Благословение небес (История любви леди Элизабет)

– Так вы отрицаете, что посылали мне записку? – спросила она.

– Конечно, отрицаю!

– В таком случае что же вы делали в оранжерее? – выпалила она.

– Я пришел, потому что получил от вас ту безграмотную записку, – скучающим оскорбительным тоном ответил он. – Можно вам посоветовать впредь уделять меньше внимания сценическому искусству, а потратить его хотя бы на улучшение почерка? – его взгляд упал на пистолет. – Положите пистолет, пока не поранились.

Дрожащей рукой Элизабет подняла пистолет еще выше.

– Вы оскорбляете и унижаете меня всякий раз, как мы с вами встречаемся. Если бы здесь был мой брат, он бы вызвал вас на дуэль! Но поскольку его здесь нет, – продолжила она, совсем потеряв голову, – я сама потребую от вас извинений. Если бы я была мужчиной, то имела бы полное право вызвать вас. И пусть я женщина, все равно никто не смеет отказать мне в этом праве. – Вы смешны. – Возможно, – тихо сказала Элизабет, – но, несмотря на это, я неплохо стреляю и буду для вас куда более серьезным противником, чем мой брат. Итак, вы выйдете на улицу или… или мне прикончить вас здесь? – пригрозила она, не думая в эту минуту, сколь пуста и бессмысленна ее угроза. Эрон научил ее обращаться с оружием в целях самообороны, и хотя Элизабет без промаха била по мишеням, в живое существо она еще никогда не стреляла.

– Я не сделаю такой глупости. Элизабет подняла пистолет еще выше.

– В таком случае я требую немедленных извинений.

– И за что же я должен извиняться? – с тихой яростью в голосе спросил Ян.

– Во-первых, за то, что с помощью записки заманили меня в оранжерею.

– Я не писал никакой записки. Я получил ее от вас.

– У вас, по-видимому, большие трудности с сортировкой писем, которые вы получаете и отправляете. Во-вторых, вы должны извиниться за то, что пытались соблазнить меня в Англии и погубили мою репутацию…

– Ян! – закричал Джейк, как громом пораженный. – Одно дело – сказать леди, что у нее плохой почерк, но испортить ее репутацию – это совсем другое. Так можно погубить всю ее жизнь!

Ян бросил на него ироничный взгляд.

– Спасибо, Джейк, за пламенное нравоучение. Может быть, теперь поможешь ей спустить курок?

Неожиданно Элизабет стало смешно. Она вдруг осознала всю нелепость этой сцены: она стоит, направив пистолет на человека в его собственном доме, а Люсинда придерживает зонтиком другого человека, который всячески пытается разрядить обстановку, на самом деле только еще больше накаляя ее. Потом она осознала всю тщетность своих усилий, и вся ее веселость мгновенно пропала. В который уже раз этот невозможный человек делает из нее полную дуру, и от этой мысли глаза девушки засверкали, ярость вновь вспыхнула в ее душе. Элизабет повернула голову и с холодной злостью посмотрела на Торнтона.

Несмотря на то, что Ян держался с видимым безразличием, он ни на секунду не переставал наблюдать за ней и, инстинктивно почувствовав внезапно вспыхнувшую в ней ярость, приготовился к отпору. Кивнув на пистолет, он заговорил, и на этот раз в его спокойном ровном голосе не было насмешки.

– Я думаю, вам следует кое о чем подумать, прежде чем пустить в ход это оружие.

Элизабет, конечно, не собиралась стрелять, однако внимательно выслушала его советы, высказанные все тем же доброжелательным тоном.

– Ну, во-первых, вам нужно действовать очень быстро и очень спокойно, если вы намерены пристрелить меня. Вы также должны успеть перезарядить пистолет, прежде чем Джейк отнимет его у вас. Во-вторых, я думаю, будет справедливо предупредить вас о том, что здесь будет море крови. Я вовсе не жалуюсь, как вы понимаете, но вы уже никогда не сможете надеть это очаровательное платье. Ну и потом вас, конечно, повесят, – продолжил он, как бы размышляя вслух, – однако я думаю, это будет уже не так страшно по сравнению с тем скандалом, который вам придется пережить до этого.

Слишком недовольная и своим, и его поведением, чтобы отреагировать на последнее замечание, Элизабет вздернула подбородок и заставила себя с достоинством произнести:

– С меня довольно, мистер Торнтон. Я полагала, ничто уже не сможет сравниться с вашим свинским поведением в прошлый раз, однако вы доказали обратное. К несчастью, я не так дурно воспитана, как вы, и мне не чужды угрызения совести. Поэтому, боюсь, что не смогу застрелить безоружного человека. Люсинда, мы уходим, – сказала она, потом оглянулась на своего примолкшего врага, который уже сделал шаг вперед, предупреждающе покачала головой и с исключительной любезностью добавила: – Нет, пожалуйста, не трудитесь провожать нас, сэр, в этом нет необходимости. И кроме того, мне бы хотелось запомнить вас таким – растерянным и бессильным.

Как ни странно, но в этот трудный момент своей жизни Элизабет испытывала почти радость, потому что наконец защищала свое достоинство, а не принимала малодушно свою долю.

Люсинда уже вышла на крыльцо. Элизабет подумала, что бы такое сказать Яну, чтобы он, отыскав пистолет, который она собиралась выбросить, не вздумал направить его на нее. В конце концов она решила просто напомнить ему его же собственный совет и, отступая спиной к двери, сказала:

– Я знаю, вам очень неприятно, что мы покидаем вас таким образом, – ее голос и рука при этих словах предательски дрогнули, – но прежде чем вы решитесь преследовать нас, умоляю вас последовать своему же совету и подумать, стоит ли быть повешенным только за удовольствие убить меня.

Развернувшись, Элизабет хотела выбежать из дома, как вдруг что-то сбило ее с ног, ударило по руке, и пистолет отлетел в сторону. В ту же секунду рука ее оказалась заломленной назад.

– Нет, – услышала она у себя над ухом его ужасный голос, – я думаю, это стоит того.

В тот момент, когда Элизабет уже решила, что рука ее сейчас оторвется, она получила хороший тычок в спину и вылетела на двор. Дверь за ней со стуком захлопнулась.

– Ну и ну! Никогда в жизни со мной не случалось ничего подобного! – сказала Люсинда, глядя на закрытую дверь. Грудь ее высоко вздымалась от возмущения.

– И со мной тоже, – сказала Элизабет, отряхивая грязь с подола. – Мы сможем поговорить об этом сумасшедшем, когда спустимся по тропинке и нас не будет видно из дома, – сказала она, решив удалиться как можно более достойно. – Поэтому не будешь ли ты так добра взяться за тот конец сундука?

С недобрым блеском в глазах Люсинда повиновалась, и они пошли вниз по тропинке, целиком сосредоточившись на том, чтобы держать спины как можно прямее.

В это время Джейк, глубоко засунув руки в карманы, наблюдал из окна дома за удаляющимися женщинами со смешанным выражением изумления и злости на лице.

– Черт знает что, – выдохнул он наконец, кинув взгляд на Яна, который хмуро разглядывал записку. – Эти женщины добрались до тебя и в Шотландии! Но, я думаю, это прекратится, как только ты объявишь о своей помолвке. – Он рассеянно поскреб свою буйную рыжеволосую голову и снова повернулся к окну и посмотрел на тропинку. Женщины уже скрылись из виду, и Джейк отошел от окна. Не в силах сдержать невольного восхищения, он прибавил: – Должен тебе сказать, эта блондинка – мужественная девушка, надо отдать ей должное. Она так хладнокровно стояла тут и поучала тебя твоими же словами, да еще назвала свиньей. Я не знаю мужчины, который осмелился бы на это!

– Она на все осмелится, – сказал Ян, вспоминая ту юную искусительницу, какой она была два года назад. В то время, как другие девушки ее возраста только краснели и жеманились, Элизабет Кэмерон сама пригласила его на танец при первой же встрече. В тот же вечер она выступила против целой толпы мужчин в карточной комнате, а на следующий день рискнула своей репутацией, встретившись с ним в лесном домике, – и все это называлось у нее «небольшим загородным приключением». С тех пор она, должно быть, не раз ввязывалась в подобные истории, иначе с чего бы ее дяде рассылать письма совершенно незнакомым людям с предложением жениться на ней. Это было единственное объяснение, которое находил Ян действиям Джулиуса Камерона, поразившим его своей беспрецедентностью и полным отсутствием такта и вкуса. Другое объяснение, которое пришло ему в голову, заключалось в том, что ее родные отчаянно нуждались в деньгах и с этой целью искали для Элизабет богатого мужа. В этом отношении Ян им вполне подходил. Когда он встретил Элизабет на том загородном приеме, она была в роскошном дорогом платье, и, кроме того, на приеме вообще присутствовала исключительно светская элита. И обрывки слухов, которые ему довелось услышать уже после того фатального уикэнда, свидетельствовали о том, что она вращается в самых высших кругах общества.