Любовь викинга (ЛП)

— Я слушаю, но пока слышу только шелест листвы. Ты еще ничего мне не рассказала, Эдит. Говори же!

— Там отец Годвина. Он возвратился домой. Но он не желает тебе зла.

Лишь бы это оказалось правдой, подумала она. Она передала Мэри и Этельстану рассказ Бранда о бое, но не была уверена, что они ей поверили. Этельстан упрямо держался своей версии, настаивая, что именно норманн нарушил перемирие первым. Но он обещал не причинять Бранду вреда, покуда тот хорошо с ней обращается. Мэри поддержала его, однако отдавать Годвина Бранду по-прежнему не соглашалась.

— Он не желает тебе зла, Бранд, — повторила она. — Он хочет только одного: побыть со своей семьей. Как только заживут его раны, он уедет.

— Его отец мертв. Ты сама говорила, он погиб во время восстания. — Бранд покачал головой. — И я поверил тебе. Кого еще ты скрываешь от меня, Эдит?

Она выпрямилась во весь рост.

— Я говорила, что он погиб, потому что сама в это верила. Но потом оказалось, что я ошиблась. Наверное, надо было сказать тебе сразу, но поверь, у меня были веские причины скрывать его возвращение.

— Невероятно. Ты признаешь, что ошиблась.

— Бывает и такое. — Не обращая внимания на сарказм, она сосредоточилась на том, чтобы сохранять голос спокойным. Он должен понять, она держала его в неведении из чувства долга. И обвинить себя могла только в эгоистичном желании продлить так внезапно свалившееся на нее счастье. — Этельстан вернулся, чтобы увидеться со своей семьей, с теми, кого он любит. Что в этом дурного?

Она молилась, чтобы Бранд понял, зачем Этельстан вернулся. Но она не знала, знакома ли ему ностальгия по родным краям или радостное чувство возвращения домой. Столько лет он вел неприкаянную жизнь, и поля сражений заменяли ему стены родного дома.

Бранд стоял неподвижно, точно врос в землю. Лицо его превратилось в непроницаемую маску. Она не узнавала в нем того нежного любовника, который обнимал ее всю ночь напролет. Он превратился в грозного воина, каким предстал перед нею в их первую встречу.

— Он хотел повидать детей, — снова заговорила она, взывая к исчезнувшему возлюбленному. — Здесь его родной дом. На этой земле похоронены его предки. Неужели ты не можешь понять, что им двигало? Он знает, что за его голову назначена награда, но все равно вернулся.

— Он неспособен понять человеческие чувства! — прокричал Этельстан. — Он такой же, как все норманны.

— Ты не ведаешь, что говоришь, Этельстан, — резко сказала она, вставая на защиту Бранда. — Сколько можно тебе повторять, Бранд Бьернсон не варвар.

— Как давно он вернулся? — требовательно спросил Бранд. Его лицо было мрачнее тучи. Любовник безвозвратно исчез, теперь она видела перед собою только воина. — Отвечай, Эдит. Как давно ты меня дурачишь и покрываешь мятежника?

— Господин, муж вернулся сегодня. Поэтому я и попросила госпожу прийти. — Мэри низко склонилась перед ним. — Поверьте, она ни в чем не виновата. Она ничего не знала. Если уж кого и надо винить, то только меня.

— Это правда, Эдит?

— Он вернулся неделю назад. — Она опустила голову. — Я узнала об этом от Хильды сразу после того, как мы вернулись с верховой прогулки. Позже я пошла его навестить. И поэтому забрала из тайника кубок. Я хотела уговорить его уехать. После продажи кубка у него появились бы деньги, а значит и возможность покинуть наши края. И все стало бы по-прежнему.

Лицо Бранда на миг исказилось, словно он испытывал невыносимую боль, но он быстро спрятал эмоции. Его глаза излучали холод.

— Когда ты собиралась мне рассказать? Или надеялась, что, пока ты согреваешь мою постель, тебе все сойдет с рук?

— Я надеялась, что рассказывать вообще не придется, — в отчаянии призналась она. В груди болело словно от ножевой раны. Он отказывался ее понимать. — И твою постель я согревала совсем не поэтому.

Нет, она не станет молить его о прощении. Она высоко вскинула голову. Пока ты согреваешь мою постель… Как он мог выбрать эти дешевые, эти неправильные слова? Для нее их отношения значили несоизмеримо больше.

— Почему?

— Для тебя он призрак, но для своей семьи — самый важный человек на свете. Я собиралась уговорить его уехать на юг, но его раны еще не зажили. Его возвращение никак не связано ни с тобой, ни с нами. Ты должен мне верить.

Она подалась вперед и тронула его за рукав, но он отвернулся, отвергая ее.

— Он вернулся по своему почину? Или у вас был какой-то умысел? Зачем на самом деле ты забрала кубок?

Каждое его слово причиняло ей боль.

— Я предложила ему отправиться в Уэссекс. Кубок обеспечил бы его средствами на дорогу. Бранд, он верой и правдой служил моей семье. — Она покачала головой. Что бы она ни говорила, все становилось только хуже. — Но он отказался взять кубок, сказав, что мне он нужнее.

— И почему же он тебе нужнее? Как, по его мнению, ты могла его использовать?

— Твоя репутация бежит впереди тебя. Этельстан не был готов отдать сына под твою опеку.

— Вот как?

Волоски на ее шее встали дыбом. Если Бранд обратит меч против Этельстана, ей придется броситься между ними, она это знала. Не позволит она совершить то, о чем потом Бранд станет горько сожалеть, хоть она и понимала, уже хорошо его зная, что он никогда, никогда не простит ее обмана.

— Да, хотя я пыталась убедить его в обратном. — Она выдавила улыбку. — По слухам ты первым нарушил перемирие и хладнокровно убил Эгберта. Но я объяснила, что эти слухи лживы.

Он резко повернулся к ней.

— Но ты им поверила? Ты поверила, что я на такое способен?

— Почему ты так уверен? Я знала, на что был способен мой покойный муж. Он мошенничал даже в тафл, даже когда играл просто так, без ставок. Ты же всегда играешь честно. — Она простерла к нему руки. — Но другим проще считать иначе.

Этельстан появился в дверном проеме.

— Я сужу человека по его деяниям.

— Я не раздумывая доверила бы тебе свою жизнь, Бранд, — произнесла она. — Я так и сказала Этельстану. Я хотела, чтобы ты взял под свою опеку Годвина, потому что знала, ты воспитаешь из него достойного воина, и родители будут гордиться им.

В наступившей тишине два воина настороженно смотрели друг другу в глаза. Она знала, если дело дойдет до столкновения, Бранд наверняка одержит победу. Он был мощнее и моложе, но кто знает, как все могло обернуться.

— Ты знаешь, что за помощь мятежникам полагается наказание, — ужасным голосом произнес Бранд. — Всем, без исключения. Мужчине, женщине или ребенку. Таков приказ короля.

— Я бы не смогла жить в мире с собой, если бы отказала ему в помощи. — Эдит горестно приложила пальцы к губам. Он не прислушался к ней. — Скажи, как бы ты поступил на моем месте?

— Я поступил бы правильно, в соответствии с законом. Как поступлю сейчас. Указ короля будет выполнен.

Сердце Эдит оборвалось. Этельстан и его семья были обречены. Он покарает всех, кто был причастен — от поварят, передававших хлеб, до Хильды, которая относила корзинку с провизией. Они все так или иначе помогали Этельстану по ее указанию. Их кровь будет на ее руках.

— И как же мне следовало поступить? — с комом в горле спросила она.

— Ты должна была немедленно сообщить мне. Будь ты верна мне по-настоящему.

— Но в таком случае Этельстан мог бы погибнуть. Я предположила, что сумею уговорить его уехать. Он не собирался причинять тебе вред. Он пошел с Эгбертом лишь потому, что я его попросила.

— Ты действовала за моей спиной.

— У меня не было выбора. — Она старалась, чтобы ее слова звучали логично. — Я не могла поступить иначе. К тому же, в своем указе король обращался к тебе, а не ко мне.

— Неважно, к кому он обращался. Указ касается всех, кто живет в поместье. На мне тоже лежат свои обязательства. Мне придется отвечать перед Хальвданом за то, что случилось.

— И что теперь? Ты занесешь над нами меч и начнешь вершить правосудие?

От его ледяной улыбки ее пробрало до костей.

— Я поступлю так, как ты поступила с Хререком. Я отвезу его в Йорвик в качестве своего пленника. Пусть король сам разбирается с ним.