Разбойник и леди Анна

– Просто Господне чудо, что герцог Йоркский уцелел и ничуть не пострадал, – заметила леди Каслмейн. – Все, кто был с ним в этом сражении, убиты. А поскольку он наследник…

Анна с любопытством наблюдала за любовницей короля. Никто, кроме Барбары Каслмейн, не осмелился бы напомнить королю из династии Стюартов о том, что его королева, крошечная португальская инфанта, все еще бесплодна. Или что ее собственные дети имеют сходство с королем, что давало ей основания надеяться на легитимизацию их положения или на то, что король окажет им предпочтение.

– Да-да, моя дорогая графиня, – нетерпеливо отвечал король, – но нам не следует задерживать лорда Уэверби. Чем скорее он отбудет, тем скорее вернется к своей молодой жене.

Эдвард не раз слышал такие диалоги без особого интереса, но сейчас он усвоил, что король всеми средствами хочет отдалить его брачную ночь, и пытался найти выход. Он принял от придворного портфель для депеш.

– Ваше величество, я отбуду на рассвете.

– Наша яхта «Причуда» пришвартована на реке возле дворца Уайтхолл и готова принять вас и доставить на быстроходный корабль на Медуэй, а оттуда к местонахождению флота. Вы должны отбыть немедленно, чтобы не пропустить прилива. До вашего возвращения ваша супруга будет хранить ваши земли в неприкосновенности.

Он передал Анне тяжелый пергаментный свиток, с которого свисала красная печать на шнурке.

– А чтобы она не скучала, мы принимаем ее в свой круг при дворе и будем оказывать ей свое королевское покровительство.

Епископ вздрогнул, потом заговорил, и голос его был хоть и тонким, но полным решимости:

– Ваше величество, я готов предоставить моей племяннице кров на то время, пока не вернется ее супруг.

Король нахмурился.

– Нет, епископ, мы не будем медлить с отъездом за город. Чума свирепеет с каждым днем, а вам следует вернуться к своей пастве. Такова наша воля.

От столь резкой отповеди короля епископ, побледнел и не проронил больше ни слова.

Эдвард ерзал, держа в руках портфель и пытаясь найти выход. Он намеревался унизить Анну этой ночью и принудить к повиновению, что доставило бы ему огромное удовольствие. Охватившее его чувство горькой утраты едва не задушило его под холодными каменными сводами собора Святого Павла и даже пересилило разочарование, вызванное странным подарком короля. Но Эдвард молчал, сознавая самые отдаленные последствия своих поступков, а все они означали бы неподчинение королевской воле, что приравнивалось к измене и привело бы к быстрому препровождению его в Тауэр к окровавленному уже эшафоту.

Он отвесил королю поклон. На сей раз низкий, как подобало, приложив руку к сердцу. По крайней мере его обвел вокруг пальца король, при этом хорошо заплатив ему за проигрыш. Пусть королю достанется ее пузырек с овечьей кровью. Эта ледяная дева заморозит член его величества.

Эдвард вздохнул, изображая убитого горем мужа.

– Ваше величество разрешит мне сорвать прощальный поцелуй с уст невесты?

Король рассмеялся:

– Разумеется, милорд.

Когда Эдвард наклонился к Анне, чтобы осуществить свое право мужа, она не смогла удержаться от того, чтобы не метнуть в него взгляд, полный торжества. Анна не ожидала столь скорого избавления от него, и то, что теперь она попадала в руки короля, не уменьшило ее радости видеть Эдварда униженным и проигравшим.

Она собрала все силы, чтобы вынести его поцелуй, и, когда этот момент наступил, удивилась. Губы Эдварда требовали от нее чего-то, чего она не могла дать. Чего? Привязанности жены? Девичьего страха за мужа, отправляющегося на войну? Но его призыв остался без ответа и не вызвал отклика ни в ее сердце, ни на устах. Они были сомкнуты и закрыты для восторгов супружеской любви раз и навсегда, потому что мужчина, навлекший на нее все это, не мог рассчитывать на ее любовь. И потому ее губы не разомкнулись, хотя Эдвард и старался пробудить в ней чувство.

Анна не удивилась, когда этот поцелуй вышел за положенные рамки и стал похож на вызов: он будто нападал, а она защищалась. Какое-то внутреннее женское чувство подсказывало ей, что такой человек, как Эдвард, никогда не согласится признать себя нежеланным и отвергнутым.

Король наблюдал за ними с интересом и уже хотел вмешаться, но Барбара Каслмейн удержала его за руку.

– Ваша репутация, сир, – пробормотала она.

Потрясенный, Эдвард прервал поцелуй, но наклонился к уху Анны:

– Вы за все заплатите, моя дорогая жена, – прошептал он.

Взяв Анну за руку, он подвел ее к королю:

– Ваше величество, я препоручаю мою любовь вашим нежным заботам.

Карл II положил руку Анны на свою и, не произнеся больше ни слова, повел по проходу молодую жену без мужа, а епископ Илийский поспешил за ними, подхватив подол своих одежд.

Эдвард смотрел, как они удаляются, потом отвесил поклон графине Каслмейн.

– Похоже, мы с вами оба остались по ту сторону алтаря, – произнес он с иронией.

Графиня Каслмейн холодно улыбнулась:

– Отправляйтесь и выполняйте свою миссию, милорд, а я буду выполнять свою.

Графиня последовала за королем, а за ней потянулись придворные.

Эдвард смотрел ей вслед. Эта женщина наверняка не в восторге от того, что у нее появилась молодая соперница. Не исключено, что графиня может прийти ему на помощь. Улыбаясь, Эдвард поспешил выйти из собора через боковую дверь.

В древнем южном портике король распрощался с епископом.

– Милорд епископ, нам не терпится услышать о приключениях леди Анны в лесном лагере разбойников.

Епископ сжал в руках распятие.

– Моя племянница известна своим благочестием, ваше величество. Ее набожность охранила ее от этого вора и разбойника Джона Гилберта.

Анна с трудом заставила себя улыбнуться:

– Скорее, милый дядюшка, это мой итальянский кинжал, который я много раз демонстрировала ему.

Восхищенный король рассмеялся и обнял Анну. В этот момент Барбара Каслмейн вышла из собора.

Увидев ее, Анна с обожанием заглянула в лицо королю, Анна обещала отдать себя королю и была намерена выполнить обещание, но если у нее и оставалась слабая надежда, то она была готова ухватиться за нее, как за соломинку, тем более что этой соломинкой была главная королевская фаворитка.

Высокородная Анна, графиня Уэверби, с помпой ехала в карете, сидя напротив короля и его любовницы, во дворец Уайтхолл. Король казался довольным и мурлыкал какую-то песенку, отстукивая ритм красным каблуком и исподтишка поглядывая на Анну, но не выпуская пухлой ручки леди Каслмейн.

Не осмеливаясь болтать о пустяках, Анна сделала вид, что задремала, сжимая в руке молитвенник, будто старалась отпугнуть дьявола. Она была уверена, что это возможно, но еще больше была уверена в том, что вряд ли это отпугнет самого любвеобильного короля Англии со времен Гарри Тюдора.

Они прибыли во дворец, сопровождаемые конными гвардейцами, и Анна увидела «Причуду», стоявшую на Темзе. Анна сделала несколько шагов вперед, помахала рукой, и по щеке ее скатилась слезинка.

Король, занятый тем, что приветствовал нескольких завитых и надушенных спаниелей, увидел эту слезинку и раздраженно заметил:

– Следует ли это понимать так, леди Анна, что вы примирились с браком, от которого прежде бежали?

Тут из глаз Анны хлынули настоящие слезы, пока она провожала взглядом волнующиеся паруса яхты. Она плакала не по мужу, а по другому, тоже отплывавшему, но на другом корабле.

Графиня Каслмейн выступила вперед и положила руку на плечо Анны:

– Сир, разве сейчас время задавать вопросы бедной девочке? Она лишилась своей брачной ночи в силу долга, а всего две недели назад потеряла отца, погибшего от руки негодяев. Ее похитили преступники, и ей пришлось убегать от них, преодолев огромное расстояние, почти через все королевство, в объятия дяди, и при этом она проявила великое мужество. Мне кажется, она просто обессилела.

Леди Каслмейн улыбнулась своей ослепительной улыбкой.