Франческа

— Должно быть, вы размышляете о том, какое положение занимала Мадди в доме. Конечно, она была прежде всего моей няней. Но позднее, когда я повзрослела и часто вспоминала о Сент-Марте, я не раз задумывалась о том, как относился к ней мой отец. В то время я была о нем невысокого мнения, поэтому предположила самое худшее. Но в одном я не сомневалась: мама и Мадди любили друг друга. Что бы ни случилось, они оставались друзьями. Мадди горевала не меньше моего, когда мама умерла…

— Как бы там ни было, отец ценил ваши удобства превыше собственных — ведь он отправил Мадди в Англию вместе с вами.

— Да, это верно. — Франческа задумалась. — В Сент-Марте я редко виделась с ним — по крайней мере так мне помнится. Но с тех пор, как он вернулся, мы часто беседовали. Уверена, он преклонялся перед мамой.

— Когда она умерла?

— Когда мне было пять лет. Это случилось больше двадцати лет назад.

— И вы не видели Мадди и не слышали о ней с тех пор, как она покинула Шелвуд?

— Да, до сегодняшнего дня.

— Значит, надо выяснить, где она. Это наверняка известно вашему отцу.

— Думаю… она могла вернуться к нему. Значит, теперь она в Париже.

— Я постараюсь вам помочь. — Маркус сжал в ладонях обе руки Франчески.

Франческа вскинула голову и вдруг сообразила, кто перед ней. Отдернув руки, она вскочила.

— Благодарю, но я не нуждаюсь в вашей помощи. Я пошлю за Мадди, как только узнаю, где ее найти.

— Ваш отец считает мою помощь необходимой.

— Он болен!

— Значит, вы намерены ослушаться его?

— Повторяю: я ни в ком не нуждаюсь!

— А как же Денвер?

— О да, он мне поможет. Если понадобится. А теперь я попрошу вас уйти. Отец вскоре проснется.

— В таком случае я останусь здесь — чтобы попрощаться с ним.

Франческа промолчала, но отошла к кровати.

Маркус встал напротив нее. Их взгляды встретились.

— Неужели вы не в силах простить меня? — спросил он.

— Это… нелегко. Мне трудно простить себя.

— Не говорите так! Вам не за что прощать себя. Давайте начнем все сначала, Франческа. Я совершил немало глупостей, но поверьте, ко мне наконец-то вернулся рассудок.

— У меня… есть обязательства перед лордом Денвером.

— Джордж Денвер между нами не стоит, и вам это известно. Разве можно сравнивать чувства к нему с теми, которые вы питаете ко мне? Неужели вы забыли, что произошло во время нашей последней встречи?

Франческа закрыла глаза, а когда вновь открыла их, они были переполнены болью.

— Да, — прошептала она. — Я все забыла, потому что не желаю помнить об этом. Прошу вас, уходите, Маркус!

— Знаю, в прошлом я причинил вам немало страданий. Вы и представить себе не можете, как я сожалею об этом. Но неужели вы не доверитесь мне теперь?

Она покачала головой, неуверенно глядя на него. В ее глазах отразилось замешательство. Искренность, прозвучавшая в голосе Маркуса, тронула ее.

— Я… не знаю, — наконец выговорила она. — Не знаю. Сейчас я не могу думать ни о чем. Все случилось так внезапно… Прошу меня простить.

Маркус видел, что она сдерживается из последних сил, и злился на себя за то, что слишком поспешил.

— Все хорошо, моя дорогая, — торопливо произнес он. — Я подожду. По крайней мере, вы не отказались подумать об этом. Только не отвергайте меня окончательно. Передайте мои наилучшие пожелания отцу. Я приеду вновь, когда он пожелает.

Откланявшись, Маркус покинул комнату. Франческа смотрела ему вслед. Они не заметили, что глаза лорда Бодона широко открыты, что он наблюдает за ними и старательно прислушивается. К тому времени, как Франческа повернулась к постели, ее отец успел снова смежить веки.

Глава двенадцатая

Маркус отменил большинство встреч и вернулся на Маунт-стрит на следующий день, в непривычно ранний час, не дожидаясь приглашения. Лорд Бодон ясно дал ему понять, что поиски няни Франческа не может предпринять в одиночку. Поскольку Мадди играла важную роль в судьбе и отца, и дочери, Маркус решил на время забыть о своих обязательствах перед светом.

Встретив его в гостиной, миссис Кэнфилд покачала головой и остановила его, преградив путь к лестнице.

— Вы позволите кое-что сказать вам, Маркус?

Он помедлил, но привычная учтивость одержала над ним верх. Они направились в глубь гостиной.

— Зачем вы приехали?

— Повидаться с лордом Бодоном.

— Ваша доброта мне известна, как никому другому. Но не кажется ли вам, что это несколько… неразумно, Маркус?

— Неразумно? — с оттенком высокомерия переспросил он.

— На некоторое время вы заставили сплетников замолчать. Но неужели вы не понимаете, что чрезмерно частые визиты породят новые слухи? Вам известно, каков лондонский свет. Я решилась заговорить с вами об этом только потому, что я очень привязана и к вам, и к Франческе. Ей сейчас и без того приходится нелегко, так зачем же делать ее предметом двусмысленных догадок?

— Лорд Бодон сообщил, что ему нужна моя помощь. Я прибыл сюда, желая услышать более подробные объяснения. Вероятно, я даже не увижусь с Франческой.

— Разве лорду Бодону не может помочь кто-нибудь другой?

— Видимо, нет. Даже Денвер, — с явным удовлетворением добавил Маркус.

— Вы понимаете, что ваша готовность прийти на помощь может вызвать у посторонних домыслы о том, какие отношения вы поддерживаете с дочерью лорда Бодона?

— Вряд ли. — Глаза миссис Кэнфилд удивленно раскрылись. Маркус продолжал с грустной улыбкой: — Мои намерения останутся тайной. Мария, я рассчитываю на ваше молчание. Когда все будет кончено, я собираюсь сделать Франческе предложение. Говорю вам об этом первой.

— Маркус, это так неожиданно… Я и не предполагала…

— Как вы думаете, она согласится?

В этом вопросе послышалась неподдельная тревога. Должно быть, Мария Кэнфилд посвящена в дела Франчески лучше всех прочих.

— Я… не знаю, — медленно выговорила она.

Маркусу показалось, что она тщательно выбирает слова. — Она к вам… неравнодушна, это точно. Мне известно, что в прошлом вы были знакомы, но Франческа никогда не распространялась о подробностях ваших встреч. Подозреваю, ее воспоминания слишком мучительны. — Маркус хотел было возразить, но Мария продолжала: — Пусть они останутся между вами. Видимо, она твердо решила выйти замуж за кого-нибудь, кто представляет… меньшую опасность для ее душевного покоя, нежели вы. — Сделав паузу, она добавила: — Лорд Денвер влюблен в нее.

— Он никогда не сумеет сделать Франческу счастливой — в этом я полностью уверен.

— Откуда вам знать? По-моему, лорд Денвер — олицетворение всех достоинств, которые девушка мечтает обрести в муже. По правде говоря, я сама бы желала… впрочем, неважно.

— В том-то и дело, Мария! Джордж Денвер — добрейший малый, лучшего друга не пожелаешь. Он мог бы стать превосходным мужем для юной девушки — например, для Лидии. Но Франческа не такая! Она умная и решительная женщина. Они быстро разочаруются друг в друге. Франческа будет задыхаться в атмосфере его постоянной заботы, желания защищать и баловать ее. Ей не удастся всю жизнь сохранять облик, в котором она предстала перед светом, не вступая при этом в борьбу с собственной натурой. А Денвер не поймет ее стремления к независимости, самобытности, желания спорить, ее страсти, порывистости…

Вы считаете Франческу порывистой натурой?

— Вот видите! Даже вы, прожив рядом с ней несколько месяцев, не подозреваете, какова она на самом деле.

— А вам это известно?

— Я знаю Франческу как самого себя. Она… стала частью моей души.

— Это серьезное заявление, Маркус, — заметила миссис Кэнфилд, глядя на него так, словно увидела впервые. — По-моему, я знаю вас достаточно хорошо, чтобы понять, какое значение вы ему придаете. Но… хорошо ли вы подумали? Может быть, Франческа не желает быть настоящей, такой, какой ее знаете вы.

— Что вы имеете в виду?

— С тех пор как Франческа Бодон прибыла в Лондон, она одержима одной целью.