Веселая вдовушка

Услышав в голосе леди Кэтрин отчаяние, Элизабет тяжело поднялась. Не время сейчас отдыхать.

— Вы не отходите от Хонор уже почти сутки. Позвольте мне вас сменить. — Она подошла к постели близняшек и решительно отняла у матери Гэррэта чашку. — Я сама напою Хонор, леди Кэтрин, — а вы немедленно отправляйтесь отдыхать!

— Пожалуй, я так и поступлю, — вздохнула та. — Вот только узнаю, как дела у других наших больных.

— Слуги переносят болезнь куда легче. Может быть, дело в их крестьянском происхождении? — Элизабет приподняла Хонор, чтобы девочке было легче дышать. — Идите спать, дорогая леди Кэтрин. Если вы от усталости свалитесь с ног, никому от этого никакой пользы не будет. В случае чего я вас разбужу.

— Договорились.

Леди Кэтрин прилегла на диванчик, стоявший у стены, и тотчас уснула.

Элизабет очнулась, осознав, что произошло нечто ужасное и непоправимое. Она вскочила и увидела, как Хоуп изо всех своих слабых сил пытается растолкать безжизненное тело Хонор.

Почти в тот же миг проснулась и вскочила на ноги леди Кэтрин, а за ней и все, кто был в комнате.

Мать Гэррэта подбежала к кровати, на которой спали близняшки, увидела безжизненное тело Хонор и опустилась на постель, прижимая к себе дочерей — мёртвую и живую. В этот миг Хоуп заплакала, и леди Кэтрин тоже зарыдала.

Элизабет не могла плакать — у неё не осталось ни сил, ни слез. Да и чем тут могли помочь рыдания?

— Что, чёрт возьми, здесь происходит? — Гэррэт, шатаясь, выбрался из кровати, завернулся в простыню и подошёл к постели близняшек.

— Что случилось? Хоуп?

Осознав, что случилось, он рухнул на колени у кровати и зарыдал.

— О господи, только не это…

До самой своей смерти Элизабет не могла забыть этих рыданий — как и плача несчастной Хоуп, похожего больше на вой смертельно раненного зверя.

Гэррэт всем телом рухнул на ковёр, и Элизабет бросилась к мужу. Пытаясь поднять его, она бормотала:

— Ты уже ничем не поможешь, Гэррэт. Сейчас же ляг в постель, иначе мы потеряем и тебя…

— Нет! — рявкнул Гэррэт, с неожиданной силой вскочив на ноги. — Ты ничего не понимаешь! Близняшки — это одна душа, одно человеческое существо! Они не могут жить друг без друга. Одна Хоуп без Хонор будет только бледной тенью.

Леди Кэтрин тихо плакала, прижимая к себе девочек.

Элизабет растерялась — как же ему объяснить?…

— Это ты ничего не понимаешь! Пожалей хотя бы свою мать! Она уже потеряла одного ребёнка. Она не переживёт, если что-нибудь случится с тобой. Прошу тебя, Гэррэт, — молила женщина, — сейчас же ложись в постель!

Гэррэт коснулся волос своей мёртвой сестры.

— Помолчи, Элизабет, — негромко сказал он. — И вообще — оставь меня в покое.

И уселся на край кровати, всматриваясь в лицо мёртвой Хонор.

20.

Элизабет никак не могла узнать комнаты, где она проснулась. Здесь царили прохлада и тишина. Комната была хорошо обставлена, но не похоже, чтобы здесь жили постоянно. Скорее всего это комната для гостей. Элизабет не помнила, как очутилась здесь. Кажется, она пыталась утешить Хоуп, когда Уинтон уносил прочь мёртвую Хонор, — но больше Элизабет не помнила ничего.

Элизабет хотела снова погрузиться в спасительный сон — но вместо этого к ней явились страшные воспоминания о вчерашнем дне.

Отворилась дверь, и в комнату вошла старшая сестра Гэррэта Мэри. Девушка была в трауре.

— Леди Элизабет? — позвала она, присев на край кровати. — Вы проспали чуть ли не целые сутки. Как вы себя чувствуете?

— А Гэррэт? — вскинулась женщина, глядя в опечаленное лицо Мэри. — Как он себя чувствует? И как там Хоуп?

— Кажется, им гораздо лучше… но сердца их навеки разбиты, как и у всех нас, — тут Мэри прижала руку к груди. — Хоуп сейчас спит, а вот Гэррэт… Мне ещё не приходилось видеть, чтобы он так страдал. Он… он стал похож на старика. И почти не разговаривает… По крайней мере, не желает говорить о смерти своей сестры.

Элизабет закрыла лицо руками.

— Простите, леди Элизабет, мне не следовало об этом говорить, — сказала Мэри полным раскаяния голосом. — Я вас огорчила. Как глупо!

— Нет-мет, ты была права! — Элизабет опустила руки. — Должна же я знать, что с Гэррэтом.

Мэри внимательно посмотрела на неё.

— Вы любите его, — сказала она с печальной улыбкой. — Что ж, я очень рада.

— Он мой муж, — отрывисто отозвалась Элизабет. — Естественно, что меня волнует его состояние.

Подобная холодность показалась девушке странной, но она смолчала.

— Я скажу Луэлле, чтобы принесла вам поесть.

— Спасибо, не надо. Я не голодна, — сказала Элизабет бесцветным, ровным голосом.

— Хорошо, но, может быть, попозже? Вам же надо набираться сил. — Мэри поднялась, скорбно сдвинула брови. — Похороны состоятся завтра. В нашей часовне. Поскольку в доме больные, мамочка сказала, что церемония будет скромной.

— Как леди Кэтрин? — озабоченно спросила Элизабет.

— Она немного поспала после… после… — Мэри судорожно сглотнула. — Потом проснулась и вернулась к больным. Гэррэт… — Мэри помолчала, -…он сумел убедить маму снова лечь в постель. Сейчас она спит.

— Скажи, твоя мама не заболела?

— Слава богу, нет! — заверила её Мэри. — Больше никто не заболел.

— Слава богу! — эхом отозвалась Элизабет.

— Я, наверное, утомила вас болтовнёй, — сказала Мэри. — Вам тоже лучше поспать. Если что-нибудь понадобится — позвоните.

— Спасибо, Мэри. — Элизабет проводила девушку взглядом и откинулась на подушки.

Как ей, спрашивается, теперь смотреть в глаза леди Кэтрин? Или в глаза Гэррэта? И как ей быть с похоронами? Как пройти ещё и через это?

Она проснулась оттого, что кто-то с шумом раздёргивал на окнах шторы. Элизабет даже не стала открывать глаза.

— Немедленно задёрните шторы! — строго велела она. — Вставать я покуда не собираюсь.

Ответом ей было краткое, но выразительное: «Ха!»

Элизабет повернула голову, сквозь ресницы разглядывая наглеца, — но увидела лишь смутный, довольно крупный силуэт на фоне окна.

— По-моему, миледи отдыхает слишком уж долго, — послышался хорошо знакомый голос. — Пора вставать, иначе люди решат, что вы тоже заболели — а уж это нам с вами крайне нежелательно.

— Гвиннет! — вскричала женщина, приподнимаясь на постели. Никогда ещё она так не радовалась появлению своей преданной служанки. — Наконец-то ты здесь!

— Точно так, миледи. — Гвиннет склонилась над хозяйкой, поцеловала ей руку. — Один господь бог знает, чего только стоило мне сюда добраться. — Служанка присела на край кровати. — Ну, миледи, в какую переделку вы опять попали?

Элизабет во всех подробностях поведала ей о трагедии, то и дело разражаясь плачем. Когда она закончила, лицо Гвиннет тоже было мокрым от слёз.

— Бедная, бедная миледи, — приговаривала служанка, обнимая хозяйку за плечи и прижимая её к своей могучей груди. — Но ничего, драгоценная моя леди Элизабет, — все самое худшее позади. И не забывайте — теперь Гвиннет с вами. Уж она-то не даст вас в обиду. — Гвиннет разговаривала с ней, как с маленькой девочкой.

— Ах, Гвиннет, ты ничего не понимаешь. — Элизабет положила голову на пухлое плечо служанки, едва сдерживаясь, чтобы снова не разрыдаться. — Кажется, в моей жизни больше не будет ничего хорошего…

День был в разгаре, когда Элизабет наконец набралась смелости навестить мужа. Разумеется, вместе с Гвиннет. Одна бы она на такое не отважилась. Когда они подошли к двери господских покоев, Гвиннет сказала:

— Поговорите с ним, миледи. Печаль разделённая — это уже половина печали. Вы можете и должны помочь друг другу.

Гвиннет взялась за ручку двери, но Элизабет жестом остановила её:

— Подожди.

Служанка кивнула, и без слов понимая, что Элизабет должна побыть с мужем наедине.

— Пойду-ка я разузнаю, как чувствует себя леди Хоуп, — пробормотала Гвиннет и поспешно удалилась.