Уроки страсти

– Вы плохая опека для своих женщин.

С этим Эллиот не мог поспорить, несмотря на всю неуклюжесть формулировки.

– Защита мне удается гораздо лучше. – Он направил пистолет на Тарпетту. – Скажите всем, пусть расходятся по домам.

– Она нарушила наши законы.

– Никаких законов она не нарушала, – возразила Кармелита. – Не считая законов, придуманных человеком, который возомнил себя местным царьком.

– Видите, что она наделала? Околдовала наших женщин и совершила языческий обряд. Мы не допустим, чтобы подобные преступления творились в Позитано.

– Вы только послушайте его! – усмехнувшись, воскликнула Кармелита. – Он даже говорит как царственная особа. Это «мы» означает одного его.

Эллиот был не в том настроении, чтобы вступать в пререкания. Он взмахнул рукой с пистолетом:

– Выметайтесь все из этой башни. Синьорина Мессина, будьте любезны, переведите.

Тарпетта попятился к выходу. Мужчины и Кармелита двинулись следом. Эллиот замыкал ряды. С лестницы донесся звук, заставивший его оглянуться. Федры не было видно за поворотом каменной лестницы мелькнула рыжая прядь.

Выйдя из башни, он обнаружил, что женщины исчезли, Из участников схватки осталось не более десятка мужчин любителей острых ощущений.

Его пистолет произвел на них впечатление. Пока Эллиот говорил, а Кармелита переводила, лодка Гринвуда обошла вокруг утеса и причалила к берегу.

– Я лорд Эллиот Ротуэлл, брат маркиза Истербрука, – объявил он. – Официальные лица в королевском суде поручили мисс Блэр моим заботам. Если кто-либо из вас причинит ей вред, будет отвечать передо мной. Она не колдунья, не проститутка и не еретичка. Нет никаких свидетельств, которые подтверждали бы эти обвинения. Ваши подозрения беспочвенны, даю слово джентльмена.

Кармелита разразилась длинной тирадой, переводя его слова. Исходя из того, что ему удалось понять, и судя по лицам мужчин, она особо выделила те части его речи, где упоминались «лорд», «маркиз» и «суд».

В этот момент появился Матиас. Тарпетта, сообразив, что решимость его соратников ослабла, заковылял к нему.

После непродолжительного разговора Тарпетта зашагал прочь. Остальные мужчины последовали за своим лидером.

Гринвуд подошел к башне.

– Примите мою благодарность, Гринвуд, что бы вы ему ни сказали.

– Не стоит. Рано праздновать победу, – отозвался тот. – Они собираются послать людей в Неаполь, чтобы получить совет и, если понадобится, запросить помощь военных. Кармелита раздосадовано всплеснула руками:

– Идиоты! Тарпетта направился в город, но несколько мужчин задержались у основания утеса.

– Что они делают? – спросил Эллиот.

– Организуют пост, – сообщил Гринвуд. – Учитывая, что у вас пистолет, никто не решится войти в башню, но они не выпустят мисс Блэр оттуда, пока не получат указания из Неаполя. Думаю, ближе к вечеру они выставят одну-две лодки, чтобы наблюдать за башней с моря.

Эллиот проглотил проклятие. Похоже, убежище Федры превратилось в тюрьму.

– Пусть наблюдают. А мы будем наблюдать за ними, чтобы не допустить нарушения перемирия, – заявила Кармелита.

– Не нужно втягивать женщин в вашу вендетту с этим типом, – сказал Эллиот. – Спасибо за помощь, но, боюсь, она дорого обходится вашим подругам. Предоставьте это дело мне.

Кармелита Мессина проигнорировала его слова так же, как и Федра.

– Мы будем наблюдать, – решительно заявила она. – Слава Богу, здесь есть женщины – вдовы, например, – которые не боятся мужского гнева. Будем надеяться, что ваш пистолет поспособствует поддержанию мира, а синьор Гринвуд воспользуется своим влиянием на Тарпетту, чтобы прекратить это безобразие, не дожидаясь завтрашнего дня.

С этими словами она зашагала прочь, собирая на ходу свои распущенные волосы в узел.

– Ее послушать, так вы можете разрешить эту проблему, если пожелаете, – заметил Эллиот, обращаясь к Матиасу.

– Она преувеличивает мое влияние. Тем не менее, я попытаюсь урезонить Тарпетту, когда он несколько поостынет, хотя я едва знаком с этим типом.

– Узнайте, можно ли его подкупить. Матиас усмехнулся:

– Во сколько вы ее оцениваете?

Эллиот сунул пистолет за пояс и направился к порталу башни.

– В данный момент я испытываю искушение заплатить ему, лишь бы сбыть ее с моих рук.