Все, что пожелаю

— Выполняй вы свою работу, капитан, мне не пришлось бы вмешиваться!

— Если воображаете, что способны занять мое место, сделайте милость, попытайтесь!

Расслышав смертельную угрозу в голосе Джейка, Логан замер как вкопанный. В этом деле далеко не все так очевидно.

Стрела молнии расколола небо, и снова пронесся оглушительный удар грома. Услышав женский крик, Логан на миг отвлекся, а когда снова повернулся, Джейк и Темп катались по земле, ожесточенно работая кулаками.

Анжи Линдси появилась как раз в тот момент, когда очередная огненная змейка осветила ужасную сцену и гулкий грохот обрушился на головы путешественников. Закрыв ладонями уши, она кричала, умоляя прекратить драку, но слова терялись в буйстве урагана.

Анжи снова завопила, но никто не обратил на нее внимания.

Одного взгляда на собравшихся в круг мужчин оказалось достаточно, чтобы понять: все рады нежданному развлечению, и никто не собирается положить конец побоищу. В центре остались только Джейк и Темп, остальные противники разошлись, и недавние враги теперь присоединились к зрителям этого зверского спектакля.

Бетт с ужасающей силой стиснула руку Анжи.

— Неужели вы не можете остановить их? — крикнула она по-французски. Анжи покачала головой.

Слишком поздно: они не послушают никого и ничего, кроме собственной злобы и животных инстинктов. Господи, разве могла она представить, что цивилизованные люди способны бороться со злобой и ненавистью диких зверей, подгоняемых одним лишь желанием уничтожить соперника?

Тошнотворные звуки кулачных ударов о живую плоть, рычание и вой двух самцов казались непереносимыми, и Анжи попыталась отвернуться, бежать куда глаза глядят, но так и не сумела. Ноги приросли к земле, окаменели, сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Но глаза были устремлены на мужчин, упрямо стремившихся уничтожить друг друга. Остальные, словно потеряв разум, подбадривали их громкими, возбужденными криками.

Краем сознания девушка отметила, что за спиной внезапно оказалась мать, но тут же забыла о ней. Миньон разразилась градом истерических вопросов, на которые Дейв Логан ответил с непривычной для него грубостью.

— Но это идиотизм! — воскликнула Миньон. — Сделайте что-нибудь, иначе они убьют друг друга!

— Нет, мэм, Джейк его не прикончит. Пораженная уверенностью, звучавшей в голосе Логана, Анжи повернулась к нему:

— Что заставляет вас думать, будто именно Темпу угрожает смерть?

Логан промолчал, но поднятые брови и насмешливый взгляд говорили лучше всяких слов.

Он оказался прав. Анжи увидела, как Джейк трясет Уокера, словно тряпичную куклу. Размахнувшись, он впечатал кулак в челюсть несчастного лейтенанта, и тот мешком рухнул на пожухшую траву и распростерся, не пытаясь подняться Только громкие стоны говорили о том, что он еще жив.

Джейк с минуту постоял над ним, все еще сжав кулаки, тяжело дыша и гневно сверкая глазами, но Темп, похоже потерял сознание. Джейк медленно выпрямился, повернулся на каблуках и, не оглядываясь, ушел.

Анжи колебалась. Инстинкт и сердце требовали побежать за Джейком, но разум твердил, что он не нуждается в ней. Поэтому она метнулась к Темпу, опустилась перед ним на колени в пыль и грязь и придерживала его голову, пока Том Спенсер бегал за ящиком с лекарствами и медицинскими инструментами. Уокер выглядел хуже некуда: лицо измордовано так, что глаза не открывались, а почти зажившая после первой стычки нижняя губа напоминала сырое мясо. Морщась и охая, он попытался сесть, но Анжи его удержала.

— Нет, Темп, не двигайтесь. О Господи, что это вам взбрело в голову сцепиться с ним? Вас могли убить…

Он уставился на нее сквозь распухшие веки и издал кудахчущие, отдаленно похожие на смех звуки:

— Благодарю… за то… что верили в меня.

— О, не нужно разговаривать, Темп! Берегите силы. Похоже, рану на щеке придется зашить.

Когда Спенсер вернулся с ящиком, Анжи ретировалась, не в силах смотреть, как мужчины, уложив Темпа в одеяло, уносят в какой-то хлев и Том принимается обрабатывать бесчисленные синяки и ссадины. Она понимала, что ведет себя как последняя трусиха, но не переносила вида крови. Однажды, сильно порезавшись, она упала в обморок. При виде I же рваных ран ее попросту тошнило.

Миньон встретила ее на пороге импровизированной спальни. Губы матери были неодобрительно поджаты.

— Из-за чего они затеяли драку, Анжелика?

— Откуда мне знать? — чересчур резко огрызнулась Анжи, и хотя жалела о своей несдержанности, нервы были слишком натянуты, чтобы пускаться в вежливые объяснения.

Они мужчины, разве им нужна причина для свары?

— Разве не из-за тебя они схватились? Анжела испуганно встрепенулась:

— Нет! С чего ты взяла?

— Сегодня ты поехала вперед с капитаном Брейденом, а потом весь вечер бесстыдно, как уличная потаскушка, флиртовала с лейтенантом Уокером!

Потрясенная, убитая горем, Анжи, с ужасом сознавая всю меру правдивости материнских упреков, тем не менее вызывающе задрала нос:

— Что, если и так? Разве это причина вести себя подобно… подобно животным?

Серо-голубые глаза Миньон гневно потемнели, а брови зловеще сошлись в тонкую линию. Неверный свет раскачивающегося фонаря бросал на них причудливые тени, а ветер раздувал одеяло, бесцеремонно врываясь в глинобитную постройку.

— Разумеется, нет, но ты должна понимать, что отчасти вина лежит на тебе. Анжелика, что с тобой происходит? С тех пор как мы высадились в Америке, ты так изменилась, никого не желаешь слушать, словно я тебе враг. Ах, эта страна, дикарская страна, она так преображает людей! Умоляю откажись от своих намерений, давай вернемся во Францию Здесь нам не место!

Похоже, мать вне себя от отчаяния. Анжи беспомощно смотрела на единственного родного ей человека. Но как он может объяснить, что изменило ее? И Америка тут ни при чем. Все дело в странных порывах, будораживших ее так дав но, желании добиться того, чего у нее никогда не было и не будет, если она сдастся.

Она хотела постоянства. Равновесия, финансового и душевного. Безопасности. Независимости. Только добившись независимости, она может питать надежды на получение всего остального, это очевидно. И наоборот, если она всю жизнь будет полагаться на кого-то, значит, потеряет все.

Тяжело вздохнув, девушка тихо обронила:

— Не могу. И не поверну назад.

Миньон с едва слышным стоном отвернулась и поднесла ко рту сжатые кулачки. Плечи ее дрогнули, а когда она BHOBI повернулась, в широко открытых глазах стояли слезы.

— Неблагодарное дитя! Не понимаешь, на какие жертвы я пошла ради тебя, и готова все отшвырнуть прочь! Ты еще слишком глупа, чтобы заглянуть в будущее. И живешь толь ко этой минутой, готовая поставить на карту все! Но я не позволю — слышишь? — не позволю!

Раскаяние сменилось яростью, и Анжи с трудом сдерживалась, чтобы не наброситься на мать.

— Пока что последнее слово за мной, мама! С самой детства я только и слышу, сколько страданий ты вынесла из-за меня, как разбила свою жизнь, но все это общие слова! Подробностей я так и не знаю! Сколько я ни расспрашивала про отца, ты молчишь! И никогда ничего не рассказывала. Что прикажешь мне думать? Что чувствовать? Я всегда была для тебя бременем, причиной всех твоих несчастий, и теперь, когда отец, пусть и после смерти, оставил мне то, что составляло важную часть его жизни, и я хочу своими глазами видеть его дом, касаться вещей, принадлежавших ему, ты стараешься отнять у меня все! Как я жалею, что ты предпочла отправиться со мной! Уж лучше бы осталась во Франции, без которой жить не можешь! Если бы это зависело от меня, ты бы немедленно отправилась обратно. Мне ты не нужна!

Готовая разрыдаться, девушка тяжело дышала, пораженная собственным внезапным взрывом. Лицо матери расплывалась перед глазами. Но тут Миньон шагнула к ней, и прежде чем Анжи разгадала ее намерения, пошатнулась под увесистой пощечиной.

Но мать тут же пожалела о своей несдержанности. Анжи, тихо вскрикнув, бросилась к выходу. Позади раздался жалобный вопль Миньон, но девушка, не разбирая дороги, бросилась куда глаза глядят, мимо крошившихся стен, подгоняемая бешенством и обидой.