Безумный экстаз

— Потому, что ты вела себя дерзко и упрямо, словно у тебя булыжники вместо мозгов.

— Это единственно возможное объяснение. — Мишель положила руки на комод и уронила на них голову. — Только не надо бежать ко мне на помощь. Справлюсь сама.

Этан был по-прежнему зол на нее, но обнаружил, что с трудом удерживается от смеха. Даже в столь жалком виде Мишель находила силы, чтобы иронизировать над собой.

Мишель отстранилась от комода и ощупью нашла второй ящик.

Этан услышал, как она чертыхается в темноте.

— Хочешь, зажгу лампу?

Мишель представила нестерпимо яркий свет.

— Нет уж, спасибо.

Этан потер глаза, радуясь, что Мишель не видит его улыбку.

— Нашла рубашку?

Мишель кивнула и тут же застонала.

— Да, — наконец выговорила она, — нашла.

Она выложила рубашку на комод и неловкими движениями принялась снимать розовое платье. Избавившись от шуршащей ткани, Мишель уронила платье на пол, не заботясь о том, что позднее ей придется приводить его в порядок. Шнуровка корсета оказалась гораздо более сложным препятствием, и, справившись с ней, Мишель испытала такую гордость, словно выиграла главное сражение. За платьем последовали нижние юбки. Снова привалившись к комоду, Мишель стащила туфли, чулки и пояс, а затем, повернувшись спиной к кровати, отделалась от нижней рубашки и коротких панталон и надела ночную рубашку. Когда она обернулась, Этан сидел на постели.

— Пить хочется, — пробормотал он, чувствуя, как постепенно наливается каменной твердостью. Света от догорающих в печке углей хватало, чтобы он мог разглядеть линии ее бедер и ног. Ниже поясницы у нее оказались две ямочки, не менее соблазнительные, чем те, что играли в углах рта, когда она сияла улыбкой. Этан застыл в напряжении, надеясь, что Мишель слегка обернется, позволив ему увидеть грудь. Пытаясь сдержаться, он сел и прижал к глазам ладони — перед глазами поплыли яркие пятна. Незачем поддаваться ее чарам, если она способна сдерживать себя не более чем перекати-поле в пыльную бурю. Этан наблюдал, как Мишель побрела к умывальнику — бледный призрак в длинной ночной рубашке. Вздохнув, Этан встал, нашел бутылку виски, откупорил ее и глотнул прямо из горлышка. Он отставил бутылку, заметив, что Мишель уже сполоснула лицо и направляется к постели.

— Э, нет! — заявил он, удерживая ее за плечо в тот момент, когда Мишель уперлась коленом в матрас. — Ложись на пол.

Мишель поморщилась, едва пальцы Этана вдавились ей в кожу.

— Ты шутишь? Ты в самом деле хочешь, чтобы я спала всю ночь на полу?

— Или на полу, или в постели — вместе со мной. Мишель с вожделением взглянула на постель, а затем на пол у своих ног, где были расстелены одеяла.

— Ты не против, если я лягу с тобой?

— Чертовски против.

— Да? Тогда мне остается пол.

Этан остановил ее вновь, когда она попыталась отойти.

— Но не по тем причинам, о которых ты думаешь. Давай, забирайся в постель. И поживее. Ложись с краю, подальше от меня, только не свались. — Этан слегка подтолкнул ее сзади.

Мишель оглянулась, не устояла на постели и повалилась.

— Хватит, — фыркнул Этан, ложась рядом. — Конечно, ты могла бы отодвинуться и подальше, но и так сойдет.

Мишель осторожно приложила руку ко лбу, опасаясь, что в конце концов голова разорвется от боли.

— Скажи, что утром мне станет лучше.

Этан слегка потеснил ее, чтобы высвободить место для собственных ног, и набросил сверху одеяло.

— Утром тебе станет лучше.

— В самом деле?

Его смех прозвучал приглушенно, с ноткой явного злорадства, почти над самым ухом Мишель.

— Нет, утром будет только хуже.

События следующего утра мало чем отличалась от мрачных предсказаний Этана, что весьма забавляло его.

— Надеюсь, сегодня ты не собираешься помогать вдове? — спросила Мишель, когда они вместе завтракали на кухне. В такой ранний час кухня пустовала. — Или что-нибудь взрывать на рудниках?

— Ты хочешь сказать — взрываться? — пошутил Этан и добавил, не дожидаясь ответа: — Пока миссис Джонсон не нуждается в моей помощи. Она наняла Джона Гиббса. А на рудниках взрывать мне больше нечего, пока не расчистят завалы от прежних взрывов. Как видишь, сегодня я отдыхаю. И, может быть, завтра тоже.

Мишель макнула твердую корку булки в кофе — движения челюстей болью отдавались в голове. Мишель была не прочь поспать подольше, но когда Этан встал, она проснулась и больше не смогла заснуть. Этан ни словом не упомянул о том, что во сне Мишель прижалась к нему, а Мишель не могла даже сделать вид, что это получилось случайно. Этану пришлось выбираться из-под ее руки и ноги, чтобы встать с постели. Но Мишель не могла поблагодарить его за великодушное молчание.

— И все-таки, чем ты там занимаешься? — спросила Мишель. По крайней мере единственное, что ей оставалось, — пропускать мимо ушей его насмешки и пытаться быть вежливой.

— Серебро залегает жилами глубоко под землей. Я закладываю заряды… — Этан замолчал, увидев, как Мишель затрясла головой.

— Нет, я имела в виду — чем ты занимаешься у вдовы, миссис Джонсон.

— У Эмили Джонсон? — переспросил Этан, разрезая на тарелке бифштекс с яичницей. — Вначале у меня было много возни с крышей. Когда Эмили и Джорджи купили этот дом, он был настоящей развалюхой. Конечно, они успели немного привести его в порядок, но на большее времени у них не хватило. — Этан помолчал, глядя в сторону, как бы наедине со своими мыслями, затем заговорил вновь: — Потом я сменил в нескольких местах прогнившие половицы, расчистил землю за домом, чтобы весной можно было устроить огород. Остальная работа была почти такой же. Я делаю все что умею. Обычно это занимает несколько дней в неделю.

— Странно, что ты вообще соглашаешься на это. Должно быть, на рудниках тебе неплохо платят… а потом, у тебя есть еще одно, более прибыльное дело.

Этан перестал намазывать маслом ломтик хлеба.

— Я не беру у Эмили ни гроша. Эта помощь — самое меньшее, что я должен делать для нее.

Слабая морщинка между бровями Мишель опередила ее вопрос.

— Самое меньшее, что ты должен делать для нее? Не понимаю.

Этан взглянул на Мишель в упор, готовясь принять ее реакцию.

— Я убил ее мужа.

Мишель не мигая смотрела на него. Она опустила чашку на блюдечко. Мишель казалось, она достаточно близко знакома с Этаном, чтобы изумиться такой новости. Похоже, Этан тоже ждал от нее изумления и испуга.

— Как это случилось?

Этан намазал хлеб маслом. Ему хотелось солгать, сочинить какую-нибудь байку об уличной перестрелке с Джорджи Джонсоном. Он хотел» чтобы Мишель поверила — он способен еще и не на такое. Но вдруг Этан вспомнил прикосновения ее рук, объятия в постели, ее голову на своей груди. Он был слишком эгоистичен, чтобы лгать. Он хотел, чтобы Мишель снова была рядом с ним, и потому поведал менее отвратительную правду.

— Я взялся работать взрывником на рудниках, как только прибыл в Мэдисон, и нанял в помощь Джорджи — он немного умел обращаться с динамитом. Однажды мы работали в чертовски глубокой шахте. Вокруг было темно, как в аду, светили только фонари, которые мы принесли с собой. Мы с Джорджи закончили бурить отверстия и заложили взрывные капсюли. У нас кончился шнур, и потому мне пришлось прокладывать по туннелю дорожку из пороха, а Джорджи переносил подальше наши вещи.

Этан отпил кофе, уставясь в стену за плечом Мишель.

— Не знаю точно, что случилось потом, не понимаю, что взбрело в голову Джорджи. Видимо, он забыл что-то в забое и бросился туда. Наверняка он надеялся, что я замечу, как он возвращается. Но я его не видел. Клянусь Богом, не видел!

Мишель протянула руку через стол и коснулась кончиками пальцев запястья Этана. Он отстранился, а Мишель не стала настаивать и пытаться утешить его.

— Я вывел пороховую дорожку из забоя, огляделся, но Джорджи нигде не было. Я позвал его. Знаешь, в рудниках звуки иногда отзываются странным эхом. Мне показалось, он ответил мне из соседнего забоя. Я решил, что Джорджи в безопасности, и поджег порох.