Непристойное пари

Двусмысленный тон его голоса заставил Кэролайн вздрогнуть. Казалось, в его словах не было ничего непристойного, однако то, как они были произнесены, подразумевало некий скрытый намек. Этот намек трудно было бы распознать, если бы Фрэнклин не был похож на Эдварда не только внешне, но и в манере поведения. У Кэролайн не было иллюзий относительно его намерения поухаживать за ней. Он стремился лишь установить контроль над наследством, которое, как он считал, должно по праву принадлежать ему, а Кэролайн стояла между ним и его целью. Этим и объяснялся его интерес к ней.

Кэролайн кивнула, стараясь скрыть отвращение. По своему горькому опыту она знала, что представители семейства Уинн отличались навязчивостью, и это нельзя игнорировать, однако прямая конфронтация была бы сейчас неприемлема.

– Спасибо за предложение, – сказала Кэролайн.

– Я надеюсь на встречу в загородном доме, где мы сможем на досуге обсудить наши дела. Естественно, в присутствии моей матери.

Хотя Фрэнклин говорил, что Кэролайн может пользоваться этим домом, когда пожелает, она отказывалась от его гостеприимства.

– Возможно, я приеду на днях. – Она старалась прикрыть письмо рукой, чтобы Фрэнклин ничего не заметил.

Что в нем, в этом письме?

Как трудно сидеть здесь, сохраняя спокойствие, благодаря которому большинство настойчивых джентльменов считали ее недоступной!

– Что касается светской жизни, – продолжил Фрэнклин, – я мог бы посоветовать вам, какие приглашения принимать, а какие отклонять. У меня больше опыта в этих делах.

В комнате действительно так тепло, или ей кажется? Кэролайн подавила желание воспользоваться веером и улыбнулась:

– Я восхищаюсь вашей способностью держаться в обществе с такой легкостью, милорд.

– Новое выгодное замужество поможет вам освоиться в высшем свете. – Он приподнял тяжелую бровь, и его высокомерное покровительство подействовало на Кэролайн как укол иглы.

Видимо, ему нужны были не только ее деньги, но и ее тело. Эта мысль вызывала у нее отвращение: даже под страхом смертной казни она не согласится на это.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Фрэнклин взглянул на позолоченные часы на каминной полке.

– Прошу прощения, но у меня назначена деловая встреча. Я навещу вас на следующей неделе. Если погода будет благоприятной, возможно, мы совершим прогулку.

Она готова была немедленно убежать прочь, однако вместо этого изобразила приветливую улыбку.

– Может быть.

Кэролайн подождала, пока не услышала грохот отъезжающей кареты, после чего осторожно взяла доставленный конверт. Предательски дрожащими пальцами она извлекла единственный листок бумаги и прочитала ответ на свое опрометчивое предложение.

Вероятно, он откажется от этого пресловутого пари, хотя глупое мужское хвастовство – лучший способ скрыть то, что сердце его разбито.

Карета с грохотом двигалась по Аппер-Брук-стрит, и Дерек Дрейк смотрел в окошко невидящим взглядом, погруженный в свои мысли.

К сожалению, они были не очень приятными. Главным образом они касались Аннабел – точнее, будущей леди Хайатт. Он представлял ее в объятиях новоявленного мужа – обнаженную, целующуюся; ее золотистые волосы блестят, стройные ноги широко раздвинуты, и любовник погружается в ее жаждущее тело…

Слишком реалистичная картина. Он с мрачным видом выругал себя и, расстроено вздохнув, глубже зарылся в подушки на сиденье. Вряд ли что-либо изменится, если так терзать себя. Именно подобные неприятные мысли привели его к нынешнему затруднительному положению. Он слишком много выпил в тот вечер и затеял нелепый юношеский спор с Роудеем, надеясь поразить Энни в ответ на объявление, которое появилось в газете.

«Достопочтенный Томас Дрейк желает объявить об официальной помолвке мисс Аннабел Рид с лордом Альфредом Хайаттом. Бракосочетание состоится через четыре месяца…»

Дерек не мог читать дальше.

Слишком тяжело. Черт возьми, это объявление причиняло ему боль. Он напрасно не внял совету дяди Томаса, который говорил, что ему следует сделать ей предложение и, по его мнению, это будет самый подходящий брак.

Эта боль не покидала Дерека в то время как он сидел и смотрел на отчетливо напечатанные слова, чувствуя открывшуюся в душе кровоточащую рану.

И вот, чтобы как-то отвлечься, он решил напиться и еще больше разрушить свою репутацию, которую Аннабел и без того считала отвратительной. С этой целью он затеял пари, о котором теперь говорил весь Лондон. Они с Николасом с давних пор соревновались во всем: от академических знаний до спортивных достижений – и, разумеется, в том, что касалось женщин. Частично эта конкуренция была обусловлена их личными качествами, частично – схожим происхождением. Они унаследовали богатство и титулы в молодом возрасте и вместе с этим – свободу. Их дружба возникла мгновенно и естественно, словно два брата впервые встретились лицом к лицу и сразу узнали друг друга.

У Николаса были свои проблемы, которые он скрывал. Дерек знал, что его друг в прошлом имел печальный опыт, который заставил его быть осторожным, хотя внешне он всегда выглядел раскованным. Ник никогда не рассказывал о своей проблеме, и Дерек не задавал вопросов о той катастрофе, которая постигла Николаса в отношениях с женщиной, на которой тот собирался жениться. Между ними существовало негласное соглашение не обсуждать этот предмет, и оно не нарушалось в течение десяти лет их знакомства.

В их судьбе было много общего.

Казалось, теперь пришла очередь Дерека испытать адские муки.

Несомненно, Аннабел не любит его так, как прежде. Едва ли у нее осталась хоть капля чувства к нему. Почему он не осознал, что влюблен в нее, пока не стало слишком поздно?

Потому что он был чертовски глуп, и вот теперь она любит другого мужчину. Лорд Альфред Хайатт – респектабельный джентльмен, что усугубляет тяжесть положения. Если бы Аннабел собиралась выйти замуж за какого-нибудь негодяя, он смог бы отговорить ее, но дело обстояло совсем не так, и потому она не станет слушать его советов.

И почему она должна слушать его? Он имел опыт в коротких любовных связях, а не в брачных отношениях.

– Милорд?

Неожиданно чей-то голос прервал его размышления, и Дерек обнаружил, что карета остановилась, кучер стоит в ожидании у приоткрытой дверцы. Молодой человек сдержанно кашлянул.

– Извини. – Дерек выбрался наружу с печальной улыбкой. – Я немного выпил сегодня днем, – сказал он без всякой на то необходимости и подумал: с какой стати оправдывается перед слугой? Вероятно, потому, что не представлял, как долго сидел в карете, задумавшись, с угрюмым видом. Он поднялся по ступенькам крыльца своего городского дома, благодарно кивнул лакею, открывшему дверь, и направился прямо в свой кабинет.

В отличие от загроможденной комнаты в родовом особняке Роудеев в Мейфэре в кабинете Дерека царил порядок. Все бумаги были аккуратно сложены в углу письменного стола, в середине лежала свежая корреспонденция, а в стороне на подносе стоял графин с виски. В комнате ощущался слабый запах табака и воска. Здесь Дерек обычно находил покой среди обшитых панелями стен, на одной из которых над камином висела его любимая, написанная маслом картина с пейзажем графства Беркшир. Однако в нынешнем состоянии душевной смуты даже пасторальный пейзаж с холмами не мог утешить его.

Он опустился в кресло за письменным столом и взглянул на невскрытые письма усталым взглядом. Сверху лежал простой конверт без печати, на котором было написано аккуратным почерком только его имя. Дерек с любопытством взял его из стопки и открыл.

«Милорд Мэндервилл!

Предлагаю встретиться в Холборне, в гостинице «Цветок и кабан», в десять часов вечера. Комната для наших переговоров будет заказана».

О, речь идет об этом проклятом пари!

Подписи не было, но он узнал почерк по письму, которое читал прежде. Значит, леди окончательно решилась. Нетрудно предположить, что Николас получил такое же послание.