Ярмарка невест

Мужчина не обращал на их реакцию никакого внимания и продвигался вперед. Он выглядел заносчивым, надменным, и можно было предположить, что у них были основания его бояться.

Верити следила за его раздражающе медленным приближением, и каждая мышца ее и без того напряженного тела натягивалась еще сильнее, пока женщина не задрожала, как натянутая тетива лука. Она сделала едва уловимое инстинктивное движение к Гилберту, но от мужа для нее теперь не было никакой пользы. По правде говоря, от него и раньше не было толку. Тоненькие ниточки, которые прежде связывали их, ослабли в тот момент, когда Гилберт надел ошейник на ее шею, и вовсе порвались, как только было произнесено одно-единственное слово: «Продана».

Верити еще крепче сжала руки, напрягла локти и колени, пытаясь контролировать свое тело. Но чем сильнее она напрягалась, тем больше дрожала. Она не могла преодолеть себя и перестать трястись.

Мужчина все так же медленно шел через площадь. Верити услышала несколько приглушенных восклицаний:

– Лорд Хартлесс. Хартлесс (heartless) означает «бессердечный».

Аукционист же точно назвал его «Харкнесс».

Просто ее собственный страх переделал это имя в нечто устрашающее.

И тем не менее как же люди его боятся! Кто он такой? И неужели ее действительно, как отборный кусок конины, передадут этому странному мужчине, который, кажется, внушает ужас всем, кто его знает?

Продана.

Верити никак не могла остановить дрожь. Ее трясло всю: внизу, в животе, так, что даже тошнило, и вверху, в горле, не давая глотнуть. Она пыталась прекратить это, сдержать дрожь, но вышло даже хуже. Каждая мышца была настолько напряжена, что Верити начала ощущать липкую влагу испарины, появившейся от ее отчаянных усилий. Нижняя юбка прилипла к ногам, и тоненькая струйка пота стекала сзади по шее. Ветер остужал влажную кожу. Верити продолжала дрожать. Все ее тело неудержимо сотрясалось. Ей казалось, что остановить эту дрожь невозможно.

Надо взять себя в руки. Она не должна показать свой страх этому человеку, потому что, возможно, ему именно это и нужно. Она поплотнее закуталась в плащ.

Когда мужчина подошел к помосту, Верити впервые увидела его лицо. Оно было грубое, худое и хмурое. Тяжелые черные брови наползали на ярко-синие глаза, которые как будто пронзали ее насквозь и приковывали к месту. Когда мужчина наконец перевел взгляд на Гилберта, Верити прерывисто вздохнула. Сердце громыхало у нее в ушах. Конечно, он услышит и поймет, как она боится.

– Вы муж? – спросил мужчина низким голосом, правильно выговаривая слова.

Верити услышала у себя за спиной шарканье и ответ:

– Да.

– Вы хотите от нее избавиться?

– Да.

В этот момент Верити захлестнула волна злости, которая почти уничтожила страх. Если бы ей удалось, она бы развернулась и надавала Гилберту пощечин. Как он посмел избавиться от нее? Она никогда не хотела за него замуж. Этот брак устроили их родители, еще до того как Верити и Гилберт увидели друг друга. Откровенно говоря, за прошедшие два нескончаемых года у нее часто возникало желание избавиться от этого брака и от Гилберта. Однако она не позволила себе сделать это только потому, что ей так хочется.

– И вы продадите мне ее за сто фунтов? – спросил темный человек.

Гилберт сделал шаг вперед и оказался рядом с Верити. Не поворачиваясь, она скосила глаза в сторону мужа. Он снял шляпу и пятерней провел по своим светлым волосам.

– Ну... это... – Гилберт помолчал, пригладил волосы, снова водрузил на голову шляпу, повернув ее так, чтобы выглядеть дерзким, потом бросил взгляд на Верити. – За сто фунтов вы можете взять женщину, – сказал он. – Еще сто фунтов за ее вещи.

Верити услышала, как темный человек резко втянул в себя воздух.

– Еще сто фунтов? – произнес он с металлом в голосе.

– Это... это выгодная покупка, понимаете, у меня в экипаже сундук с ее вещами. За сто фунтов она может взять их с собой. Это честная цена. Одеть ее будет стоить дороже, не правда ли?

Темноволосый незнакомец смотрел на Гилберта с такой неприязнью, что мог, наверное, спалить его одним взглядом. Верити содрогнулась и крепче вцепилась в плащ.

Казалось, прошло несколько минут, прежде чем мужчина полез в карман плаща и достал оттуда кошелек. Он быстро ощупал его и грубо швырнул Гилберту.

– На, подавись, – сказал незнакомец. – Здесь больше двухсот фунтов. Забирай их и проваливай. Сундук оставь.

Гилберт положил кошелек в карман и подошел поближе к Верити, которая еще не в состоянии была даже шевельнуться.

– Хорошо, – сказал он. – Я уйду. Верити, я...

– Постойте, джентльмены, – прервал аукционист. – Вы же не можете вот так просто взять покупку и уйти. Надо обоим сначала подписать бумаги.

– Ах да, конечно, – предложил Гилберт, все еще глядя на Верити. – Чуть не забыл.

– Идите за мной, – сказал аукционист.

Они с Гилбертом пошли к задней части помоста. Верити, наверное, тоже должна была идти с ними, но она не могла двинуться с места. Дрожь постепенно прекратилась, но теперь Верити была не в состоянии шевельнуться. Она стояла окаменелая, как статуя, ноги как будто приросли к месту. Если бы она могла сделать хоть один шаг, тогда сделала бы и второй, и третий, а потом побежала бы и убежала прочь. Прочь от этого кошмара.

Но она не могла сдвинуться с места.

– Подождите! – Темноволосый незнакомец сделал пару шагов и оказался прямо перед Верити. Он протянул к ней руку, и в груди у Верити замерло сердце, но мужчина взялся за ошейник. – В этом нет необходимости, – сказал он, после чего освободил шею Верити и швырнул ошейник вниз, в толпу.

Верити закрыла глаза и глубоко, прерывисто вздохнула, низко наклонив голову. Когда она сделала еще один глубокий вдох, освободились зажатые мышцы плеч, спины, рук, ног. Дюйм за дюймом напряжение, сковывавшее все ее тело, постепенно уходило, и наконец оно и вовсе оставило женщину. Теперь она стояла спокойно и неподвижно. Дрожь прекратилась.

Верити медленно отняла пальцы от складок плаща и подняла руку к горлу, где до этого был ошейник. Страх больше не парализовал ее. Теперь она могла двигаться. Она могла ходить. Она могла уйти.

Но она не ушла. Темный человек смотрел на нее с каким-то непонятным выражением. Неожиданно для себя Верити захотела улыбнуться незнакомцу, но он отошел, присоединившись к Гилберту и аукционисту. Она повернулась и направилась к мужчинам, которые наклонились над столом, стоящим в задней части помоста. Верити подошла поближе и увидела, что они рассматривают лист пергаментной бумаги. Это была, конечно, купчая. Документ, в котором заключается ее будущее.

Гилберт написал несколько строчек и передал перо темному человеку. Тот обмакнул его в крохотную чернильницу и что-то быстро, небрежно написал. Верити наклонилась поближе, чтобы иметь возможность заглянуть в документ, решающий ее судьбу.

Я, Гилберт Расселл, согласен передать свою жену, Верити Расселл, урожденную Озборн, Джеймсу Гордону, лорду Харкнессу, за сумму в двести фунтов, принимая во внимание, что передаю ему все права, обязанности, имущественные претензии, обслуживание и прочие вопросы.

Таким образом, ее передают от одного мужчины другому, как участок земли.

Верити ни на одну минуту не поверила, что подобный документ придавал сделке законность. Он не мог быть законным. Или мог? Она смотрела, как аукционист готовит копию документа. Гилберт и лорд Харкнесс подписали и копию. Аукционист посыпал обе бумаги песком и протянул по одной каждому джентльмену. Гилберт свою копию сложил и спрятал в карман пиджака. Лорд Харкнесс смотрел на свою нахмурясь, как будто написанные в ней слова были ему непонятны.

Он поднял глаза и встретился взглядом с Верити. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Неожиданный намек на чувство мелькнул в его взгляде – может быть, то была жалость? – но исчез в тот же миг. Наверное, ей это почудилось, потому что, до того как повернуться к Гилберту, он уже опять нахмурился. Сказав несколько слов, лорд Харкнесс снова посмотрел на Верити, но глазами с ней не встречался.