Барабаны осени. Книга 2. Удачный ход

— Ха-ха, — холодно произнес доктор Эбернети. — Но она вообще-то кое-что совершила, по крайней мере однажды. Она ушла — а потом вернулась.

— Ну да, конечно, — Роджер попытался найти для себя успокоение в этом факте, но, к сожалению, имелось еще и многое другое, что сильно беспокоило его. — Но мы не знаем пока что, добралась ли до нее Брианна… или до своего отца И даже если она пережила переход сквозь камни и попала в нужное время… вы хоть представляете себе, насколько опасным был восемнадцатый век?

— Нет, — сухо ответил доктор Эбернети. — Но вполне вам верю. Однако Клэр, похоже, сумела там устроиться.

— Она выжила, — согласился Роджер. — Хотя стоит вспомнить ее собственные слова: «Если вам повезет, можно вернуться живым». Ну, по крайней мере, однажды.

Эбернети в ответ на это нервно рассмеялся. Потом откашлялся.

— Да. Ладно. Вернемся к делу. Брианна отправилась куда-то. И я думаю, вы правы в своей догадке относительно того, куда именно. Я хочу сказать, если бы это касалось меня, я бы попытался. А вы?

«А вы?» Роджер взял влево, обогнал грузовик, шедший, как и все, с включенными фарами, чтобы не затеряться во все сгущавшемся тумане.

«Я бы попытался». Доверительный голос Эбернети продолжал звучать в его ушах.

Впереди появился знак — «ИНВЕРНЕСС, 30 МИЛЬ», и Роджер вдруг резко крутанул руль вправо, и его крошечный «моррис» налетел на поребрик мокрого тротуара. Дождь изо всех сил колотил по гудронному шоссе, над травой вдоль дороги поднимался туман.

«А вы?» Роджер коснулся нагрудного кармана рубашки. В кармане, у самого его сердца, лежала моментальная фотография Брианны. Пальцы Роджера скользнули по маленькому круглому медальону, принадлежавшему когда-то его матери, потом замерли на его твердой поверхности — на счастье…

— Да, возможно, я тоже, — пробормотал Роджер, всматриваясь в дорогу сквозь струи дождя и мельтешащие перед глазами «дворники». — Но я бы сказал тебе, милая, что собираюсь это сделать. Черт бы тебя побрал, женщина… почему ты не сказала мне?

Глава 31

Возвращение в Инвернесс

Запахи средства для полировки мебели, мастики для паркета, непросохшей масляной краски и освежителя воздуха удушающим облаком висели в холле. Но даже эти убийственные для обоняния свидетельства хозяйственной активности Фионы не могли полностью забить соблазнительные ароматы, выплывающие из кухни.

— Чтоб тебе, Том Вульф, — пробормотал Роджер, глубоко вздыхая и ставя сумку на пол. Старый дом явно процветал под властью новых хозяев, но даже превращение его из аристократического особняка в гостиницу с пансионом не смогло вытравить присущий ему дух.

С энтузиазмом встреченный Фионой (и не слишком восторженно — Эрни), он устроился в своей старой комнате наверху, у лестницы, и сразу же занялся поисками. Это оказалось не слишком сложной задачей; помимо того, что всякий нормальный горец сразу обращает внимание на любого чужака, женщина шести футов ростом, с темно-рыжими волосами до пояса не могла остаться незамеченной.

Она приехала в Инвернесс из Эдинбурга. Это Роджер знал наверняка; ее видели на станции. Еще ему было известно, что высокая рыжеволосая женщина взяла машину с шофером и велела везти ее за город. Водитель понятия не имел, куда они направляются; для него было полной неожиданностью, когда пассажирка вдруг сказала; «Вот здесь меня высадите, все, я приехала».

— Она сказала, что намерена встретиться с друзьями и совершить большую пешую прогулку по вересковым пустошам, — пояснил шофер, пожимая плечами. — У нее была дорожная сумка с собой, и одета она была подходяще для такой прогулки, это точно. Вот только день был чертовски сырой, чтобы шляться среди вереска, но вы же знаете, все эти американцы — просто чокнутые!

Да, Роджер это знал, но главное — он знал, какой род безумия толкал вперед именно эту конкретную американку. Будь прокляты тупоголовость и упрямство Брианны… ну если уж она задумала такое, то какого черта не сказала ему? Впрочем, тут же мрачно подумал Роджер, чего тут не понять? Она не хотела, чтобы он об этом знал. А он не хотел думать о причинах этого нежелания.

Итак, он дошел в своих поисках до этой точки. И есть только один способ последовать за Брианной дальше.

Клэр предполагала, что «ворота», что бы там они собой ни представляли, остаются широко открытыми во время древних праздников солнца и огня. Похоже, это и вправду было именно так, — ведь сама Клэр в первый раз прошла через «ворота» в день Белтайна, первого мая, а во второй раз — во время Самхайна, первого ноября. И теперь Брианна явно решила отправиться по стопам своей матери, воспользовавшись моментом Белтайна.

Ну, Роджер не собирался ждать до ноября — одному Господу известно, что может случиться с девушкой за пять месяцев! Да, конечно, Белтайн и Самхайн — праздники огня; но между ними есть еще и праздник солнца.

Канун дня летнего равноденствия, летнего солнцестояния; это уже скоро. Впрочем, до двадцатого июня оставалось четыре недели. Роджер заскрипел зубами при мысли о том, сколько еще придется ждать… ему хотелось броситься в омут немедленно, послав к черту опасность… но Брианне вряд ли будет польза от того, что он бросится за ней сломя голову и в результате просто погибнет. Роджер не испытывал ни малейших иллюзий относительно свойств каменного круга, в особенности после того, что ему довелось видеть и слышать.

Он начал очень осторожно готовиться, насколько мог. А по вечерам, когда над рекой клубился туман, он старался отвлечься от своих мыслей, играя с Фионой в шашки, или отправляясь в пивную с Эрни, или — в качестве последнего средства — совершая очередной налет на гору ящиков и коробок, все еще громоздившихся в старом гараже.

В этом гараже царила зловещая и таинственная атмосфера; ящики и коробки, казалось, увеличиваются в числе, как палые листья или рыба… каждый раз, когда Роджер открывал дверь гаража, он видел, что ящиков стало больше. Роджер думал, что, пожалуй, он закончит разбирать принадлежавшие его покойному отцу вещи как раз к тому времени, когда его самого вынесут из дома ногами вперед. Но в данный момент это скучное занятие представлялось ему чем-то вроде дара богов, поскольку Роджер чувствовал, как тупеет от рассматривания бесчисленных мелочей, и это спасало его ум от того, чтобы разлететься вдребезги от жара ожидания. И иной раз он даже мог заснуть после работы в гараже.

— У тебя там на столе куча фотографий, — сказала Фиона, не глядя на Роджера, поскольку сосредоточилась на тарелках, которые она собирала со стола и складывала на поднос.

— Да, действительно куча. — Роджер осторожно глотнул чая; горячий и свежий, но ничуть не обжигает. Как Фионе это удается? — Ты хочешь какую-нибудь? Я знаю, там есть несколько снимков твоей бабушки… она ведь тебя очень любила, так что я с удовольствием найду их для тебя.

Фиона подняла голову, слегка удивленная.

— А… бабушка? О, дедуле было бы приятно на них посмотреть. Но я имела в виду ту, большую.

— Большую? — Роджер попытался сообразить, о какой именно фотографии говорит Фиона; большинство снимков были черно-белыми, их сделал преподобный своим древним фотоаппаратом, но там действительно имелась и парочка увеличенных отпечатков. На одном были его родители, на другом — бабушка преподобного, похожая на птеродактиля в черном бомбазиновом платье, причем снимок был сделан в день столетнего юбилея этой леди… Нет, вряд ли Фиона говорила о них.

— На ней она, в килте своего мужа, — пояснила Фиона, поджав губы.

— Она… о! — Роджер сделал большой глоток. — Ты имеешь в виду Джиллиан Эдгаре?

— Именно. Зачем это тебе ее фотография?

Роджер поставил чашку на стол и взял утреннюю газету, изображая рассеянность, пока подбирал подходящий ответ.

— Э… ее мне кто-то дал.

— Кто?

Фиона всегда отличалась настойчивостью, но нечасто говорила так резко. Что могло ее так обеспокоить?

— Миссис Рэндалл… ну да, доктор Рэндалл. А что?