Идеальный любовник

— Они просто красавицы, Кэтлин. Эти шхуны плывут быстрее ветра. Пора уже им обзавестись собственными кораблями. Джозефу исполнится двадцать один. Странно, они почти ровесники, но так же не похожи, как мел и сметана.

— Это потому, что они родились под разными звездами. Созвездия определяют нашу сущность. У наших сыновей разные характеры. У Джозефа горячая голова, и он слишком быстро обижается.

— Да, он заводится с пол-оборота. Его кулаки всегда наготове, чтобы съездить кому-нибудь по физиономии.

— Шон рассудительнее. Он всегда подумает, прежде чем что-нибудь сделать. — Мать была явно неравнодушна к Шону. — Красивый парень с врожденным очарованием. Девушки сходят по нему с ума и не оставляют его в покое. У него отличное чувство юмора и в запасе всегда есть истории от самых изысканных до грубоватых. Он может быть веселым, грубым, непристойным, жестоким, остроумным, очаровательным или самокритичным с одним и тем же желаемым результатом. Забавляя себя, Шон веселит других.

— Прежде чем броситься в драку, Шон думает об этом, разрабатывает стратегию и только потом полностью отдается бою. — “А результаты могут быть разрушительными”, — закончил Шеймус про себя.

— До их дней рождения осталось меньше недели. Чтобы хорошо отпраздновать, надо все спланировать, Шеймус. Так как день рождения Шона приходится на субботу, а у Джозефа на понедельник, логично было бы отпраздновать в воскресенье, но это кажется мне богохульством.

— Ни в коей мере. Разве мы не протестанты?

Глаза Кэтлин округлились.

— Ну, раз ты так говоришь, Шеймус.

— Что ж, это мое слово, и если с этим решено… — Его пальцы расстегнули первую пуговицу на ее рубашке.

Жена остановила его руки:

— Мы еще не закончили.

Он заворчал:

— Мы еще и не начинали.

— Мне надо все подсчитать, чтобы разослать приглашения. Одних Фитцжеральдов будет больше пятидесяти.

— Ты же не пригласишь их всех? — в ужасе спросил Шеймус.

— А что ты имеешь против Фитцжеральдов? Ну-ка скажи мне, если можешь. — В глазах женщины загорелся огонек.

Желая смягчить свои слова шуткой, Шеймус открыл рот и пустился в объяснения:

— Что ж, я не возражаю против твоего отца и, конечно же, против парней из команды, но все эти бабы, что руководят твоей семейкой, они же хуже вшей!

— Что я могу сделать, если мужики умирают, а женщины процветают? Тебе бы следовало поблагодарить за это небеса. Твой сын Джозеф станет графом Килдэрским, когда мой отец умрет, да простит меня Господь за то, что я произношу это вслух.

— Я не хотел расстроить тебя, моя красавица. Конечно, мы должны пригласить твоих сестер.

— И моих племянниц, кузин и тетушек.

Шеймус тяжело вздохнул:

— Но одна из них считает себя кельтской принцессой и кутается в пурпурную вуаль.

— Это Тиара. Она не в себе.

— Они все не в себе, черт побери!

— Ты даже не знаешь их имен, — обвинила мужа Кэтлин.

— Конечно же, знаю, — примирительно отозвался тот. — Это Мэг, и Мэгги, и Мэген, и там еще эти со своими причудливыми именами, взятыми у полудрагоценных камней, — Опал, Берилл, Эмбер…

— Эмбер-то как раз и вышла замуж за Уильяма Монтегью. Я уже послала приглашение твоему партнеру, но, помяни мое слово, он явится один. Мне жаль Эмбер.

— Ей некого винить, кроме себя самой. Она вышла за него из-за денег и его аристократического английского имени.

— Кузина была невинной пятнадцатилетней девочкой. Она увидела в этом шанс выбраться из Мейнутского замка, которым правило, да и до сих пор правит, племя женщин по фамилии Фитцжеральд, превосходящее числом народ израилев. — Кэтлин сочла возможным развернуться на сто восемьдесят градусов по отношению к своей семье и согласиться с мужем.

Его объятия стали крепче.

— Если кто и сможет взять верх над Монтегью, так это Фитцжеральд.

— Я в этом сомневаюсь, мой дорогой Шеймус. Я думаю, что это будет кто-нибудь из О'Тулов.

Тогда он поцеловал ее. Как следует. Шеймус не мог больше ждать. Кэтлин была старшей дочерью графа Килдэрского и самой красивой и умной из всех бесчисленных Фитцжеральдов. Она первая и лучшая. Шеймус никогда не выпустит удачу из рук.

В огромной кухне Грейстоунса Мэри Мелоун помешивала овсяную кашу в огромном котле. Когда появилась Кейт Кеннеди и стала искать поднос, Пэдди Берк открыл дверь с улицы и вошел в теплую кухню. На щеках у Мэри заиграли ямочки при виде высокого управляющего.

— Как там погода, мистер Берк?

— Льет как из ведра, миссис Мелоун.

Она положила ему кашу в миску и добавила туда виски.

— Забросьте это в свой желудок, мистер Берк, это порадует ваше сердце.

— Вы слишком добры, миссис Мелоун. Как сегодня ваша зубная боль?

— Значительно лучше, мистер Берк. Я чувствовала себя гораздо хуже много раз, когда мне было и в половину не так плохо.

Кейт Кеннеди накрыла поднос белоснежной льняной салфеткой и подмигнула управляющему:

— Конечно же, намного лучше. Вы выпили вчера достаточно виски, чтобы и мертвого с ног свалить.

— Точно, и это навело меня на мысль, Кейт Кеннеди. Капелька виски не повредила бы, чтобы смягчить ваш язычок. Каково ваше мнение, мистер Берн?

— Не впутывайте меня в это дело, миссис Мелоун, прошу вас. Я не хочу стать уродливым шипом между двух роз.

— Мне бы хотелось немного вашего особого пшеничного кекса для хозяйки, Мэри, — произнесла Кейт.

Повариха с тревогой взглянула на поднос, который готовила экономка.

— Она плохо себя чувствует?

— Ни в коей мере, Мэри Мелоун. Хозяин решил, что она будет завтракать в постели.

Мэри была шокирована:

— Это неприлично!

Кейт округлила глаза:

— Слово неприличный очень ему подходит. Я могла бы порассказать вам о таких вещах, происходящих в этой спальне, что у вас бы волосы на голове зашевелились, Мэри Мелоун.

Она едва успела закончить фразу, как в кухню ворвался Шеймус. Его угрожающий вид едва скрывал удовольствие от слов экономки. Он сердито посмотрел на женщин и взял поднос из рук Кейт Кеннеди.

— Я отнесу его наверх. Мы с Кэтлин хотим немного побыть наедине.

Пэдди Берк чуть не подавился овсянкой, увидев отвисшие челюсти обеих женщин. Он быстро закончил свой завтрак, зная, что скоро появятся управляющие всех зажиточных англо-ирландских домов в Дублине, чтобы забрать бочонки с контрабандным французским коньяком. Шеймус поднял цену, проницательно сообразив, что это удвоит спрос.

— Ты отложил пару бочонков для праздника, Пэдди? — поинтересовался Шеймус, спускаясь в погреб.

— Да. А когда он будет?

— В воскресенье.

Пэдди почесал нос:

— Я так понял, что в воскресенье придет груз для капитана Лунный Свет.

— Верно. Время выбрано отлично.

Капитаном Лунный Свет называли всех ирландских повстанцев. Существовало тайное революционное общество. Оно начало свою деятельность в те времена, когда Англия воевала с Америкой. Неприятности Англии были на руку Ирландии. Когда же Франция и Испания объединились с колониями, Ирландия подверглась вторжению. Тогда английский флот и войска не могли защитить все побережье Англии, Шотландии и Ирландии и призвали пятьдесят тысяч добровольцев. Они принесли присягу на верность британской короне, но, когда война закончилась, не сдали оружия, а просто ушли в подполье.

Мужчины, подобные тестю Шеймуса О'Тула, Эдварду Фитцжеральду, графу Килдэрскому, страстно желающие вырвать Ирландию из-под гнета британского правления, добились законодательной свободы для ирландского парламента. Но спустя десять лет после этого достижения ирландские католики все еще не могли заседать в парламенте, голосовать и избирать его членов. Эдвард Фитцжеральд был одним из основателей общества “Объединенные ирландцы”, но под покровом темноты он совершал куда более рискованные и безрассудные поступки ради своих угнетенных соотечественников-католиков. Богатство Килдэров, накопленное поколениями, лилось из его сундуков, чтобы купить вооружение для повстанцев и еду для голодающих крестьян, населяющих его обширные владения.