Под южным солнцем

Проводив Наталью, Катерина вернулась домой и почувствовала себя одинокой и обездоленной, как никогда в жизни. Теперь у нее не было самой близкой подруги и никого, кто бы мог ее заменить. Разумеется, Вица для этой роли не годилась. Наталья была очень порывистой и эгоцентричной, но ее природная жизнерадостность и веселость никогда не позволяли с ней скучать.

Когда экипаж Василовичей возвращался с вокзала по уже темным улицам, будущее представлялось Катерине мрачным и унылым. Ее сердце ныло. Вспоминая о Наталье, она не могла не думать о Джулиане. Она надеялась его увидеть на вокзале, может быть, в последний раз, но он строга следовал указаниям ее отца и даже не выглянул в вагонное окно.

Когда экипаж въехал во двор, Катерина подумала: если бы Джулиан и Наталья не поженились и он не сделал предложения ей самой, она испытывала бы не только пустоту после его отъезда в Англию, но страдала бы еще больше, зная, что, вероятно, никогда его не увидит. Сейчас же, как ни странно, ситуация была гораздо лучше. Теперь она его свояченица и станет тетей его детям. В дальнейшем они, несомненно, будут время от времени видеться.

Когда они вошли в дом, секретарь Алексия встретил их у входа.

— С вами желает поговорить майор Зларин, — сказал он почтительно. — По официальному делу.

Алексий кивнул. В ближайшие несколько дней ему предстояло заниматься множеством официальных дел. Однако он надеялся, что ни одно из них не коснется Натальи.

— Я иду спать, Алексий, — сказала смертельно уставшая Зита. Она повернулась к Катерине и нежно поцеловала дочь в щеку. — Мне кажется, тебе тоже следует лечь, дорогая. — Она знала, что Катерина тоже устала и опустошена морально. — Сегодня был очень тяжелый день, и нам обеим надо как следует выспаться.

Катерина кивнула в знак согласия. Она не хотела сидеть одна в гостиной. Не с кем было поговорить за чашкой какао, не с кем посекретничать.

Поднимаясь по лестнице в комнату, которую она теперь никогда не будет делить с Натальей, Катерина увидела высокого военного, выходящего из итальянской гостиной вслед за секретарем отца. Когда оба подошли к двери кабинета, незнакомец поднял голову и взглянул на нее. Ему было чуть больше тридцати, его скуластое лицо было загорелым, волосы темными и гладкими. Во всем его облике ощущалась явная властность. Катерина отвернулась, снова вспомнив о Джулиане и подумав, сколько времени пройдет, прежде чем отец получит от него телеграмму о благополучном прибытии в Англию.

На следующее утро за завтраком Катерина спросила с любопытством:

— Чего от тебя хотел этот майор вчера вечером, папа? Это как-то связано с Сараево?

Алексий колебался, все еще не решив, рассказать ли о том, что австрийские, власти потребовали выдачи Натальи, или пока не волновать близких.

Его выручила Зита, полагавшая, что надо всегда делиться с семьей как плохими, так и хорошими новостями.

— Дядя Петр прислал майора Зларина с сообщением, что австрийцы потребовали выдачи Натальи для допроса, — сказала она, стараясь держаться спокойно. — Насколько мне известно, тон запроса достаточно мягкий и нерешительный. По-видимому, у них нет серьезных оснований для этого. Сандро ответил, что Наталья, вернувшись из Сараево, заболела лихорадкой и в настоящий момент слишком плохо себя чувствует, чтобы давать показания. В конце концов он собирается им сообщить, что действительно, когда на базаре Наталья отстала от свиты эрцгерцога, с ней заговорил какой-то молодой человек, но в дальнейшем она не признала в нем Гаврило Принципа, так как была уверена, что это был не он, и потому нет никакой необходимости отправлять ее в Боснию для допроса.

— — Сандро надеется, что продолжения не последует, — добавил Алексий, — Прав ли он или нет — покажет время.

В течение недели боснийские власти объявили об аресте Данило Илича и Трифко Грабеца. Алексий проводил почти все время в Конаке. В воскресенье, через неделю после трагических событий, Катерина и Зита пили чай в саду и вдруг увидели направляющегося к ним через лужайку быстрыми шагами Алексия с мрачным выражением лица.

— В чем дело, дорогой? — со страхом спросила Зита, поднявшись при его приближении. — Опять плохие новости?

Он покачал головой:

— Пока нет, слава Богу. Однако Сандро и Премьер-министр считают, что Австрия в конечном счете объявит нам войну. Думаю, они правы, и потому я решил — пришло время нам обсудить, как действовать, если это произойдет.

Катерина положила вилку и отодвинула тарелку с кусочком миндального торта — у нее пропал аппетит.

— Что ты имеешь в виду, папа? — спросила она, и внутри у нее все сжалось от нехорошего предчувствия. — Разве недостаточно того, что мы разлучились с Натальей? Какие еще неприятности нас ждут?

Алексий сел на хлипкий с виду садовый стул. В свои сорок восемь лет он был еще достаточно красив и физически силен.

— Я сражался с турками и, если Австрия объявит нам войну, буду драться с австрийцами, — решительно сказал он. — Совершенно очевидно, что Сандро, как регент и главнокомандующий, не намерен отступать. Он призовет всех сербов встать на защиту родины и возглавит борьбу с врагами. И я должен последовать его примеру.

— Может быть, до этого все-таки не дойдет. — Зита сцепила руки на коленях, так что побелели суставы. — Мы должны молиться, чтобы не было войны.

— Майор Зларин получил приказ защищать Белград и не дать противнику возможность форсировать Саву, — мрачно продолжил Алексий, как будто не слышал того, что сказала жена. — Он обещал мне, что, находясь в Белграде, в то время как я скорее всего буду в другом месте, сделает все возможное, чтобы вас защитить. Полагаю, вам следует с ним познакомиться. Он должен прийти минут через пять.

Катерина посмотрела на мать. Всего неделю назад они были дружной, счастливой семьей. Теперь Наталья в Англии, а отец скоро уедет на войну.

В глубине дома появился военный и, пройдя через террасу, начал спускаться по каменным ступенькам на лужайку.

Зита задумчиво посмотрела на него, прищурившись от яркого солнца.