Медный ангел

И тут она нашла ключик к тому, что мучило ее: верность.

Камилла даже застонала вслух, так неприятно было осознание собственной глупости. «Вот, – вспомнились ей слова Теодора, поднявшего правую руку, – доказательство того, насколько хорошо я обеспечивал охрану герцога Энгиепского». Он был исключительно предан своему полководцу. Достоинство или недостаток – не разберешь... И с Камиллой случилось то же самое: шевалье, относящийся к своим обязанностям слишком лично, Бог весть что подумал, когда госпожа де Ларди заявила: «Мне не нужна такая охрана».

«Я сглупила, и это надо исправить. Но как, и поверит ли он мне теперь?» Впервые Камилла не знала, как поступить. С одной стороны, ошибку надо загладить, с другой – не воспримет ли Теодор это как знак, что она готова на большее? А Камилла до сих пор не понимала, готова ли впустить Виллеру в свою жизнь навсегда. Ей не нужен был второй Франсуа...

Начало поисков Дени де Роже было намечено на вечер. Женщина вздохнула, посмотрела еще немного, как Теодор в очередной раз «закалывает» Николя Громилу, взяла серебряный колокольчик и позвонила.

Шевалье явился к ней сразу после тренировки, только накинув камзол. Камилла с удовольствием отметила, что Теодор улыбается. Возможно, и удастся все наладить.

– Что вас так развеселило? – поинтересовалась она.

– Я доволен своими людьми, сударыня. Они многому научились, и я рад, что это произошло до приезда в Париж.

– Вот и хорошо. – Камилла взяла с каминной полки веер. – Вам представится возможность испытать их в деле. Мы выезжаем.

Виллеру мгновенно подобрался.

–Куда?

– В Булонский лес, я хочу прогуляться.

– Хм. – Прозвучало это весьма скептически. Теодор зачем-то оглянулся на дверь и вполголоса осведомился: – Ты уверена?

– Конечно. Нам всем стоит заново привыкнуть к Парижу.

– Да, в этом есть рациональное зерно, – признал Виллеру. Он подошел, улыбнулся и заключил Камиллу в объятия. Поцелуй был долгим и вскружил голову. «Непостижимый человек... Мне кажется, я люблю тебя, но не стоит ли именно поэтому как можно скорее от тебя бежать?»

– Ты очень бледна, – заметил Теодор, отрываясь от ее губ. – Возможно, не стоит выезжать?

– Ерунда. Я плохо спала ночью, – отмахнулась госпожа де Ларди. Не объяснять же Виллеру, что не могла заснуть, думая о нем. Вся эта романтика ни к чему, она может даже навредить. Менее романтичного человека, чем Теодор, Камилла еще не встречала. Он был прост и непонятен – два качества, сочетавшиеся в одном мужчине и сводившие Камиллу с ума. Что скрывается за его честным взглядом, за полуулыбкой? Что он на самом деле думает? Нет, гадать бесполезно, так и до безумия недалеко.

Глава 22

Камилла спустилась к карете в сопровождении Адели; Теодор ожидал, что девушка отправится с ними, но та лишь помогла хозяйке устроиться на мягких подушках, подала корзину со снедью и теплое покрываю и вернулась в дом. Шевалье сопровождал экипаж верхом, на запятках стояли два лакея, Бертрану Теодор велел ехать впереди, а Жан-Пьеру и Арману Жекаре – позади кареты. Сам он держался у окна, в которое изредка выглядывала Камилла, Охранникам Теодор велел смотреть в оба, пусть привыкают.

Путешествовать по Парижу все же было мучительно! Снова парижане будто нарочно стараясь попасть пол копыта лошадей и колеса карсты. Теодор вздохнул свободнее, когда кортеж миновал заставу. Кучер щелкнул хлыстом, и они понеслись по дороге, ведущей к Булонскому лесу.

Об излюбленном месте прогулок парижской знати Теодор уже успел кое-что выяснить: днем там можно гулять практически без опаски, но вот с наступлением темноты под сень деревьев без хорошей охраны лучше не входить. Городские власти старались избавиться от промышлявших в лесу любителей легкой наживы, но тщетно.

Карета остановилась, Теодор спешился и помог выйти Камилле.

– Шевалье, – вполголоса произнесла госпожа де Ларди, – если вы не против, оставим охрану здесь. Я хочу побыть одна, и вашего общества будет достаточно. Здесь сейчас безопасно, вы сумеете защитить меня.

– Хорошо, сударыня, – согласился Виллеру, хотя ему это не очень нравилось.

Стоял ясный, но прохладный день, солнце улыбалось на бледном небе, в ветвях деревьев чирикали какие-то неугомонные птицы. Пропустив Камиллу вперед, Теодор следовал за нею в нескольких шагах, неся корзину с едой и толстое покрывало и оглядываясь в поисках потенциальных врагов. Но дорожка, которую выбрала госпожа де Ларди, казалась совершенно безобидной. Пару раз им навстречу попадались прогуливающиеся дворяне, с одной парой Камилла даже раскланялась, но не сделала попытки завязать продолжительный разговор или присоединиться к ним. В конце концов она свернула на узкую тропинку и направилась к одному из прудов.

Теодор отказал себе в удовольствии любоваться природой – перед ним стояла другая задача, но он не мог отказать себе в удовольствии любоваться Камиллой. Закутанная в тяжелый плащ, она все равно казалась ему тонкой и воздушной, как перо из крыла ангела. Странное чувство: когда он только познакомился с ней, женщина представлялась ему гораздо менее хрупкой, но едва начал защищать... Эфемерность человеческой жизни, смерть, глядящая из-за каждого угла, и – щемящее чувство в груди, непонятная тоска, желание укрыть, спрятать, всегда быть рядом...

Дойдя до пруда, Камилла остановилась на берегу и загляделась на водную гладь, искрившуюся под лучами солнца. Виллеру не решился подходить, чтобы не мешать ей, и поставил корзину на землю. Одиночество – как же он понимал Камиллу! После замка Жируар Париж казался непростительно шумным и многолюдным местом. Вскоре Камилла обернулась, ища глазами своего спутника. Теодор положил покрывало на удачно подвернувшийся пенек, помог госпоже де Ларди усесться, а сам прислонился к дереву.

Камилла достала из корзинки яблоко и задумчиво надкусила. Здесь, в тишине и одиночестве, можно было говорить без опаски.

– Не желаешь ли присоединиться?

– Благодарю, я сыт.

– А у меня на воздухе всегда просыпается аппетит, – весело сказала она. Женщина окончательно ожила. – Сейчас я чувствую себя гораздо лучше. Кажется, могу съесть лошадь.

– Конина – не то блюдо, которое я предложил бы тебе. Смотри, повар завернул целую жареную перепелку.

Она засмеялась, Теодор улыбнулся. Надо же, он еще не разучился смешить женщин. Ему казалось, что это умение давно исчезло вместе со способностью любить быстро и легко, коей, впрочем, он никогда толком и не обладал. Он невольно снова залюбовался Камиллой, движениями ее рук, сиянием ее глаз. Эта женщина пробуждала в его душе чувства, которые, как он считал, никогда уже не проснутся. «Уже совсем весна».

– Уже совсем весна, – вздохнула Камилла, несказанно поразив его этим невольным чтением мыслей. – Мне нравится весенний свет. И небо не замерзшее, как зимой. Оттаяло наконец-то... Прости меня за этот вопрос, однако... Твои раны не беспокоят тебя? Возможно, понадобятся услуги лекаря? Здешние врачи хотя и просят больших денег, но действуют не в пример лучше Жерара. Я заметила, ты потираешь руку. Возможно, какая-нибудь мазь...

Теодор невольно приподнял ладонь – сегодня он снова натянул на нее специально перешитую черную перчатку без двух пальцев.

– Благодарю, с этим уже ничего не сделаешь. Полковой лекарь сделал все, что мог. – Он помолчал и добавил: – Вообще-то, мной занимался личный лекарь герцога Энгиенского. В качестве благодарности...

Ему вовсе не хотелось вспоминать тот хаос, о котором даже молиться бесполезно – смерть косила его друзей быстрее, чем люди успевали воззвать к Богу... И уж тем более не хотелось напоминать об этом Камилле. Один раз рассказал, и хватит.

Она коснулась его искалеченной руки.

– Ладно, ладно, я не буду заставлять тебя. Однако обещай мне, что не станешь геройствовать, если в том не будет необходимости.

– Да, сударыня, – иронично хмыкнул Виллеру.

Прикосновение было мимолетным, и соприкоснулись их руки сквозь перчатки, но Теодора будто огнем обожгло. Он представил себе, как ее каштановые волосы струятся сквозь его пальцы... Это случится, стоит только дождаться вечера. «Лови мгновение. И уезжай».