В постели с наставником (ЛП)

— А сюда мы приехали, чтобы просить совет о помощи с выкупом за его отца, — сказала она в завершение. — Они должны нам помочь, иначе и быть не может!

Мы. Нам. Все ее мечты, все несмелые надежды нашли отражение в этих словах.

Уже стемнело, и она не могла прочесть по глазам сестры, о чем та думает. В конце концов Солей проговорила:

— Все очень непредсказуемо, когда зависишь от милости короля.

Но разве не король предложил исполнить ее самое заветное желание? Нечего даже сомневаться, по отношению к Дункану он поступит не менее великодушно.

— В некотором роде я завидую тебе, — продолжала сестра. — Тебе не нужно переживать за семью. Ты вольна бежать за своей любовью, искать свой путь в жизни. У меня, увы, такой возможности не было.

— Это все благодаря тебе. — Задним числом она осознала, что мать и сестра всю жизнь ее оберегали. Теперь она отвечала за себя сама. И сама принимала трудные решения.

Впрочем, сейчас ей не хотелось об этом думать.

— Что привело вас в Вестминстер? Вы же отошли от двора.

Солей наморщила нос.

— Мама оказалась права. Спрятаться от короля невозможно. — Лицо ее приняло несколько встревоженное выражение. — Джастин покинул двор, потому что был недоволен политикой совета. Очевидно, теперь его недовольство разделяет король. Думаю, Ричард велел ему приехать, чтобы в его окружении появился хоть один человек, способный говорить его величеству правду.

Она встала и потянула Джейн за собой.

— Идем. Иначе его величество будет расстроен моим долгим отсутствием. Давай разыщем Джастина и порадуем его новостью о том, что ты нашлась.

— Нет! — Вся радость от встречи вмиг улетучилась. — Не надо. — Безнадежная просьба. У ее сестры нет и не было секретов от мужа. — Мне нужно время, чтобы кое о чем рассказать Дункану.

— О чем же?

— Он знает, что я девушка. Но не знает… — Она замялась, не зная, как лучше выразиться. — Не знает, кто я.

— Как ты додумалась умолчать об этом?

— Он считает, что я сирота.

Солей закатила глаза.

— Джейн, как же он будет доверять тебе, если ты лжешь ему о самом важном?

— Ты не понимаешь! — с жаром заговорила она. — Я же с юга. Раньше он думал, будто я смотрю на него свысока, да так оно, по сути, и было. Представь, что он скажет, когда узнает, что во мне течет королевская кровь. Ты же на себе это испытала. Вспомни, что говорили люди о тебе и о нашей матери.

Солей выпрямилась. Дочь блудницы — вот как ее называли.

— Неважно. Он заслуживает того, чтобы знать правду.

— Только после собрания совета, чтобы он успел уведомить Пикеринга…

Мягкое, сочувственное выражение разом сошло с лица сестры.

— Ты имеешь в виду сэра Джеймса Пикеринга?

— Да. — По ее спине пополз холодок. — Из Вестморленда. Он спикер в Палате общин.

— Они дружат?

Она вспомнила, сколь тесно они общались, пока готовились к заседанию парламента. У мужчин это называлось дружбой.

— Да. А что?

— Пикеринг был душеприказчиком де Вестона. Это он разорил нас.

Ошеломленная, Джейн опустилась на ступеньку.

— То есть, даже если Дункан примет мою семью, то мама…

— Мама его не примет.

Она уткнулась локтями в колени, сцепила пальцы и затихла, невидящим взглядом глядя перед собой. До сих пор она тщательно избегала мыслей о том, что однажды ей придется предстать перед матерью. Элис де Вестон не отличалась снисходительностью. Будет непросто вымолить у нее прощение за побег, а уж добиться разрешения выйти замуж за товарища ее заклятого врага представлялось и вовсе безнадежным делом.

Он ведь хочет на ней жениться. Разве не так?

Она попыталась припомнить его точные слова. «Позволь любить тебя», говорилось в песне, а не «позволь стать твоим мужем». Неважно. В том, что он так или иначе хочет разделить с нею жизнь, она была совершенно уверена.

Она подняла глаза.

— Мне нужно время. Пожалуйста, не говори пока ничего ни Джастину, ни маме.

— Ты сама обо всем им расскажешь. Сегодня же. И вернешься с нами домой.

— Нет! Совет собирается уже завтра. Дай мне хотя бы один день. Ну пожалуйста.

Солей нахмурилась.

— Хорошо. Один день. Но не больше.

***

Стоя у окна и наблюдая, как по небу медленно катится солнечный диск, Джейн ждала, когда Дункан вернется с собрания совета.

Он ушел еще на рассвете, оставив ее досыпать в комнатушке на постоялом дворе, которую они делили с двумя рыцарями и их оруженосцами. По счастью, соседи вскоре разошлись по своим делам, и Джейн осталась одна. Выходить наружу она не решалась из опасения нечаянно встретиться с Джастином.

Она не сомневалась в благополучном исходе собрания. Дункан был красноречивым оратором, к тому же король намекнул, что готов ему посодействовать.

Насколько она могла судить, он до сих пор на нее сердился. К сожалению, вчера не вышло улучить момент, чтобы развеять его обиду и рассказать томивший ее секрет, и теперь, оставшись в тишине и одиночестве, она принялась репетировать свою будущую речь.

Дункан, я говорила, что у меня нет семьи, но это неправда. На самом деле я дочь покойного короля Эдуарда.

Не лучше ли дождаться момента, когда они разделят постель, а после будут лежать, обессиленные и умиротворенные, прижавшись друг к дружке?

Дункан, я говорила, что моя мать — сильная женщина. Это правда, как и тот факт, что многие ее ненавидят. Потому что моя мать — Элис де Вестон. А твой друг Пикеринг отнял наш дом.

Нет, на такое прямолинейное высказывание ей не хватит смелости.

Снаружи послышались шаги. Дункан. Она подошла к двери, чтобы встретить его. Колокола недавно отзвонили полдень. Значит, совет заседал недолго.

Он вошел и с порога приказал ей собираться. Потом рванул ворот своего парадного облачения, словно оно душило его. Джейн помогла ему снять мантию.

— Король согласился отправить войско?

— О, да. — Он принялся расхаживать по комнате, собирая вещи. В каждом его движении сквозила ярость. — Уж он приструнит диких горцев. Научит их уважать англичан. И так далее. Весь этот вздор производит хоть какое-то впечатление только будучи переложен на латынь для протокола.

Она со страхом наблюдала за ним, понимая, что это только начало.

— Когда они выступят?

— Весной. Или летом. — Чеканя слова, он швырял вещь за вещью в дорожную сумку, будто отбиваясь от невидимого противника. — Или после второго пришествия. Когда им заблагорассудится. — Он остановился и взглянул на нее. Злость, боль, разочарование слились в его взгляде. — Знаешь, что самое интересное?

Она покачала головой, хотя вопрос был риторическим.

— Они в очередной раз назначили новых смотрителей, — с сарказмом сообщил он. — И на западную марку, и на восточную.

Джейн попыталась припомнить все, что знала о приграничных областях. Война и мир ее мало заботили. Пусть восточная марка кишит шотландцами, лишь бы на западе, где жили родные Дункана, все было спокойно.

— Кого назначили на западную?

— О, запад слишком важен, чтобы посадить туда кого-то одного. Нас осчастливили аж троими! — Он отрывисто перечислил имена — для ее слуха все незнакомые, ибо в политике она совершенно не разбиралась.

— И чем это плохо?

— Тем, что большую часть времени они будут собачиться друг с другом, а не воевать с шотландцами! А Моубрею, ты только вообрази, отдали восток, хотя у него даже нет земель в Нортумберленде!

Моубрей. Тот самый напыщенный член совета, который о чем-то перешептывался с королем.

— Я ничего не понимаю. — Разве мужчины могут поступать неразумно, коль скоро ими правят не чувства, а разум? Все эти интриги шли вразрез с ее представлениями о мудром правлении короля.

Он безрадостно взглянул на нее.

— Так позволь, я тебе объясню. Ричард свел воедино троих заклятых врагов. Он разместил их на границе, как фигуры на шахматной доске, а нас бросил им на растерзание. На благополучие запада ему плевать, он преследует свои собственные цели.