Китти

— Только ничего не говори, — бросил Райан приятелю и ушел с палубы.

Китти оглядела груду веревок. Они были скручены из грубой пеньки, шириной в большой палец ее руки.

— Это делается так, — произнес Ястреб, подходя к девушке. Левой рукой он взял конец веревки, а правой принялся сматывать ее так, что вскоре она превратилась в аккуратно уложенную бухту. — Видите?

Кивнув, Китти взяла другую веревку. Когда она смотала ее целиком, ей показалось, что ее левая рука вот-вот отвалится под тяжестью веревки, в то время как ладонь правой руки оказалась содранной почти до крови. Китти поменяла руки, так что к тому времени, как Пьер позвонил в колокол, приглашая команду на обед, обе они болели, а ладони почти лишились кожи.

В кают-компании Китти старательно прятала руки на коленях под столом до тех пор, пока не пришло время положить себе тушеного мяса, источающего необыкновенно соблазнительный пряный аромат. Райан, казалось, не замечал оцарапанных, покрасневших ладоней девушки, а вот Ястреб неодобрительно вскинул брови. За столом царило неловкое молчание, словно все ждали чего-то. Райан продолжал накладывать мясо в тарелку, где уже лежали ломти свежего хлеба, намазанного маслом, и ничего не говорил. Китти готова была расплакаться. Идея о том, что она сможет отработать свой проезд, казалась утром такой удачной, ведь она не подозревала, что Райан воспримет ее слова буквально. Но будь она проклята, если сдастся.

После обеда Китти поручили помогать остальной команде ставить паруса, потому что «Катипо» меняла курс, готовясь пересечь Тасманово море. Мик молча подал девушке пару кожаных перчаток, которые были ей велики, но зато надежно защищали руки. Китти старалась изо всех сил. Она несколько раз падала, не успевала закрепить тросы, но все равно не сдавалась и отказывалась спускаться вниз. После этого Гидеон дал Китти молоток, плоскогубцы, несколько гвоздей и кусок проволоки и извиняющимся тоном попросил ее сделать запор на двери уборной.

— На корабле только один туалет, — пояснил мужчина. — Поэтому вам с мисс Ваи нужен запор.

Кивнув, Китти поплелась на бак, где была расположена уборная. Она представляла собой крошечную клетушку, сбитую из крепких панелей прямо под самым основанием бушприта. Китти всегда удивлялась, как здесь помещается Гидеон. К стенкам уборной была приколочена деревянная лавка с отверстием посередине. Заглянув в него, можно было увидеть бушующие внизу волны. Крыши у уборной не было, и Китти совсем не нравилось находиться здесь холодными сырыми утрами или когда на море было волнение.

Китти довольно быстро сообразила, как смастерить из проволоки крючок и приладить его к двери. Работа доставила ей некоторое удовлетворение — наконец-то она сделала что-то успешно. Она вернула молоток и плоскогубцы Гидеону, а потом решила сделать еще что-нибудь.

Теперь ей предстояло драить палубу, хотя у Китти зародилось подозрение, что палуба вовсе в этом не нуждалась. Она показалась Китти достаточно чистой. Более всего девушку раздражало то, что внушающая ей ужас кошка Боадицея по пятам следовала за ней, припадала к палубе в нескольких футах от нее, шипела или выпрыгивала прямо перед Китти, словно хотела, чтобы та споткнулась. Когда Китти вымыла одну часть палубы, кошка присела, подняла хвост и сделала лужу.

Приведенная в ярость, Китти ударила кошку шваброй и закричала:

— Убирайся прочь, мерзкая маленькая дрянь!

Пьер, сидевший на краю люка над кают-компанией и наслаждающийся хорошим табаком перед приготовлением ужина, засмеялся.

— Боди не любит вас, — заметил он.

— Не знаю почему. Я ведь ничего ей не сделала, — проворчала Китти, вытирая шваброй лужу. — Но эта неприязнь обоюдна, уверяю вас.

— Она кошка капитана, — сказал Пьер.

— Да хоть самой королевы Виктории, — огрызнулась Китти. — Я просто хочу, чтобы она убралась с моей дороги.

— Не получится.

Китти опустила швабру в ведро.

— Откуда вы знаете?

— Она слишком ревнива. Ей не нравятся женщины на корабле. А вы спите на койке капитана.

— Господи, какая чушь! — воскликнула Китти. — Она же кошка!

Пьер пожал плечами.

— Кошка Райана, — повторил кок. — И она хочет, чтобы он уделял все свое внимание только ей.

— Да ради Бога. Я-то в этом точно не нуждаюсь, — зло бросила Китти. И она не лгала. Она даже начала жалеть о том, что встретила Райана Фаррела.

Пьер вновь засмеялся, выбил содержимое трубки о перила и скрылся на камбузе.

К концу дня Китти уже едва переставляла ноги. А потом она и вовсе едва дождалась окончания ужина. Все ждали, когда Пьер принесет чай, а Китти клевала носом до тех пор, пока не упала лицом на стол. Но никто не засмеялся.

Обойдя вокруг стола, Хануи подхватил девушку на руки.

— Отнеси ее в мою каюту, — сказал Райан. — Она может занимать ее, пока не приплывем в Сидней. — Ваи тоже хотела подняться из-за стола, но Райан остановил ее движением руки: — Не надо. Пусть поспит, — угрюмо добавил он.

После ужина Шарки и Ропата заступили на вахту, а остальные вышли на палубу покурить. Лишь Ястреб пошел собирать вещи, поскольку он уступил свою каюту Ваи. Закончив, он сел рядом с Райаном, который остался сидеть за столом и теперь мрачно двигал по столу солонку.

— Думаю, ты обошелся с ней слишком круто, — произнес Ястреб.

— Возможно, — ответил Райан.

— Но почему?

— Она сказала, что хочет работать.

— Это еще не причина, чтобы так с ней обращаться, — заметил Ястреб. — Ты мог бы дать ей какое-нибудь легкое задание. Например, помыть каюту. Чтобы изнеженная английская леди делала то, что делала сегодня эта девочка… Нелепость какая-то. Ты видел ее руки?

— Да, видел, — ответил Райан. — Не мог бы ты дать ей немного своего чудодейственного снадобья?

— Дам. Но ты не ответил на мой вопрос, Райан.

Райан взглянул на друга. Они плавали вместе вот уже шесть лет и знали друг о друге практически все.

— Я беспокоился, что, когда мы прибудем в Сидней, она не сможет позаботиться о себе. Я не мог отвезти ее обратно, потому что Тупеху убил бы и ее, и свою дочь. Ты же знаешь этого воинственного ублюдка. Я не могу заботиться о них в Сиднее, потому что у нас слишком много дел. Я беспокоюсь, потому что считаю ее слабой. Сидней неподходящее место для одинокой женщины, тем более такой порядочной, как она. Да ты и сам это знаешь. Я подумал, что если она будет выполнять тяжелую работу, то закалится, станет сильнее, и это ей поможет.

— Райан, — мягко произнес Ястреб. — Она не Меган.

При звуке имени своей жены Райан словно окаменел.

— Я знаю, что она не Меган. И никогда этого не говорил.

Ястреб немного подождал, но Райан молчал, и индеец проговорил:

— Меган была хорошей женщиной. Но и ее нельзя было назвать слишком сильной.

— Ты думаешь, я этого не знаю? — рявкнул Райан, но Ястреб остался невозмутим.

Вот уже целый год они не упоминали имени Меган, но, если это ненароком случалось, реакция Райана всегда была одинаковой — смесь гнева, печали и чувства вины. В большей степени чувства вины.

Райан женился на Меган О’Нил пять лет назад. Она была необыкновенной красавицей, милой, хрупкой и нежной. Она считала, что весь ее мир вращается только вокруг Райана. Она хотела путешествовать вместе с ним, но он запретил, убедив ее в том, что дома в Дублине она будет в большей безопасности. Но Меган очень тосковала, и спустя год Райан все же согласился взять ее с собой. Вскоре она забеременела, но после рождения ребенка у нее развилась своеобразная мания. Райан хотел отвезти ее назад в Ирландию, потому что все уже давно поняли, что жизнь в море не для нее, но Меган отказалась и впадала в истерику всякий раз, когда упоминалось о возвращении домой. Однажды ночью посреди Атлантического океана с ней случился приступ безумия, и на следующее утро команда обнаружила, что Меган с младенцем исчезли, предположительно упали за борт и утонули. Райан и сам едва не обезумел от горя. Для него и для команды настали тяжелые времена, и он поклялся никогда не пускать женщину на борт своего корабля. Но более всего Ястреба тревожило то, что с той поры Райан отказался заводить отношения с женщинами. Визиты в публичные дома в расчет не принимались.