Роковая женщина

— О, Шантель… я не могу!

— А я скажу, что тебе следует соглашаться в любом случае. Видишь ли, это моя работа, и, кажется, я начинаю понимать бедную Моник.

«Бедную Моник?! Его жену! Женщину, на которой он был уже женат, когда приходил сюда и заставил меня подумать… Нет, не так. Это были мои глупые фантазии. Но как я могу воспитывать его ребенка?»

— Звучит довольно-таки нелепо, — вслух сказала я. — Я подумывала дать объявление, что ищу место у антиквара.

— И многим антикварам нужны помощники? Я знаю, ты эрудированна, но тебе не на пользу твой пол: что на твое объявление откликнутся, один шанс из десяти тысяч.

— Вероятно, ты права, — уступила я. — Но мне нужно время подумать.

— «Есть такие приливы в делах людей, куда вступив, тянешь счастливый жребий», — процитировала она.

— Ты считаешь, это тот самый прилив? — засмеялась я.

— Я знаю, что тебе нельзя здесь оставаться. Ты изменилась, Анна. Стала какой-то… мрачной. Оно и понятно: жить в таком доме после всего, что произошло.

— Дом придется сдать, — сказала я. — Я не могу его продать и вряд ли когда-либо смогу. Слишком многое потребуется для этого. Агент по недвижимости подыскал мужа и жену, которые страшно увлекаются старинными домами. Они бы согласились жить в доме, присматривать за ним и сделать ремонт, но при условии, что в течение трех лет я не получаю с них платы, — а они за этот срок выполнят все, что необходимо.

— Чем не выход?

— Какой здесь выход, Шантель?

— Ты оказываешься без крыши над головой. В дом вселяются жильцы и делают ремонт. Разве не ответ на все вопросы?

— Все равно надо все обдумать.

— Ты должна согласиться на завтрашнюю встречу с леди Кредитон. Только не смотри так испуганно. Ты не обязана давать окончательный ответ. Просто сходи и поговори. Сама увидишь Замок. Да подумай о нас, Анна. Только представь, каково тебе будет, если я уеду, а ты поступишь работать к противному антиквару, которого пока что нет на примете, а возможно, так никогда и не найдется.

— Откуда ты знаешь, что он будет противный?

— Будет — по сравнению с приключениями, которые тебе обещаю я. Ну, мне пора. Итак, я передам леди Кредитон, что ты явишься завтра днем.

Перед уходом она немного поговорила о Замке. Меня заразило ее преклонение перед этим местом. Она так ясно передала его в своем дневнике.

Как тихо было ночью в Доме Королевы. В окно светила луна, выделяя бледные тени еще не распроданных предметов.

«Тик-так, тик-так», — стучали напольные часы у стены. Кому может понадобиться это викторианское страшилище? Не то что старинные благородные «дедушкины» часы.

Я услышала скрип лестничной половицы: в детстве мне чудилось, что это крадется призрак — на самом деле скрипела усыхающая древесина. Кругом была полная тишина — оголенный от мебельного нагромождения дом обрел изначальное достоинство. Кто мог любоваться обшивкой стен, когда они были закрыты шкафами и комодами? Можно ли было отдать должное замечательной планировке, если комнаты были забиты мебелью, как у нас принято было говорить, «на время».

В последнее время я мысленно обставляла дом по своему вкусу. В холле поставила бы тюдоровский комод наподобие того, который однажды видела на распродаже и даже пыталась купить, но не сторговалась. Работа четырнадцатого века с резными Святым Георгием и Драконом на передней панели. В пару комоду поставила бы трапезный стол с резными ножками и деревянные стулья с высокими спинками.

Только что было толку мечтать? Мне была не по карману жизнь в Доме Королевы: хоть он и принадлежал мне, вскоре начал бы разваливаться на части, если бы осталась. Ради его блага я должна была уехать.

А это предложение? Съехать прямо сейчас, более того, даже из Англии уехать. Когда-то я мечтала поплыть на корабле к родителям в Индию. Помню, как ходила с Элен на набережную, как зачарованная глазела на корабли, воображала, как тайком прокрадусь на борт и уплыву. И вот явилась возможность. Глупо было бы не воспользоваться.

Я представляла, какой будет моя жизнь, если я упущу этот шанс. Полное одиночество, тоска, изнурительные поиски места. Шантель была права: многие ли антиквары ищут сейчас помощников?

Я радовалась своему волнению. Да-да, я была взволнована. До того, что не могла уснуть.

Накинув халат, я спустилась к подножию лестницы. Сюда скатилась в ту роковую ночь тетя Шарлотта. На этом месте я стояла с капитаном Стреттоном. Высоко над головой он держал свечу — мы только что сошли вниз. Я заново пережила волнения, которые испытывала в тот вечер: мне казалось тогда, что я на пороге прекрасного приключения. Я продолжала цепляться за свою веру, пока не узнала, что он женат — уже был женат, когда пришел сюда, веселился со мной и внушил уверенность, которой я лишилась со смертью мамы, что я могу представлять для кого-то какую-то ценность.

Внизу была комната, где мы вместе ужинали. Воспоминание об этом было для меня мучительно.

Чтобы я предложила себя воспитательницей его ребенка?! А где будет в это время сам он? Я не спросила у Шантели. Мне было известно, что сейчас он в Замке. Наверняка скоро уедет, но если я возьмусь смотреть за ребенком, то буду изредка видеть и его.

Зачем я обходила среди ночи дом, держа свечу в изящном золоченом подсвечнике — том самом, который в тот вечер держал он (мы его так и не продали)? У меня развивалась странность. Молодая мисс Брет делалась старой мисс Брет; еще немного, и стану чудаковатой старухой Брет. Если не ухвачусь за эту возможность, буду корить себя до конца беспросветной жизни.

А если «да» — соглашусь отплыть на корабле в роли воспитательницы его ребенка, — что тогда?

Я оделась с особой тщательностью. Решила предстать аккуратной и скромной, без претензий. Человека встречают по одежке, тем более женщину.

Я представила леди Кредитон, которую видела только раз в жизни, вместе с тетей Шарлоттой. Это было давным-давно. Я решила ни в коем случае не дать себя ей в обиду.

Когда меня обуревают дурные предчувствия и сомнения, я умею принимать вид холодного безразличия: даже те, кто хорошо меня знает, не подозревают, что это напускное. Даже Шантель думает, что я владею собой, в любом положении остаюсь хозяйкой. Это же я должна была внушить леди Кредитон.

Чтобы по приезде в Замок не выглядеть запыхавшейся и обветренной, я наняла коляску. В строгом коричневом костюме — цвет, по уверению Шантели, мне не шедший, — и довольно неприглядной шляпке с лентой блеклого шифона, и в бурых нитяных перчатках, на мой взгляд, я смотрелась идеальной гувернанткой и могла не откладывая приступить к обязанностям.

Чего ради мне было тревожиться? Если леди Кредитон сочтет, что я не подхожу, тем лучше, вопрос решится сам собой, без моего участия.

Но желала ли я быть принятой? Разумеется, желала, так как, хоть и опасалась снова увидеть капитана и, вероятно, расстроиться от этого, не могла противиться открывавшейся перспективе.

Передо мной было две дороги. Я могла продолжать унылое бесцветное существование или могла вступить в новый мир, сулящий неожиданные повороты. «Но на любой из двух меня может постичь разочарование, — предостерегала я себя. — Кто знает наперед? Так что пусть за меня решит леди Кредитон».

Опять я оказалась в том самом холле. Те же гобелены. Я почти слышала его голос. Как он меня тогда поразил! Давно пора забыть после стольких лет.

— Ее светлость сейчас вас примет, мисс Брет, — обратился ко мне важный Бейнс, о котором с почти суеверным страхом упоминала Элен, и в то же время едва ли не комический персонаж в дневнике Шантели.

Я последовала за ним по лестнице, как уже делала однажды. У меня было такое чувство, будто путешествую обратно во времени, и, когда он откроет дверь, первым делом увижу тетю Шарлотту, торгующуюся о цене секретера.

Леди Кредитон мало изменилась с тех пор: сидела на том же жестком стуле с высокой прямой спинкой, была, как всегда, властна, только на этот раз выказала больший, чем тогда, интерес к моей персоне.