Воин султана

— Ну! — буркнул он. — Ты пришел просить прощения?

Дик тупо смотрел на отца, покачиваясь на подгибающихся ногах. Терпения Ранальда хватило на то, чтобы половина песка в часах, стоявших на столе, успела просыпаться вниз. И тогда он взорвался, грохнув кулаком по столешнице из полированного дуба так, что подскочили свечи в подсвечниках.

— Если не за прощением, так какого черта тебя сюда принесло? — взревел он.

Грумы вздрогнули, удивленные гневом хозяина. Но в глазах Дика не появилось ни малейшего проблеска сознания, затуманенный взгляд застыл на багровом от ярости лице отца. Когда Ранальду Мак-Грегору стало ясно, что ответа не дождаться, он побагровел еще сильнее и повернулся на стуле так, что Дик, оказавшись сбоку, не смог бы прочесть выражения его лица. Некоторое время он наблюдал, как сын покачивается, стараясь не упасть и явно не понимая, где находится.

— Еще до твоего рождения, — заговорил он сердито, — я предвидел много хлопот. Твоя мать — во всем виновата ее французская кровь, без сомнения — немало досадила мне, пока была жива, и ей-богу, ты пошел по ее стопам. Ей было наплевать на благополучие Кэри так же, как лесной птичке!

Он свирепо взглянул на сына, но тот молчал.

— А когда она умерла, — продолжил Мак-Грегор-старший, — ее место занял ты. Мать воспитывала и учила тебя, и я признаю, что ты образован лучше многих других. Но я могу и выгнать тебя — тогда мое состояние будет в целости и сохранности, пока я не умру и не 1 успокоюсь в могиле!

Он снова умолк, но юноша ничего не сказал. Мак-Грегор продолжал с глубочайшим сожалением:

— Она возненавидела меня сразу же после твоего рождения, и ты, должно быть, впитал эту ненависть с ее молоком, потому что после смерти матери стал так же равнодушен ко мне, как и она, и с того дня я не мог справиться с, тобой. «Дикий Дик» — так тебя прозвали! «Дикий Дик» — с длинным хвостом и раздвоенными копытами, как у дьявола! «Дикий Дик» — и все девчонки от самого Новерн Нек готовы упасть в твои объятия!

Он глубоко, горестно вздохнул, но сын по-прежнему молчал. Замутненные глаза Дика, казалось, не видели его.

— Ты пьян, что ли? — взорвался отец. — Ну и ладно! Ты все равно услышишь меня! Я готов проклясть и тебя, и твою мать! Она была необузданной, это верно, но достаточно хитрой, и сумела сделать так, что я не могу унаследовать имущество Кэри — если только ты не умрешь раньше меня! Я вправе пользоваться им при жизни. И только после моей смерти ты получишь все. Это понятно?

Он снова умолк, и опять ответом было лишь болезненное молчание.

— Думаю, понятно, раз ты молчишь! Ну да ладно! Разве кто скажет, что я плохо обошелся с тобой? Я присоединил к твоему наследству Бак-Хилл и расширил торговое и корабельное дело, принадлежавшее мне до женитьбы. У нас есть свои агенты и капитаны. Мы отправляем нашу продукцию на наших кораблях по всему миру — и привозим товары, которые можем продавать по собственным ценам.

И снова мертвая тишина. Да и как могло быть иначе? До Дика доносился только звук отцовского голоса, смысл слов оставался вне его понимания.

— Так ты слышишь меня или нет? Ранальд хлопнул ладонями по столу, не догадываясь, в чем дело.

— Не желаешь отвечать? Все равно придется! Ладно, послушай. У меня не было и мысли разделаться с тобой, хотя ей-богу, для этого довольно причин! Я работаю как вол, приумножаю твое наследство, а какова благодарность? Таскаешься по углам и канавам с кем придется!

Это было несправедливо.

Дик Мак-Грегор относился к окрестным девушкам вполне по-джентльменски, хотя его и называли диким. Но отец, распаленный гневом, сыпал все новыми обвинениями:

— Конечно, чего еще от тебя ожидать. Но ладно, ты ограничился бы местными девчонками! Нет! Угораздило же тебя испортить мои прекрасные деловые отношения, оказавшись под забором с французской потаскушкой! Скажу тебе прямо! Эта распущенная девка, эта Эжени де Керуак, с которой ты…

Единственное слово — Эжени — прорвавшись сквозь красную пелену, едва отец вымолвил его, вернуло Дика к жизни. В мгновение ока он перескочил через стол, оказавшись прямо перед сидящим на стуле человеком, и нанес удар прежде, чем Ранальд Мак-Грегор успел вскочить на ноги. Конечно, юноша не понимал, что бьет собственного отца. Он знал только, что эти жирные красные губы оплевали дорогое ему имя.

Один из ударов угодил в лицо, из рассеченной губы показалась кровь, другим ударом Дик подбил отцу левый глаз. Наконец пальцы Ранальда нащупали трость, прислоненную к столу, и крепко сжали ее.

Он размахнулся и нанес удар. Голова Дика запрокинулась. В то же мгновение Ранальд Мак-Грегор начал звать на помощь.

— Гарри! Алек!

Два грума влетели в комнату, схватили молодого человека и оттащили от хозяина. Ранальд свирепо посмотрел на них.

— Ну вот! — зарычал он. — Дело дошло до того, что он отлупил родного отца! — Он снова обрушился на сына. — Или я тебе не родня? Все еще хуже, чем я думал. Похоже, тебе не повредит хорошая взбучка!

— Простите, сэр! — осмелился вмешаться Гарри. — Парень ничего не слышит. Вы все говорите напрасно. Ей-богу, сэр, он не может услышать ни одного вашего слова!

— Это еще почему?

— Вы славно угостили его, сэр!

Грум знал, что лесть добавит масла на его кусок хлеба.

— Он холодный, как вчерашняя баранина!

— А он не умер? — испугался Ранальд.

— Нет-нет, сэр! По крайней мере, еще дышит — как загнанная лошадь, но дышит.

Ранальд Мак-Грегор опустился на стул и помимо воли уставился на бесчувственное тело сына. Очевидно, Дик снова потерял сознание, и Ранальд, несколько удивившись собственной силе, с уважением ощупал свои мускулы.

— Заберите паршивца и унесите из комнаты, — буркнул он. — Уложите его, и пока он спит, соберите все вещи, которые понадобятся ему для путешествия — долгого путешествия!

Не прошло и десяти минут после их ухода, как в дверь осторожно постучали.

— Кто там? — заворчал Ранальд.

Дверь раскрылась, словно приведенная в движение скрытыми пружинами, чернокожий мальчик-слуга робко отступил в сторонку, и высокий худой человек в белом костюме, расшитом золотом, торжественно вступил в комнату.

Капитан Арман дю Кассе, командир фрегата «Виктуар», обладал ястребиным носом, небрежно пристроенным на узком лице над тонкими губами, искривленными жестокой ухмылкой. Маленькие черные глазки горели вызывающим огнем. Ранальд вскочил так поспешно, что чуть не опрокинул чернильницу, стоявшую на столе.

— Капитан дю Кассе? — воскликнул он хрипло.

Француз коротко поклонился.

— Мсье, зачем так волноваться? У меня к вам дело. Виконт просит передать вам, что хотел бы встретиться с вами — или с вашим сыном, если угодно — в любом месте, какое вы назовете, в удобный вам утренний час.

— О, Господи! Боже мой!..

Ранальд Мак-Грегор побелел как мел. Подобно всем купцам, он вовсе не был дуэлянтом.

Дю Кассе нисколько не удивился, словно именно такой реакции и ожидал.

— Однако если это покажется вам слишком огорчительным, я уполномочен оплатить все наши счета, и мы немедленно, как только наступит прилив, поднимем паруса.

Он говорил с нескрываемым презрением, но Ранальд испытал такое огромное облегчение, что ему это было уже безразлично.

— Спасибо, капитан. Деньги у вас с собой?

— Конечно, — капитан брезгливо посмотрел на него, вытащил солидный кожаный кошель, в котором позвякивали луидоры, и небрежно бросил его на стол.

— Минутку, капитан!

Услышав звон монет, Мак-Грегор просветлел. Без лишних слов, пока француз стоял с равнодушным видом, он сел за стол, разложил перед собой счета, быстро подсчитал сумму, с удовлетворением забрал причитающееся и вернул кошель владельцу.

— Мы можем гордиться своей честностью! Наши дела улажены. У меня нет больше причин отнимать у вас время.

Дю Кассе едва успел выйти, а Ранальд Мак-Грегор уже поднимался по лестнице. Все складывалось как нельзя лучше. Лишь через три года Дик достигнет совершеннолетия и сможет сам решать свою судьбу. Поэтому надо уметь улаживать любые неприятности — мало ли что может случиться за три года!