Тристан и Женевьева (Среди роз)

Еще двое оставались в живых, но Тристан не мог найти в своем сердце места для милосердия. Он глубоко вздохнул:

– Мы будем держать их в плену, пока…

Один из пленных внезапно бросился в ноги Тристану:

– Не убивай меня! Дрю вошел в дом, он изнасиловал твою жену, я не прикасался к ней! Он зарезал ее над колыбелью!..

Но увидев на лице графа нечто ужасное, человек замолчал и в страхе отшатнулся.

Тристан посмотрел на кровь, испачкавшую одежду этого человека и понял, что тот не был ранен.

«И если он не трогал Лизетту, то откуда он мог знать, что та лежала на колыбели» – мелькнула мысль в голове Тристана.

– Я не убивал ее! Я не убивал ее, Дрю!..

Дрю, трусливо всхлипывая, вмешался в его монолог:

– Ты лжец! Ты был первым! Ты первый изнасиловал ее, а теперь обвиняешь меня в этом? Да ты…

Граф Бэдфорд отвернулся от них, ему хотелось, чтобы с них живых сдирали кожу, хотелось заставить умирать их медленной и мучительной смертью. Он никогда прежде не испытывал такой жестокой ярости.

– Они убийцы, Тристан, – тихо сказал Джон. – Смерть – самое справедливое для них наказание.

«Смерть – это слишком легко» – подумал Тристан, но, судорожно сглотнув, пошел прочь, бросив через плечо:

– Повесить их.

Больше он ничего не слышал: ни мольбы, ни криков.

Он молча ехал во главе отряда своих людей, возвращавшихся домой. Нет, не домой, в замок, поместье, владение, лен – но не домой. Это место никогда не будет для него домом.

Кровь уже была убрана. Тела его родственников были заботливо вымыты и облачены в погребальные одежды. Их готовили в последний путь, над их телами произносились молитвы…

Джон и Томас оставались с Тристаном всю ночь. Он ничего не ел, не пил, не спал, но и не плакал. Ужас и жажда мщения бушевали в его сердце, подобно шторму.

На исходе дня он поцеловал худую щеку старого отца, затем брата, его жену, ребенка. Поцеловал и жену бедного Томаса.

И Лизетту…

Он взял ее тело на руки, бережно покачивая. Распорядился, чтобы она была погребена вместе с их сыном, который даже не жил еще, не знал силу всей его любви к нему.

Тристан не остался на похоронах. Он ушел, опираясь на плечо Томаса. Джон следовал за ними, уводя своих людей.

На исходе дня у молодого графа Бэдфорда Хита был точный план его дальнейших действий.

Он уйдет в Британию, где Генрих Тюдор [10], претендент от Ланкастера, собирал свои силы и готовился отобрать корону у Ричарда III.

Генрих Тюдор будет очень рад принять его.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

15 августа 1485 года

– Черт побери! – выругался Эдгар, швыряя письмо в огонь и обращая свой гнев на герольда [11], принесшего послание. – Вы хотите, чтобы я снабдил провизией и фуражом армию, которая собирается воевать с моим королем? Нет, парень! Даже, если камни этого замка перевернутся, и сам замок сравняется с землей, я пойду со своими людьми, и буду драться с этим выскочкой Тюдором на суше и на море, парень! Так и передай своему командиру, этому… этому лорду де ла Теру.

Побледневший посланник немедленно развернулся и поспешил ретироваться. Когда он вышел через охраняемые двери, Эдгар Льюэллен лорд Эденби, удовлетворенно улыбнулся дочери.

– Жаль, дочка, что никто не может поднять руку на герольда! – сказал он в глубокой задумчивости.

Женевьева, сидя у огромного камина и почесывая уши большой собаки, глубоко вздохнула. Она глянула на тетю Эдвину и на Акселя, своего жениха, прежде чем скова посмотреть на отца.

– Отец! – сказала она твердо. – Оставь все как есть, могущественные герцоги, эрлы и бароны стараются сделать все возможное, чтобы избежать участия в этой войне. Я думаю, что осторожнее было бы не высовываться и выжидать…

– Выжидать! – воскликнул Эдгар, гневно сверкнув глазами.

Это был высокий, полный сил человек со светлыми, чуть тронутыми сединой волосами. Эдгар знал, что его дочь никогда не станет дрожать перед его взглядом, нагонявшим страх на всех прочих домочадцев.

И все же он напустил на лицо суровое выражение и с гневным пафосом изрек:

– А что же тогда такое верность? Я принес клятву нашему королю Ричарду, когда он всходил на престол! Я клялся поддерживать его людьми и оружием! И поэтому, дочь, я так именно и поступлю! Через несколько дней мы выступаем, чтобы присоединиться к королю и сражаться против этого мерзавца Тюдора!

Женевьева чуть иронично улыбнулась и снова занялась собачьими ушами, бросив на жениха смеющийся взгляд. Молодой человек хорошо знал о том, как ей нравится поддразнивать отца.

– Отец! У Генриха на знамени красный дракон Уэльса! [12] Мы выступаем против…

– Ну да! Даже если все лорды Уэльса присягнули ему в вассальной верности! И тебе лучше прекратить свои насмешки!

Аксель, глядя на огонь, поймав взгляд Женевьевы, подмигнул. Она ответила тем же. Высокий, образованный, красивый и такой близкий ей человек уважительно заметил:

– Милорд Эдгар, ваша дочь, моя невеста очень тонко подметила одну вещь. Ведь, сэр, если вспомнить историю Генриха Перси, эрла Нортумбрии, то мы видим, что его прадедушка был убит в борьбе против Генриха IV. Его отец убит при Тоутонеи в это же время графство было захвачено. В 1470 году справедливость восторжествовала. Сэр! Теперь вы можете себе представить, почему Перси сидят в своем замке и им совершенно безразлично, кто будет королем?

– Перси присоединятся к королю Ричарду, – заявил Эдгар.

– Да, но будут ли они воевать? – поддразнила его Женевьева.

– Черт возьми! Девочка моя, мне никогда не следовало говорить в твоем присутствии о политике! – посетовал ее отец, но при этом он посмотрел на свою сестру Эдвину с мягкой улыбкой, которая противоречила смыслу сказанных им слов. Он очень любил Женевьеву, свою единственную дочь и наследницу.

Эдвина, которая совершенно не интересовалась политикой, ответила ему рассеянной улыбкой и снова занялась гобеленом, который она вышивала для спальни своей дочери.

Женевьева всегда считала свою тетю невероятно красивой. Она была старше Женевьевы не больше, чем на десять лет. Оставшись молодой вдовой, Эдвина со времени смерти мужа жила у своего брата Эдгара. Женевьеву радовало ее присутствие, Эдвина была для нее скорее близкой подругой, чем тетей, или старшей сестрой. А, кроме того, эта красивая молодая женщина всегда являлась незыблемым бастионом мира и спокойствия.

– Фу ты, – фыркнул Льюэллен. – Генрих Тюдор…

– Эдгар! – вмешалась его сестра.

– Не стоит и моего каблука, – закончил он упрямо, а потом подошел к своей дочери, погладил девушку по голове, и любуясь, приподнял прядь ее тяжелых золотисто-светлых волос, настолько длинных, что они ниспадали до самого пола, когда Женевьева сидела. А ее глаза… серебристо-голубые, как лучи лунного света, искрившиеся, подобно звездной пыли. К его горлу подступил комок. Мать Женевьевы, которую он так любил, умерла, когда дочь была еще совсем ребенком. О, как похожа его девочка на свою мать! Так же красива и сочетает в себе все ее качества: доброту, ум, гордость и знает, что такое долг и верность. Он перегнулся через спинку кресла дочери.

– Женевьева, – напомнил он ей. – Когда я поехал в Лондон, чтобы принести клятву верности королю Ричарду III, ты была со мной. Неужели ты хочешь, чтобы я отказался от собственных слов?

– Нет, отец, – Женевьева обернулась к нему. – Но правда и то, что самые родовитые фамилии пытаются оставаться нейтральными в этой войне. Отец, если война затянется еще несколько лет, то в стране не останется дворянства.

– Что же, у нового короля с этим не будет проблем, – сухо сказал Аксель, – ибо Ричард вполне способен создать дворянство заново.

– Этот вопрос, – пробормотал Эдгар, – дьявольски спорен. Но я поклялся с оружием в руках защищать короля Ричарда. Я дал слово и намереваюсь сдержать его. Аксель, когда наступит время, я собираюсь возглавить отряд людей из Эденби и пойти на службу к Ричарду. Полагаю, что ты тоже пойдешь со мной?