Соблазн на всю ночь

Волнение Зоуи и ее заботливость стали той последней каплей, которая пробила брешь в сдержанности Федры. И Федра заплакала и наконец заговорила:

– О, Зоуи, ты очень добра, но, к сожалению, этого никто не сможет исправить. Это случилось давно. Я болела, и доктора сказали мне… Они сказали, что я скорее всего бесплодна. Они сказали, что я вряд ли смогу забеременеть. У меня не может быть детей. Теперь ты понимаешь?

– О, Федра! Неужели это правда? – Взгляд Зоуи стал сочувственным.

– Я старалась не думать об этом, – пробормотала Федра, сдерживая слезы. – И меня это не слишком расстраивало. Но потом я встретила его. Я не хочу выходить за него замуж, Зоуи. Правда не хочу. И он не жаждет на мне жениться. Но дело в том… дело в том…

– Но дело в том, что ты хочешь его, – закончила предложение Зоуи и положила свою теплую ладонь Федре на голову. – Ты хочешь отказаться от него, поступить благородно.

– Я ничего не буду делать, – всхлипнула Федра, уткнувшись в мягкое плечико Зоуи. – Так я поступала всегда. Я всегда замыкалась в себе. Потому что очень трудно объяснить что-то мужчине, в глазах которого ты боишься увидеть разочарование. Видеть, как он смотрит на тебя с жалостью, а потом уходит. Это непереносимо.

– Я понимаю тебя, – сказала Зоуи через некоторое время, продолжая гладить Федру по голове. – Мне так жаль, Фе, – прошептала она еще через минуту. – Так жаль. Возможно, когда-нибудь тебе повезет и найдется мужчина, для которого такие вещи не имеют значения. Но как бы то ни было, ты можешь всегда рассчитывать на меня. Можешь доверять мне.

– Спасибо, Зоуи.

Добавить к этому было нечего. Они сели вместе на кровать и взялись за руки. И сидели так молча, глядя, как в окне над крышами Мейфэра поднимается солнце. Потом Федра поцеловала подругу в щеку и проводила ее до двери. Теперь ей предстояло подготовиться к приему гостя и как-то усмирить собственное сердце. Она не должна показывать своих чувств, она должна оставаться холодной и бесстрастной, чтобы не давать надежд ему и самой не подпасть под власть иллюзий.

Когда Тристан снова пришел в Уайтхолл, его встретил молодой мужчина, одетый в черный костюм, похожий на тот, какие носят «вороны» – служащие Хокстона. Этот мужчина сразу провел его в небольшой кабинет, расположенный на верхнем этаже. К своему немалому удивлению, Тристан обнаружил в кабинете де Венденхайма лежащую на полу огромную черную собаку, которая могла сравниться размерами с пони, – ее массивная голова с мощной челюстью покоилась на краю ковра, а желтоватые глаза внимательно уставились на вновь прибывшего. Когда Тристан подошел к де Венденхайму, и соответственно к собаке, она вдруг приподняла голову и лениво лизнула его ботинок.

– Господи, – пробормотал Тристан, отступая на шаг от черного чудовища.

Тристан вкратце изложил де Венденхайму суть дела и показал найденный Федрой загадочный шар. К сожалению, де Венденхайм знал об этой вещи еще меньше, чем сам Тристан. Пройдя к окну, которое выходило на набережную, он принялся усердно крутить в руках шар, разглядывая его со всех сторон.

– Значит, этот шар выпал из руки Горского?

– Да, леди Федра видела это, – ответил Тристан. – Она вспомнила об этом вчера поздно ночью.

Голова де Венденхайма неожиданно и резко дернулась.

– Вчера поздно ночью?

Тристан заколебался.

– Да или где-то около того.

Взгляд де Венденхайма снова устремился на шар.

– У нас есть, конечно, специалисты, знающие кириллицу, – проговорил он задумчиво. – Но я не знаю, сколько времени потребуется, чтобы разыскать их.

– Прискорбно, – пробормотал Тристан. – Времени совсем нет.

– А вы полагаете, я этого не знаю? – Де Венденхайм издал звук, похожий на лошадиное фырканье. – Но нам с вами неизвестно, что за секрет скрывается в этом чертовом куске дерева. Может быть, эти буквы выбраны случайно и никакое послание здесь не зашифровано. Или, может, это просто забавная игрушка с изречением Цицерона. Я, черт возьми, не могу ответить на этот вопрос.

Тристан решил проигнорировать этот взрыв раздражения. Разочарование де Венденхайма было вполне объяснимо и понятно.

– Сейчас нам просто нужен человек, – задумчиво проговорил Тристан, – который умеет хорошо читать по-русски.

Де Венденхайм поднял глаза на Тристана.

– Именно! – воскликнул он и быстро снял свое пальто с вешалки за дверью. – Люцифер! – скомандовал он. – Ко мне.

– Куда мы идем? – поинтересовался Тристан.

Де Венденхайм уже застегивал пуговицы.

– В Мейфэр, – бросил он, засовывая шар в карман своего пальто. – Мы отправляемся к одному англичанину, для которого русский язык – это язык его матери. Он прекрасно владеет русским, и только ему я могу довериться в деле подобной секретности.

Тристан мгновенно понял, о ком шла речь, и ему показалось, что его только что окатили ледяной водой. Но что ему было делать? Де Венденхайм уже выходил в дверь, и за ним шла его огромная черная собака. Вздохнув, Тристан двинулся за этой парочкой.

– Кстати, я слышал, что вы приступили к исполнению своих новых обязанностей в министерстве иностранных дел. – Де Венденхайм бросил на Тристана оценивающий взгляд, когда они стали спускаться по лестнице. – Так это правда?

– Это временно, – тихо ответил Тристан. – Всего лишь для того, чтобы зацепить Вострикову и раскрутить ее дело.

Влажный взгляд де Венденхайма снова устремился на Тристана.

– Советую быть предельно осторожным, Толбот.

Лорд и леди Нэш жили в таком большом особняке, что, казалось, он занимал не меньше половины Парк-лейн.

– Сидеть, – подал команду собаке де Венденхайм. И черное животное послушно село на верхней ступеньке лестницы, продолжая при этом энергично вращать своими янтарно-желтыми глазами.

Тристана и де Венденхайма провели в элегантную гостиную, выходящую окнами на Гайд-парк, которую дворецкий назвал «золотым салоном». Убранство гостиной и в самом деле оправдывало свое название: здесь были шелковые шторы цвета шампанского с золотыми нитями, золотистая сетка поверх тканых обоев на стенах, позолоченные канделябры, бронзовые украшения и вазы с желтыми и оранжевыми цветами. Не успели они присесть, как тут же послышался детский смех, топот маленьких ножек, собачий лай и высокий, спокойный голос женщины. Весь этот ураган приблизился вплотную к дверям гостиной, и снова, теперь уже рядом, раздался женский голос.

– Неужели? – воскликнула она, сопроводив вопрос негромким стаккато своих каблуков.

Наконец дверь распахнулась, и на пороге появилась темноволосая женщина. Ребенок был уже у нее на руках, а вокруг ее ног вился спаниель, на голове которого покачивался маленький красный бантик. Судя по наряду женщины, можно было сделать вывод, что это жена лорда Нэша.

– Макс! – Женщина подошла к де Венденхайму и быстро обняла его. Тристану стало понятно, что де Венденхайм частый гость в этом доме и, возможно, хороший друг лорда и леди Нэш.

Де Венденхайм представил леди Нэш Тристана, назвав его мистером Толботом. В глазах женщины мгновенно вспыхнули и тут же погасли огоньки. Вероятно, она была наслышана о подвигах Тристана, и это вызывало у нее и любопытство, и удивление.

– Но вы также и лорд Эйвонклифф, не так ли? – спросила маркиза, глядя прямо на Тристана. – Что ж, очень приятно.

– Я скорее известен как Толбот, – сообщил Тристан, склоняясь в вежливом поклоне, и в этот самый момент черно-белый клубок шерсти с красным бантом резко подпрыгнул вверх и лизнул Тристана в лицо своим горячим шершавым языком.

– Ах, этот негодник Чин-Чин! – ласково пропела маркиза, трепля спаниеля за ухо. – Эта собака моего брата – ужасное существо, бессовестно пользующееся всеобщей любовью.

Высоко подняв подбородок, лакей понес к дверям извивающегося и лающего спаниеля.

– Прошу садиться, джентльмены. – Леди Нэш расположилась с ребенком на парчовом диванчике.

– Малыш Люк растет не по дням, а по часам, – заметил де Венденхайм, глядя, как леди Нэш усаживает сына у себя на коленях. – Полагаю, вы только что вернулись с прогулки? На улице просто чудесно.