Неукротимое сердце

Ее пугала неизвестность. Уже десять дней до нее не доходило никаких новостей. Кэндис не верила в поговорку, что отсутствие новостей – хорошая новость. Она хотела знать, что происходит, но не представляла себе, как это сделать.

Стоял жгучий мороз, небо хмурилось, грозя новым снегопадом. «Везет, как всегда», – горько подумала Кэндис. У нее полно стирки, но из-за погоды придется сидеть в доме и надеяться, что завтра будет тепло и солнечно. Хотя, по правде сказать, она чувствовала себя усталой и без тяжких трудов, да и док Харрис недавно предостерег ее, чтобы не слишком усердствовала. Он был так добр, что принес ей половину индейки, начиненной черникой. Интересно, правду ли говорят, что док Харрис живет с молодой и очень красивой мексиканкой? Если да, то она замечательно готовит.

В комнату влетел Луис, высокий угловатый парнишка с выбитыми передними зубами. Он принес яйца из курятника.

– Buenos dfas, seiiora [7]. Смотрите, сколько снесли. Здорово, да?

– О да, – радостно ответила Кэндис, пересчитывая драгоценные яйца. – Спасибо, Луис. Принеси, пожалуйста, воды.

Он исчез так же стремительно, как появился. Вздохнув, Кэндис аккуратно переложила яйца в корзинку. Ветер усилился, предвещая бурю, ставни дробно постукивали о стены. Док Харрис наколол дров, хотя это и не составляло для Кэндис особой проблемы. Стоило улыбнуться, и всегда находился солдат, готовый оказать ей услугу.

Раздался резкий стук в дверь.

Месившая тесто Кэндис (даже это занятие утомляло ее) встала, машинально нащупав револьвер в кармане фартука, прежде чем запахнуть шаль на груди. Выглянув из окна, она улыбнулась. На пороге, с бельем под мышкой, стоял Генри Льюис с покрасневшим носом. Он заходил на прошлой неделе, и Кэндис подозревала, что им движет не только пристрастие к чистому белью.

– Здравствуй, Генри, заходи. Сегодня слишком холодно.

– Да уж, – отозвался он, входя в дом. Несмотря на теплую шинель, он дрожал. – Кто бы мог подумать, что здесь такие зимы? Я считал, что в пустыне всегда светит солнце.

Кэндис рассмеялась:

– Мы тоже так думали, когда приехали сюда.

Он бросил на нее заинтересованный взгляд, снимая кожаные перчатки.

– Ты с мужем?

– Нет, моя семья. Они живут в Тусоне, – сказала она и тут же пожалела о своей откровенности. Кэндис тщательно скрывала, кто она и откуда.

– Правда? А я и не знал.

– Давай-ка сюда шинель. – Кэндис взяла у Генри шинель и потянулась к вешалке. Она даже не заметила, что ее шаль распахнулась. – Как насчет… – начала она, повернувшись к нему, и замерла, заметив его изумление.

Генри не сводил глаз с ее округлившегося живота. Покраснев, Кэндис поспешно стянула на груди концы шали.

– Господи! – выдохнул он.

– Наверняка я не первая беременная женщина, которую ты увидел. – Беспечно рассмеявшись, Кэндис взялась за кофейник. – Подожди, пока я приготовлю свежий кофе.

Генри подошел к Кэндис сзади и сжал ее плечи, впервые позволив себе подобную вольность. Она напряглась, когда он резко повернул ее лицом к себе.

– Мало того, что он бросил тебя, ты еще и беременна? Кэндис ощутила привычное негодование и обиду на Джека, однако испытала потребность защитить его.

– Ты не понимаешь.

– Тебе нельзя заниматься стиркой! – запальчиво воскликнул Генри. – Господи, тебе нужен мужчина, который позаботится о тебе!

– У меня все в порядке, – возразила Кэндис, отлично понимая, что он прав. Да, ей нужен мужчина, потому что она слишком устала нести свое бремя в одиночку.

Генри обхватил ладонями ее лицо.

– Я помогу тебе, Кэндис. Наколю дров, ну и что там еще нужно, прежде чем уеду.

– Генри…

Хотя его доброта трогала ее до глубины души, Кэндис встревожилась. Вряд ли мужчина, который не испытывает к ней ничего, кроме вожделения, стал бы так стараться. Она не хотела, чтобы Генри влюблялся в нее. Но, видит Бог, ей необходима помощь…

– Не говори ничего. Давай выпьем кофе, а потом я пойду во двор, подою корову, наколю дров, соберу яйца и принесу тебе воды. Хорошо?

Он все еще сжимал ее лицо. Слезы сверкнули в глазах Кэндис. «Черт бы тебя побрал, Джек!» – в отчаянии подумала она. Если бы не он, Кэндис не оказалась бы в подобном положении. И тут она вдруг поняла, что Генри собирается ее поцеловать.

Прикосновение его губ было легким и нежным. Поцелуй ничего не значил для Кэндис, но она истосковалась по ласке. Он обнял ее и прижал к себе. Она вздохнула и закрыла глаза. Как бы ей хотелось оказаться в объятиях Джека!

Выпив чашку кофе, Генри поднялся и вышел. Вскоре во дворе раздался стук топора. Ритмичные удары благотворно действовали на угнетенный дух и расшалившиеся нервы Кэндис. Внезапно все стихло. Она подождала и, встревожившись, что стук не возобновился, подошла к двери и распахнула ее.

И чуть не потеряла сознание.

Посреди двора на жеребце сидел Джек в кожаной одежде и полном боевом облачении: с двумя «кольтами» и ножом за поясом, ружьем за плечом и патронташем крест-накрест на груди. Он смотрел на Генри, который, онемев, стоял перед ним в армейской черно-голубой форме с топором в руке.

Жеребец беспокойно дернулся, перебирая копытами, и Джек перевел взгляд на Кэндис.

Радостная улыбка озарила ее лицо. Ни секунды не колеблясь, она слетела с крыльца и бросилась к нему, протягивая руки. Джек соскочил с коня, и Кэндис оказалась в его объятиях – крепких и теплых, щека к щеке.

Отстранившись, Джек одарил ее долгим жарким взглядом человека, истосковавшегося по женщине, и повернулся к побагровевшему Генри, собственническим жестом прижимая к себе Кэндис.

– Спасибо, что накололи дров для моей жены, – сказал он.

Генри выронил топор и шагнул вперед:

– Это вы должны были заниматься этим! А не я! Кэндис прикусила губу.

– Генри!

– И как вам удалось так близко познакомиться с моей женой? – поинтересовался Джек, выделив последнее слово.

– Я…

– Нас познакомил док Харрис, – вмешалась Кэндис. Она бросила на Генри предупреждающий взгляд и вспыхнула, заметив, что Джек перехватил его.

Генри нарушил неловкое молчание:

– Кэндис, мне пора.

С этими словами он поднял свою шинель и надел ее. Джек не шелохнулся, пока Генри не сел на лошадь и не уехал.

– Иди в дом, – велел Джек, устремив на Кэндис пронизывающий взгляд. – Мне нужно позаботиться о вороном.

– Джек…

– Поговорим дома. – Он взял вороного под уздцы и повел в крытый загон.

Кэндис вернулась в дом. Она радовалась возвращению Джека, хотя ее и тревожил эпизод с Генри. Но не брось ее Джек, не пришлось бы прибегать к услугам посторонних мужчин, чтобы справиться с домашними делами. Кэндис взмолилась, чтобы Джек не истолковал помощь Генри как нечто большее.

Когда Джек вошел, Кэндис стояла, вцепившись в спинку стула. Он снял шляпу и ловко набросил ее на крюк.

– Джек, Генри помог мне из-за моего положения. Его глаза сверкнули:

– Он влюблен в тебя.

– Едва ли. Но все равно это не то, что ты думаешь… Джек снял патронташ и бросил его на стул.

– Не то? – Голос его был холоден как лед.

– Как ты смеешь! В чем ты меня обвиняешь? Снова назовешь шлюхой?

Его кулак обрушился на стол с такой силой, что кофейник и тарелка подскочили и упали на пол, разбившись вдребезги.

– Он прикоснулся к тебе?

– Ты бросил меня, и у тебя нет никакого права являться сюда и требовать отчета…

Джек схватил Кэндис и притянул к себе.

– У меня есть все права. Ты моя жена. Он коснулся тебя? Кэндис прижималась к его твердому телу, чувствуя, как оно дрожит от гнева и ревности.

– Будь ты проклят, Джек! Ты бросил меня, когда я так нуждалась в помощи, а Генри был очень добр.

– Насколько? – скрипнул он зубами.

– Ублюдок! – На глазах Кэндис выступили слезы. – Да! Он поцеловал меня, черт бы тебя побрал! Будь ты здесь, этого бы не случилось. Это ты во всем виноват!

Джек посмотрел ей в глаза и увидел там гнев, обиду, ревность и любовь. В следующую секунду он приник к ее губам, требовательно и нетерпеливо.