Дикое Сердце (ЛП)

- Всей душой, сестра, – искренне подтвердила Моника.

Прекрасная невеста медленно приближалась к алтарю, опираясь ладонью о руку старого губернатора, который казался внушительным в безупречно вышитом праздничном жакете. Цвет и сливки высшего общества Сен-Пьера и всего острова находились в эти минуты в блистающей церкви Кампо Реаль, которая сверкала, словно золотая вспышка пламени тысяч свечей. Рядом с Ренато, обессиленная и бледная под своим черным платьем, София Д`Отремон переживала сильное волнение из-за свадьбы, а глаза Ренато, устремленные на Айме смотрели так, словно к нему приблизилось счастье всего мира.

- Айме де Мольнар и Биксе-Вилье, хочешь ли ты взять в мужья Ренато Д`Отремон и Валуа?

- Да, хочу.

Рука священника поднялась, чтобы благословить склоненные у алтаря головы. В тишине сдерживаемых дыханий дрожало волнение тех минут, столь различное по природе, и находящееся в разных сердцах. Слезы стояли в глазах Софии и Каталины; добрая, сдержанная, зрелая улыбка на губах мужчины, представлявшего власти Франции на отдаленном тропическом острове; воплощение чистого счастья в ясных глазах Ренато; странный загадочный блеск в глазах Айме, а отдельно от всех, рядом с боковой дверью храма, скрестив руки на груди, словно пытаясь сдержать чрезмерное биение сердца и заглушая боль в тишине, стояла отрешенная Моника. Губы были сухими и лихорадочными, невидящие от грусти глаза уже не могли плакать, колени мягко подгибались, словно вес хрупкого тела был слишком тяжел, а мысли, сгорающие сами по себе, светящиеся и пожиравшие себя, как свечи алтаря, сконцентрировались в нескольких словах молитвы:

- Дай мне силы, Боже мой, дай мне мужество и силы! – заблестело кольцо новобрачной на пальце Айме, упало на серебряный поднос тринадцать золотых монет, рука священника снова поднялась, а губы шептали:

- Замужние женщины подчинены мужьям, как Богу, ибо мужчина есть голова женщины, как Христос есть глава церкви. Вы, мужья, возлюбите своих жен, как Христос возлюбил свою церковь и принес себя в жертву ради нее, потому что написано в Книге Бытия, стих 24: «Да оставит человек отца и мать свою, и соединится с женой своей, и будут оба одной плотью». Таким образом, возлюбите жену свою, как себя самого, а жена, подчиняйся и уважай своего мужа. Пребывайте дети мои, объединенные навсегда святой и сильной связью брака, потому что вы имеете обязательство подавать пример остальным. Пусть ваш очаг будет примером для тех, кто меньше знает и имеет. Пусть будет ваша жизнь отражением и нормой христианских добродетелей, доброты и благоразумия, и да пребудет покой и счастье в этом мире и вечное спасение друг друга, да наградит вас этим Бог. Аминь.

Не имея сил приблизиться, Моника слышала слова поздравлений и пожеланий; и сейчас, подавленная безымянной болью, видела пожимающие руки, как проходила Айме под руку с Ренато по узкой тропе цветов к дверям церкви, и смотрела, как они удалялись и затерялись, как будто разом погас свет мира, как будто разверзлась на миг земля, чтобы поглотить красоту жизни, как будто исчез весь смысл существования, и тихо молила:

- Да свершится Воля Твоя здесь на земле, как и на небе.

Ослепительный и резкий свет далекой молнии – это было единственным, что осветило песчаный берег. Высокие обрывы скал, буйное море – все это созвучие дикой и свободной природы заставляло улыбаться Хуана Дьявола, будто со всем этим он слушал старую и ужасную музыку, окружавшую его с детства. Мыс Дьявола, кусок самого сурового берега всего побережья и безымянный, невидимый, неизвестный, почти недосягаемый песчаный берег, являвшийся для него отдельным и секретным входом в ближайший город Сен-Пьер.

Мощным движением Геркулеса он втащил шлюпку на песчаный берег, избавляя ее от возможной ярости моря. Он собирался бросить весла внутрь, когда что-то задвигалось под скамейкой, и он сердито спросил:

- Что это? Кто там?

- Это я, капитан.

- Огонь преисподней! И какого черта ты тут делаешь? Как сюда забрался? Почему сделал это? Отвечай!

- Я хотел поехать с вами, капитан, увидеть новую хозяйку.

- Суешь нос не в свое дело, – хотел отругать Хуан, но голос не соответствовал этому. – Кто разрешил не подчинятся мне? А если бы шлюпка перевернулась, пока мы подплывали к берегу?

- С вами она не переворачивается. А если и перевернется, то я умею плавать. Я умею прыгать с самого высокого места и опускаться до дна, когда ищу монету.

- Ладно, хорошо. Думаю, тебе приходилось искать монеты даже на дне ада, – согласился Хуан. И принимая суровое выражение лица, проворчал: – Когда я отдаю приказ, ты должен его выполнять. Я сказал, что спущусь один, а ты пошел и спрятался в шлюпке.

- Я уже там был, капитан. Прятался там с самого вечера, чтобы вы увезли меня. Я хотел поехать с вами. Если вам что-то понадобится на берегу, кто вам будет служить, хозяин?

- Ладно, хорошо, Колибри. Иди, забирайся сюда. Познакомишься с прекрасной Мартиникой и увидишь новую хозяйку.

Хуан начал подниматься твердым и быстрым шагом по склонам, а маленький Колибри усиленно следовал за ним, пока не сообщил воодушевленно:

- Там огоньки, капитан!

- Тихо! Мы идем не туда. С этой стороны ближе. Дом сейчас в темноте.

- Это дом?

- Да, Колибри. Это дом твоей хозяйки.

- Но она спит… – разочаровался мальчик.

- Может быть, и снится ей Хуан Дьявол. И несчастная, если ей снится другой!

- Несчастная?

- Ты этого не знаешь, Колибри. Но когда мужчина любит женщину, он любит ее для себя, или он не мужчина. Понимаешь?

Крепкая и широкая ладонь оперлась на спину мальчугана, тряхнув его в грубой ласке. Затем он провел рукой по курчавой круглой голове, гордо объясняя:

- Колибри, твоя хозяйка – самая красивая женщина, которую ты когда-либо видел.

- Вы однажды говорили, что ее глаза, как звезды.

- Как звезды над морем светят ее огромные темные глаза, и вся она, как цветок. Да, Колибри, как огненный цветок.

- Она не знает, что вы приехали?

- Какой ты глупенький! – засмеялся Хуан, по-настоящему развеселившись. – Она тебя уже воодушевила. Женщины, в конце концов, воодушевляют и обучают хорошим манерам. Видишь меня? Никогда не думал, что женщина заставит ждать меня под открытым небом, но я хочу приехать, как кабальеро. Ты знаешь, кто такой кабальеро, Колибри?

- Да, знаю, капитан. Это мужчина, который ездит на лошади.

- Ну в том числе и это, – засмеялся Хуан. – А ты подкинул идею. Если бы я купил лошадь, если бы мы появились, одетые по-другому, а не в эти мокрые лохмотья. Пошли покупать одежду, Колибри. – Ураганный порыв ветра и дождя заставил Хуана чертыхнуться: – Огонь преисподней! Опять идет дождь, а ты дрожишь. Тебе холодно?

- Нет, капитан.

- Как это нет, у тебя зуб на зуб не попадает. Пошли в таверну Глухого. Нам не помешает пожевать и попить чего-нибудь. – Он колебался секунду. – Не знаю, как я сдерживаюсь, чтобы не постучать в эту дверь!

Он шагнул к темному и запертому дому и приблизился к широкой передней двери. Прыгая, как колибри, мальчик шел за ним и заметил:

- Дверь закрыта снаружи, капитан. Посмотрите, висячий замок.

- Да, точно. Кольцо и цепь с другим замком. Это говорит о том, что в доме никого нет.

С внезапным неистовым гневом он потряс цепь, проходящую через кольца, укрепляющую старую дверь. Под бешеным рывком поддалось прогнившее дерево, и дерзкая рука решительно ее толкнула. Без колебаний Хуан Дьявол проник в дом. Горькое разочарование, непреодолимое нетерпение, ужасное подозрение подталкивало его. Не останавливаясь, он словно смерч проникал в пустые комнаты, которые свидетельствовали, что дом оставлен на долгое время: окна без штор, стены без картин и изображений. Невольно он остановился в центре комнаты, которая была спальней Айме. Странная сила, казалось, охватила его, словно в воздухе было что-то от нее, сохранившийся тончайший аромат, а зеркало из зеленоватого стекла словно хранило в своей глубине преследовавший его образ. И не в состоянии сдержаться, он пробормотал: