Благословение небес (История любви леди Элизабет)

Элизабет печально кивнула.

– Я также сильно опасаюсь, – продолжал он, и шея его побагровела, – что мы вряд ли подходим друг другу, леди… э-э… – лорд замолчал, ужасаясь своей грубости.

– Кэмерон, – снова подсказала Элизабет, от души желая, чтобы он поскорее закончил свою мысль.

– Да, конечно. Кэмерон. Я знал это. Так вот что я пытаюсь сказать… а – а…

– Что мы не подходим?.. – подтолкнула его Элизабет.

– Совершенно верно! – Последняя фраза дала лорду Марчмэну возможность представить дело так, будто Элизабет сама высказала эту мысль, и он радостно закивал. – Я счастлив слышать, что вы согласны со мной.

– Конечно, я сожалею об этом, – по доброте душевной добавила Элизабет, чувствуя, что должна его как-то утешить за те душевные терзания, которым подвергла его у ручья. – Дядя тоже будет очень разочарован. – Ее так и подмывало вскочить на ноги и всунуть ему в руку перо. – Может быть, вы прямо сейчас и напишете ему о своем решении?

– О нашем решении, – галантно поправил он,

– Да, но… дядя будет так огорчен, что я бы не хотела, чтобы он винил в этом меня.

Достаточно и того, что напишет о ней сэр Фрэнсис. Дядя Джулиус отнюдь не дурак, и, если и граф выставит причиной отказа ее недостатки, он может догадаться, что она намеренно отпугивает поклонников, чтобы нарушить его планы. И тогда уж он наверняка откажется содержать Хэвенхёрст.

– Понимаю, – сказал лорд Марчмэн, продолжая смотреть на нее все тем же задумчивым взглядом, от которого ей было не по себе. Наконец он взял перо и начал писать записку. Элизабет, замерев, следила за его рукой.

– Ну а теперь, когда это неприятное дело закончено, могу я задать вам один вопрос? – спросил он, отодвигая письмо в сторону.

Элизабет радостно кивнула.

– Зачем вы приезжали сюда, то есть зачем вы согласились пересмотреть мое предложение?

Ее встревожил и напугал этот вопрос. У Элизабет вдруг зародилось какое-то смутное, расплывчатое воспоминание, что она когда-то говорила с ним на балу, но этого было недостаточно, чтобы придумать какой-нибудь правдоподобный ответ. А сказать ему, что она согласилась на это только потому, что не может обойтись без финансовой помощи дяди, было совершенно немыслимо – граф не заслужил такого унижения.

Он подождал некоторое время и, видя ее замешательство, сделал попытку помочь:

– Может быть, в ту нашу встречу полтора года назад я сказал что-то такое, что ввело вас в заблуждение и дало вам повод думать, что я люблю городскую жизнь?

– Мне трудно сказать, – честно призналась Элизабет.

– Леди Кэмерон, вы хотя бы помните нашу встречу?

– О да, конечно, – ответила Элизабет, с запозданием вспоминая, что на балу у леди Маркхэм ей представляли кого-то, очень похожего на него. Точно! – Мы встречались на балу у леди Маркхэм.

Он безотрывно смотрел ей в лицо.

– Мы познакомились в парке.

– В парке? – в полном замешательстве повторила Элизабет.

– Вы остановились и стали восхищаться цветами, и в этот момент молодой человек, сопровождавший вас, представил нас друг другу.

– Да, да, конечно, – сказала Элизабет, отводя взгляд.

– Может быть, вам интересно будет узнать, о чем мы разговаривали в тот день и на следующий, когда вы пошли гулять со мной в парк?

В ней боролись смущение и любопытство, и любопытство одержало верх,

– Да, мне хотелось бы знать.

– Мы говорили о рыбалке.

– О-о-о рр-рыбалке? Он кивнул.

– Через несколько минут после того как нас представили друг другу, я упомянул, что оказался в Лондоне лишь проездом, а не для того чтобы провести здесь сезон, как это предположили вы. Я сказал, что собираюсь порыбачить в Шотландии и уезжаю из Лондона на следующее утро.

При этих словах дурное предчувствие сдавило ей грудь, и память ее начала проясняться.

– Мы тогда очень приятно побеседовали с вами, – продолжал лорд Марчмэн. – Вы рассказывали о какой-то особенно осторожной форели, которую вам в конце концов удалось поймать, – щеки Элизабет запылали как горячие уголья, когда она услышала продолжение, – и мы с вами совсем позабыли о времени, рассказывая друг другу рыбацкие байки.

Он спокойно и терпеливо ждал ответа, и когда молчать дальше было уже невозможно, она наконец выговорила:

– А что было… потом?

– Совсем немного. На следующий день я не поехал в Шотландию, а зашел к вам. Вы отправили восвояси не меньше дюжины молодых болванов, которые пришли, чтобы отвезти вас на какой-то прием, и предпочли отправиться со мной в парк.

Элизабет не могла себя заставить посмотреть ему в глаза.

– Хотите знать, о чем мы говорили на этот раз?

– Нет, не думаю. Он усмехнулся.

– Вы пожаловались, что устали от этой светской круговерти, и признались, что мечтаете снова оказаться на природе. По этой причине вы и приняли мое предложение пойти в парк. Думаю, мы оба чудесно провели тот день.

Элизабет все-таки подняла глаза и, встретившись с его грустно-насмешливым взглядом, с почти утвердительной интонацией спросила:

– И мы снова говорили о рыбалке?

– Нет. О том, как лучше охотиться на кабана. Она отвернула голову к окну.

– Вы поведали мне волнующую историю о том, как ваш отец когда-то давно подстрелил дикого кабана, и как вы без разрешения наблюдали за этой охотой с дерева, и как именно под этим деревом завалился кабан. Насколько я помню, – беззлобно закончил он, – вы сказали, что своим радостным криком выдали себя охотниками заработали строгий выговор от отца.

В глазах его заплясали смешинки, и внезапно они оба рассмеялись.

– И ваш смех я тоже запомнил, – сказал он, улыбаясь, – я еще подумал тогда, что никогда раньше не слышал таких чудесных звуков. – Осознав, что сделал ей комплимент, он покраснел, подергал себя за шейный платок и отвел глаза,

Заметив его смущение, Элизабет подождала, пока граф придет в себя и снова посмотрит на нее.

– Теперь я тоже вспомнила вас, – сказала она и, видя, что он с сожалением снова отворачивает голову, пристальным взглядом заставила его посмотреть себе в лицо. – Правда, – тихо сказала она. – Я вспомнила всего минуту назад.

Он обрадованно откинулся в кресле и уже более свободно посмотрел ей в глаза.

– Так почему же вы решили пересмотреть мое предложение, если я не произвел на вас ни малейшего впечатления?

Он был таким милым, таким хорошим, и Элизабет почувствовала, что не смеет солгать ему. Более того, ее мнение относительно ума лорда Марчмэна стремительно менялось в лучшую сторону. Теперь, когда возможность романтического увлечения была начисто отметена, он начал проявлять опасную проницательность.

– Вы можете быть со мной полностью откровенны, – успокоил он Элизабет, словно прочитав ее мысли. – И примите во внимание, что я не такой уж простак, как вам, должно быть, показалось. Просто я… редко общаюсь с женщинами и не умею за ними ухаживать. Но, может быть, мы могли бы быть друзьями, раз уж мне не суждено стать вашим мужем, – сказал он, почти не выдав своего сожаления.

Элизабет уже поняла, что граф не оставит ее в покое, пока она не расскажет ему все, как есть, но интуитивно чувствовала, что смеяться над ней он не станет.

– Решение принял мой дядя, – сказала она со смущенной улыбкой, стараясь изложить дело так, чтобы оно было как можно менее унизительным для лорда Марчмэна. – У него нет собственных детей, и он очень решительно настроен выдать меня замуж. Он узнал имена джентльменов, которые когда-то делали мне предложение, и… как бы это сказать… – Элизабет беспомощно замолчала. Объяснить ему это оказалось не так просто, как она надеялась.

– И выбрал меня? – предположил граф. Элизабет кивнула.

– Странно. Я точно помню, как все говорили, что вы получили множество предложений в тот сезон, когда я познакомился с вами. И тем не менее ваш дядя выбрал меня. Надо сказать, я польщен. Но и немало удивлен таким оборотом дела. Принимая во внимание значительную разницу в возрасте, не говоря уж об интересах, я бы предположил, что он выберет более молодого человека. Прошу прощения за любопытство, но что все-таки толкнуло его на это? – спросил граф, не сводя с нее пристального взгляда.