В погоне за красавицей

Пошел легкий мелкий дождик, сразу промочивший их одежду. Ребекка посмотрела на небо.

— Может, он избавит нас обоих от запаха рыбы.

— Это я весь день шагал с ней в обнимку, — запротестовал Джулиан.

— А я бродила между рыбных прилавков. Поверь, что этот запах я подцепила не только от тебя.

Он рассмеялся и поудобнее перехватил пакет, который нес в другой руке.

— Но как следует приготовленная, она будет очень вкусной.

— А ты умеешь готовить? — поинтересовалась она. — Потому что мне никогда не доводилось этого делать. Хотя погоди… Конечно, ты умеешь, ведь тебе приходилось много времени проводить на кухне, когда ты рос.

— Вообще-то… по правде говоря… — улыбнулся он.

— Тогда ты приготовишь ее для меня.

— Что ж, я добыл эту пищу, я тебя охраняю. Полагаю, что могу быть и твоим поваром.

— Кажется, мне очень нравится, как все устроилось, — лукаво улыбнулась она.

В их жилище они потребовали и получили жаровню на углях с решеткой и поджарили рыбу. Ее было так много, что вскоре Ребекка стала ходить между детьми, предлагая им простую рыбу, как какой-то необыкновенный деликатес. И дети так к ней и отнеслись, почтительно ожидая своей очереди. Многие из них сморкались и кашляли, и Джулиану хотелось оттянуть от них Ребекку. Но ее в детстве долго держали в стороне от других, и Джулиан знал, что больше она такого обращения с собой не потерпит. Однако как же он понимал теперь страхи ее родителей…

Вскоре все стали устраиваться на ночлег, и он заметил колебания Ребекки. Он взял ее за руки и в ответ на ее удивленный взгляд кивнул на дверь. Она ухмыльнулась и последовала за ним. Он вывел ее наружу, во двор, и они уселись на ящиках. Из глубины кармана он достал маленький пакетик и передал ей. Она смерила Джулиана заинтересованным взглядом и стала осторожно его разворачивать.

— Боже, это пирожное! — ахнула она восторженно.

— Клубничное, — сказал он. — Прости. Кажется, оно помялось.

— Ох, вкус ведь не изменился, — промямлила она, откусывая первый кусочек и жмурясь от блаженства.

Наблюдая за ней, он почувствовал не только голод на еду.

— Никогда не думал, что сделаю женщине такой подарок.

Она хихикнула и тыльной стороной ладони смахнула крошки со щеки.

— А я и подумать не могла, что с восторгом приму столь тяжко заработанный подарок. Большое, большое тебе спасибо! — Она отломила кусочек. — Возьми немножко.

— Нет, это все тебе. Я наслаждаюсь, глядя, как ты его ешь.

Она решительно наклонилась вперед и поднесла кусочек к его рту, настаивая:

— Попробуй.

И он подчинился, не сводя с нее глаз. Его губы коснулись ее пальцев.

Ребекка покраснела и чуть замерла, неловко пробормотав:

— Я, наверное, пропахла рыбой.

— Мне все равно, — сказал он, проглотив лакомство.

Напряженность, предвкушение очередного интимного момента еще раз вспыхнули между ними. Он вспомнил, как они целовались, ощущение ее тела в его объятиях, блаженство на ее запрокинутом лице, когда она лежала под ним… Прошло три дня с этого, словно краденого, момента, три дня, пошедших на то, чтобы он овладел собой… как он старался себя убедить. А потом случилось так, что они каждую ночь лежали рядом, тесно прижавшись друг к другу. И сегодня это снова повторится! И он будет просыпаться всякий раз, когда она придвинется к нему, а перед его глазами возникнет та картина, и он вообразит Ребекку, раскинувшуюся на его постели… в той же позе… только для него. В последнее время мысли совсем ему не подчинялись. Происходило то, что он никогда не мог представить.

Он откашлялся.

— Как думаешь, что сказала бы твоя семья, если б узнала, что ты делаешь?

Ее смех скорее можно было назвать фырканьем:

— Поскольку речь идет обо мне, они, вероятно, были бы весьма удивлены. Но ведь я Лиланд по отцу и Кэбот по матери, так что было бы гораздо более странно, если бы я не впуталась в какие-нибудь неприятности. — Она посмотрела на него с веселой подозрительностью. — Только не говори мне, что не знаешь о проделках моей семьи.

Он скрестил руки на груди и решил не говорить ей, что многое выяснил насчет ее семьи, когда занимался поисками подходящей невесты.

— Я знаю, что твоего брата считали мертвым, а он неожиданно вернулся… Это действительно необыкновенная история.

— О, поверь, этот случай не сравнить с остальными нашими скандалами. Это было просто радостное чудо.

— Ты пытаешься сообщить мне, что твое семейство может превзойти мое по скандалам? — спросил он с преувеличенным изумлением. — У нас кража бесценного алмаза, дядюшка-вор…

— Ты просто не слышал, что моего отца застигли за ограблением могил.

Он лишь заморгал растерянно. Ребекка улыбнулась:

— Будучи профессором анатомии, он заплатил каким-то типам, чтобы они доставили ему трупы заключенных. Все было вполне законно. Он просто не знал, что они выкрадут женский труп из могилы.

— Это, должно быть, трудно было перенести.

— Это произошло до моего рождения, но отравило брак моих родителей на много лет. Моя мать чувствовала себя бесконечно униженной. А потом ты наверняка слышал, что мой дядя-герцог сделал своей герцогиней простую испанскую девчонку.

— Об этом я знаю.

— А нынешний герцог женился на журналистке, которая, расследуя что-то насчет него, притворялась кем-то другим. Другой кузен выиграл право ухаживать за будущей женой в карточной игре с ее матерью. А мою тетку подозревали в убийстве ее мужа, якобы она хотела, чтобы ее признали автором симфонии, которую тот вроде бы сочинил. А мой дедушка…

— Хватит! Поверить не могу, но должен признать, что ваша семья гораздо скандальнее моей. Не исключено, что общение с вами подорвет, как говорится, мою репутацию.

— Вообще-то женская половина общества уже наблюдала, как вы со мной флиртуете. — Она картинно похлопала длинными ресницами. — А если они узнают, чем мы занимались с тех пор…

Джулиан одарил ее интимной улыбкой. Ребекка, наблюдая за ним, облизнула вдруг пересохшие губы, чем довела его почти до полного одурения.

— Разве вы не видите, Джулиан, что история моего семейства переполнена скандалами, — промолвила Ребекка. — Но со мной пока ничего не случилось. Я вечно болела, была прикована к постели… Так что приключения моей семьи были для меня чем-то вроде интересной книги с выдуманными рассказами.

— Но теперь у вас разворачивается собственное приключение. Так что, когда состаритесь, сможете гордо держать голову, соревнуясь с рассказами кузенов и кузин об их беспутной юности. — Он склонил голову. — Станете вы когда-нибудь развлекать их историей знаменитой картины?

Странное выражение промелькнуло у нее на лице, и она со вздохом выпрямилась.

— Вам не кажется, что это потребует от них слишком большого понимания?

— Но ваша семья спокойно принимает художников. Сестра, например, зарисовывает вскрытия, а упомянутый тобой дядя вроде бы сочинял музыку.

— А еще одна кузина умеет играть на скрипке. Но никто из них не снимал с себя одежду ради искусства, — Она доела последнюю крошку клубничного пирожного и вздохнула. — Ох, Джулиан, это было восхитительно. Спасибо большое за этот подарок!

Некоторое время они молчали, прислушиваясь к звукам переполненной ночлежки, к плачу детей и перепалкам взрослых. Наконец нельзя было дольше откладывать сон, и они пошли в дом, где на них сразу обрушились неприятные звуки и запахи.

— Завтра мы покидаем Манчестер, — твердо заявил он.

— Слава Богу!

Джулиан полагал, что из-за изнеможения уснет легко и быстро. Но когда Ребекка уже благополучно засопела, привалившись к нему, и он начал дремать, несмотря на плач ребенка, она вдруг закашлялась.

Он нахмурился, но глаза не открыл. В конце концов кашлянуть может всякий. Кто знает, что витает в воздухе такого промышленного города, как Манчестер?

Но едва он расслабился, как она снова кашлянула еще раз. Он оглянулся через плечо и окликнул ее:

— Ребекка!..

— У меня просто скребет в горле, — отозвалась она и завершила свою речь долгим приступом кашля.