Сладкий дикий рай

Хозяин уже протянул руку, чтобы сдернуть Джесси со скамьи, однако светлокудрый джентльмен кинулся ей на выручку:

– Мастер Джон! Не смей обижать эту девушку!

Мастер Джон наградил несчастную таким взглядом, что та едва не свалилась на пол.

– Я не шучу, сэр, – продолжал блондин тоном, по которому сразу можно было узнать прирожденного аристократа, голубую кровь, – и позабочусь о том, чтобы все мои друзья и знакомые поостереглись навещать это заведение, в котором к слугам относятся с неоправданной жестокостью! Наконец-то и темноволосый верзила оторвался от Джесси и обратил внимание на мастера Джона – не иначе как после пинка, полученного под столом от своего друга.

– И правда, сэр, – раздраженно буркнул он. – Я тоже почту своим долгом предостеречь многих от этого места! А жаль, мне так нравился здешний эль и жаркий очаг!

Казалось, мастера Джона вот-вот хватит удар. Он застыл на месте как вкопанный, тогда как оплывшую физиономию медленно заливал нездоровый румянец.

Темноглазый джентльмен снова заговорил – теперь уже с неприкрытой угрозой. Он выпрямился во весь рост, упер руки в бока и сердито глянул сверху вниз.

– Если только я услышу, что ты обидел эту девушку, то непременно вернусь и переломаю тебе ноги! Понятно?

– Ага! – крякнул мастер Джон чуть дыша.

– Отлично! – Джентльмен опустился на скамью, еще раз наградив Джона презрительным взглядом.

– А ты займись делом, девка! – набросился мастер Джон на Джесси.

И она занялась, причем весьма проворно. Потому как не только боялась до смерти жестокого хозяина, но и всем сердцем стремилась убраться подальше от загадочного темноволосого незнакомца.

Джон перехватил ее по пути на кухню и прошипел в самое ухо:

– Уж не навоображала ли ты себе чего лишнего, леди Джасмин с чердака? Не забывай: для меня ты ничто, пустое место! – От его издевательского хохота у бедняжки сердце чуть не выскочило из груди. – Стало быть, тебя теперь и пальцем не тронь, так? Ну я тебе покажу! Я урежу тебе жалованье! А заодно и той выскочке, что валяется наверху!

Урежет жалованье! Неужели они лишатся последних крох?

– Только не выгоняйте меня! – взмолилась несчастная.

– Марш на кухню! – гаркнул Джон. – Обслужи солдат его величества – они только что пришли обедать!

Джесси побежала на кухню. Там се встретила Молли и второпях шепнула:

– Я была у твоей мамы, малышка. Она выпила чуток бульону.

– Благослови тебя Господь! – прошептала Джесси, и в тот же миг повариха нагрузила ее тяжеленным подносом, а из головы вылетел злополучный эпизод с заезжим джентльменом – все поглотила ужасная тревога. Она не могла забыть оброненное Тамсином слово.

Хинин.

Линнет нужен хинин, чтобы справиться с лихорадкой.

На другой стороне площади есть аптека, и там можно купить хинин, были бы деньги.

Повариха, уставляя тарелками ее поднос, непрерывно судачила с появившимся недавно возчиком. Этот малый по-хозяйски устроился возле стола и при виде Джесси приветливо поднял шляпу и улыбнулся. Девушка, с трудом балансируя огромным подносом, едва улыбнулась в ответ. Повариха тоже ласково взглянула на нее, однако она внимательно слушала то, что рассказывал возчик.

– Господь свидетель, не верю я ни единому твоему слову, Мэтью! – восклицала она, возбужденно хихикая.

– Все, все как есть правда! Джесси, хоть ты послушай да скажи!

– Она совсем еще девочка! – твердо возразила повариха.

– Да уж история-то больно хороша! Про Джоэла Хиггинса, что служит в лакеях в Лондоне. Уж и красив собой – хоть куда! Словом, видный парень! Он рассказал про одну хоть куда! Словом, видный парень! Он рассказал про одну старуху, которая положила на него глаз и пообещала заплатить, коли Джоэл ее обслужит. Ну а ему такая старая кляча и в жисть не нужна! Пустил он ей пыль в глаза – дескать, я согласен, – и как только старая вешалка разделась догола, стянул ее кошелек да и был таков, мол, хочу прежде помыться и прочее. Вот вы только представьте себе: валяется она в кровати да ждет неизвестно чего, пока ее кошелек унесли! – Возница зашелся от смеха, явно наслаждаясь своей историей. – Неплохая вышла для старушенции вздрючка, верно?

– Ох, не миновать твоему Джоэлу виселицы как пить дать! – не желала уступать повариха. – И впредь, Мэтью, не смей распускать язык при моей помощнице! Уф-ф-ф! Джесси, я здесь совсем с ног сбилась одна, а хозяин выгнал тебя в общий зал! Будь проклят этот ирод, и чтобы его когда-нибудь поджарили в аду так, как он того заслуживает! Уж очень мне жаль твою маму, детка.

– Спасибо, пропыхтела Джесси, чуть не падая под тяжестью подноса. Тем не менее она задержалась на секунду и торопливо спросила; – Может, у вас случайно…

– Боже упаси, детка! Я бы и рада ссудить тебя парой монет, да нет у меня денег! А последнюю получку я всю, как есть, отправила своей старухе матери! Но я буду молиться за тебя, детка. – Господь не оставит тебя, ты только попроси его хорошенько!

– Вот-вот! – подхватил возчик. – Господь – он, известное дело, никого не оставит, да только почему-то больше любит помогать тем, кто сам о себе позаботится!

Надеяться на помощь свыше Джесси уже перестала, а поднос грозил вывалиться из ослабевших рук. Она как можно приветливее улыбнулась поварихе и поспешила в зал.

Вечер шел своим чередом, часы изнурительного труда тянулись один за другим, но вот наконец появилась возможность вернуться в свою каморку на чердаке.

Первым делом Джесси кинулась к Линнет и расплакалась, прижавшись лбом к изголовью кровати: так тяжело, с натужным хрипом давался больной каждый вздох. Хинин. Тамсин сказал, что хинин поможет. Кто-то несмело поскребся в дверь.

– Джесси, это я, Молли!

Джесси торопливо поднялась и открыла. Молли внимательно взглянула в мокрое от слез лицо.

– Значит, ей не полегчало?

– Совсем не полегчало.

– Ах, малышка! – Молли замолкла в нерешительности, не спуская с подруги глаз.

Она всегда думала, что эта девушка заслуживает большего. Все они так думали. Повариха, сама Молли, горничные, что убирают в комнатах наверху. Джесси достойна лучшей участи. Несправедливо, что ей приходится мыть каменные полы, что ее руки в мозолях, а платьем служат ветхие лохмотья.

Вся прислуга в таверне желала Джесси иной доли. Они втайне гордились ею – ее невероятной, неземной красотой. И тем больнее было видеть эту красоту, прозябавшую в грязи и убожестве, эти ангельские золотистые локоны, засаленные и спутанные в уродливый колтун. И все же она оставалась красавицей. Роза, распустившаяся среди чертополоха, весенний бутон среди омертвелого запустения зимы.

Но Джесси была обречена с самого начала. Обречена на жизнь, которую можно по праву назвать адом на земле.

– Джесси, – со вздохом начала Молли, – я знаю, что твоя мама никогда не хотела, чтобы ты опускалась до наших обычаев, да только тот высокий джентльмен про тебя расспрашивал. Дескать, он остановился в «Старой башне», что через дорогу, и не ляжет спать допоздна.

У Джесси перехватило дыхание, все внутри скрутило в тугой узел.

Светлокудрый джентльмен. Добрый, прекрасный светлокудрый джентльмен вспомнил про нее

Девушка испуганно застыла. Ведь такому, как он, нужна лишь шлюха на одну ночь. Мало ли что она напридумывала в своих мечтах – в реальной жизни все иначе.

Бедняжка моментально поникла. За спиной заворочалась в постели Линнет, и Джесси упрямо сжала кулаки.

– Джесси! – окликнула ее мать.

– Мама! – В тот же миг девушка была возле больной. – Я здесь!

Голова Линнет бессильно откинулась. Джесси пощупала лоб – он буквально пылал от жара. Глаза больной на миг приоткрылись, по взгляд оставался рассеянным, она не узнавала дочь.

– Помогите… – лихорадочно прошептала несчастная. – О, пожалуйста, помогите мне…

Ее голос затих, а глаза закрылись.

– Боже милостивый! – вырвалось у Джесси. Она торопливо пожала руки Линнет, вскочила и отвернулась, ничего не видя из-за горючих слез.