Сладкий дикий рай

– Зато у тебя, моя милая, нрав и манеры заправской шлюхи!

Джесси удалось залепить ему пощечину, и на бронзовой коже ярко заалел след от ее руки. Грозно сжав губы, Джейми мигом выхватил ее из кровати и поставил на ноги. Джесси и охнуть не успела, как ее новая ночная рубашка треснула и разорвалась пополам. Чертыхаясь, Джесси осталась стоять совершенно голая. Камерон схватил ее в охапку и понес назад на кровать, прожигая грозным взором иссиня-черных глаз.

– Ах ты, негодяй! – вопила она. – Вот оно каково, ваше хваленое дворянство! Вот как ведет себя чистокровный лорд!

– Да, Джесси, ты удачно корчишь из себя даму, даже очень удачно. Вот только сейчас все эти ужимки выглядят по меньшей мере глупо. И хотя твоя игра может позабавить кого угодно, я обещаю: мы не будем развлекаться ею на этой постели! – И он бросил жену на перину. Простыни давно валялись на полу, и под рукой не оказалось ничего, что бы помогло бы защититься от пронизывающего, обжигающего взгляда. Она не могла ничем прикрыться. Несчастная, униженная, Джесси оцепенела под его взором.

– Неужели тебе совершенно недоступна жалость? – вопрошала она. – Неужели ты забыл, что я… что я…

– Что ты все еще девственна, моя милая? Должен признаться, что это чрезвычайно странная разновидность девственности, но я про нее не забыл.

– Мы могли бы обождать…

– Предпочтительно до моего отплытия? Увы, но этому не бывать, дорогая. Я и так ничего не выгадал от нашей сделки. Ни денег, ни поместий, ни титула. Единственное твое приданое лежит здесь, на этом невозделанном поле передо мной, и коль скоро это все, я желаю получить его немедленно. Полноте, милая. Ты же прирожденная актриса. Вот и разыграй покорную, любящую жену. Прими своего лорда в объятия.

– Ах ты, образина!

Джесси поклялась, что не заплачет. А потом Камерон улегся поверх Джесси одним быстрым, грациозным движением, снова напомнив огромного хищного кота. На нее навалилось его тяжелое, большое тело, сжали в объятиях сильные горячие руки. Она молча боролась, вцепившись в неумолимо мое кольцо, стараясь высвободить ноги из-под державшего их на месте слегка согнутого бедра. Но ей не удалось сдвинуть его – напротив, она только отчетливее ощутила прикосновение чужой обнаженной плоти, ее груди напряглись, тесно прижатые к его широкой груди, а в пах уперлось переполненное кровью мужское копье. Джесси беспомощно застыла. Ей показалось, что сейчас он пронзит ее. Темные глаза на миг задержались на ее лице, и Джейми приник к ее губам, придерживая рукой так, чтобы Джесси не смогла отвернуться.

Ей не было больно или неприятно. Его губы двигались мягко, неспешно, они как бы уговаривали Джесси приоткрыть рот, впустить его язык. На нее накатила удивительная истома. Тот самый жар, который она всегда ощущала рядом с Джейми, обволакивал ее щекочущим, возбуждающим покровом. Он исходил из ласкавшего ей рот сильного языка, о» буквально переполнял все его нагое, прижатое к ней тело. Его источало пульсировавшее от толчков крови мужское копье, и в такт этим толчкам все неистовее двигался его язык взад-вперед, с каждым рывком пробираясь все глубже, пока у Джесси не захватило дух. Джейми больше не придерживал ее голову. Он высвободил руку, чтобы слегка сжать налитую грудь, ласково теребя чуткий розовый бутон на ее вершине. Джесси содрогнулась – разбуженное нм острое ощущение пронзило ее. Оно было подобно удару молнии – палящее и неотвратимое…

И Джесси стало страшно: этот жар, эта истома грозили окончательно поглотить ее. И если такое случится, она окажется совершенно беззащитна перед этим человеком, А ведь он не любит ее, он издевается над ней, обзывает шлюхой! И она не позволит ему овладеть своей душой. Он ничего не получит. Ничего.

Кое-как высвободив губы, она хрипло дышала. Снова над ней нависло мрачное, беспощадное лицо мужа.

– Пожалуйста! – прохрипела Джесси. – Делай что хочешь, только… только разве обязательно при этом целоваться?!

И тут она снова охнула от испуга: в мгновение ока он раздвинул ей ноги и улегся между ними, бормоча:

– Что ж, будь по-вашему, миледи. Но я все равно овладею вами в эту ночь, хотите вы того или нет!

Его руки скользнули к Джесси на бедра. Он приподнял ее ноги, и в горле у нее застрял сдавленный крик: уверенные пальцы проникли в самое потаенное место. Все это время Джейми не спускал с нее горящих глаз. Ей было ясно, что достаточно одной просьбы, одного-единственного ласкового слова, и его бешеный натиск прекратится и Джейми овладеет его бережно и осторожно. Но слова мольбы не шли с языка, Джесси не могла себе позволить ни ласкового шепота, ни нежных признаний. Ничего. И она не станет молить о пощаде. Упрямо сжав зубы, крепко зажмурившись, она старалась не дрожать от столь бесстыдной, откровенной близости, предназначенной для удовлетворения ненасытной похоти этого типа. Нет, ни за что в жизни она не унизится и не попросит его о снисхождении.

И она получила сполна. Вот ее лона коснулся твердый, пульсирующий стержень, и в следующее мгновение он ринулся внутрь, глубоко, глубже, еще глубже… Все препоны были безжалостно сметены, Джесси испустила хриплый сдавленный вопль и забилась, словно испуганное, попавшее в ловушку животное, – впервые в жизни она ощутила такую ужасную боль. Это огромное, горячее, что вонзилось в нее, оно буквально разрывало ее на части…

– Успокойся! – пробурчал Джейми.

– Ты… ты меня убиваешь! – потрясенно выдохнула Джесси. Какая отвратительная, невыносимая близость! Он теперь внутри, он стал частью ее тела! Все потаенное, присущее ей одной отныне открыто перед ним. Их дыхание смешалось, а сердца бились чуть ли не в унисон.

– Можешь мне поверить, что от этого не умирают. Мужчины владеют женщинами испокон веков, – устало возразил Джейми.

Джесси снова заглянула ему в глаза. Он словно застыл, не спуская с нее взгляда, и по-прежнему оставался внутри.

– Подставь мне губы, – велел он.

– Но я…

– Подставь мне губы для поцелуя, подставь губы и не дергайся, перестань сопротивляться.

Джейми наклонился, кончиком языка раздвинул ей губы и проник внутрь. Потом принялся покрывать мелкими поцелуями ее лицо и шею. Его влажный, горячий язык скользил по ложбинке между грудей, вокруг сосков, под грудью. И все это время она чувствовала ту часть его тела, что нетерпеливыми толчками продолжала жить внутри нее, завораживая своим жаром и порождая неясные ожидания. Боль еще напоминала о себе, и Джесси лежала смирно, не сопротивляясь натиску новых ощущений, порожденных умелыми ласками.

Но вот боль окончательно сошла на нет, на смену ей пришел знакомый жар. Джесси послушно отвечала на поцелуи и не пыталась противиться прикосновениям сильных рук. Джейми снова ласкал ей грудь, пока у Джесси не вырвался тихий стон. Жар его тела опять обволакивал Джесси колдовским покровом… Нет, она не может ему покориться! Она не должна…

Джейми вдруг отодвинулся. Как ни странно, разбуженный им жар сжигал ее с прежней силой. Зародилась надежда, что сейчас ее оставят в покое. Может быть, это все, чего он хотел, и тогда…

Но она ошибалась. Он придумал кое-что похуже. Не спуская глаз со своей жертвы, Джейми не спеша погладил ее по груди, по бокам, по животу, пока не приподнял за ягодицы – высоко, к своему лицу. Он смотрел на нее так, что Джесси закричала от нестерпимого стыда и закричала еще громче, когда осознала, что он собирается сделать.

– Нет, ради Бога, пожалуйста…

– Тише, мадам. Я облегчу ваши муки.

– Нет! Нет…

Но Джейми уже не слушал ее. Джесси вцепилась е перину, ее голова бешено металась по подушке. Но ничто не могло остановить Джейми. И она старалась не думать, что никогда в жизни не ощущала ничего подобного: столь острого наслаждения, столь ненасытного желания, столь сказочного предвкушения новых ласк. Прикосновения его влажных, горячих языка и губ лишали рассудка, заволакивали взор алой пеленой страсти. Она билась и металась и умоляла Джейми отпустить ее. А он в ответ продолжал ласкать ее. Джесси хотелось умереть, ей казалось, что большего она не вынесет.