Покорение Гедеона

Солнце припекало с яростью поздней весны, и защитный брезент превращался в раскаленную печь. Большинство мужчин сбрасывали рубашки, а некоторые и штаны, и каждые два-три часа все кидались в волны прибоя и вылезали мокрые с головы до ног, находя в этом хоть малое облегчение.

Все, кроме Прю. Она продолжала работать и тогда, когда солнце палило с безоблачного неба так, что выгорали волосы, дочерна темнел золотистый загар и раскрашивались в красный цвет щеки и кончик носа. Она страшно потела, отчего мозолистые руки становились скользкими, а от обилия ворвани — мягкими, и лопатка не раз выскальзывала у нее из рук, чуть не отсекая пальцы на ногах.

— Полегче, парень, одному тебе всей работы не переделать, — одергивал ее кто-нибудь из старших китобоев. Но она продолжала беспощадно погонять себя, желая поскорее разделаться, уйти отсюда и позабыть, что она когда-то знала человека по имени Гедеон Макнейр.

Она перестанет вспоминать глупые мечты, которые питала, хоть и недолго. Если пережить оставшиеся несколько дней, все будет кончено. И затем она сумеет позаботиться о том, чтобы выбросить все здешние переживания из головы.

За пять дней до того, как последнюю бочку погрузили в трюм «Полли», Прю, обессиленная, со стоном рухнула на песок рядом с одной из тележек. Она дала себе слово, что никогда в жизни больше не возьмет масляную лампу, чтобы с наступлением темноты читать или шить. Никогда в жизни она больше не сморщит нос, увидев огрубевшие лица скверно пахнущих китобоев, которые время от времени сходят на берег, чтобы растратить свои тяжело заработанные доли.

— Устал, парень?

Она взглянула на Лира и увидела его исполосованное шрамом лицо, вытянутое в подобие улыбки, придававшей ему комический вид.

— Кости устали. Ничего, недельку отосплюсь — и все пройдет.

— Кэп говорит, что мы уйдем на этой неделе. «Полли» отчалит следующим утром. Самое лучшее — помыться: горячая вода унесет всю усталость. Есть такое местечко, оно называется «Одноглазая кошка», уж там отдохнем будь здоров.

— В Портсмуте? — На своем острове Прю знала обе ночлежки, но «Одноглазой кошки» среди них не было.

— В этот раз кэп будет продавать в Бате. Прю пробормотала неприличное ругательство, которое уже несколько месяцев не слетало с ее губ, несмотря на обстоятельства, так и подбивавшие ее выругаться. Он отвезет ее в Портсмут, даже если ей придется приставить к нему нож. Довольно, с нее уже хватит!

Лир все еще гоготал и ревел от смеха, когда возле них раздался голос Гедеона.

— Рад видеть, что ты еще способен смеяться, — проговорил он, и один звук его голоса заставил Прю нахмуриться.

Он даже не посмотрел на нее.

— Хэскелл тут говорил, сэр, что готов схватить свое барахло и уйти с острова. А я тоже сложу свои снасти и направлюсь на север, как только вернемся.

Гедеон рассеянно кивнул: он думал о другом.

— Очень хорошо, Лир. Думаю, твоя подружка в Гаттерасе устроит тебе славную встречу.

К удивлению Прю, изуродованное шрамом лицо залилось краской.

— Уверен, сэр, что она теперь уже нашла кого-то другого. Как, черт возьми, вы узнали о Бесс, если не секрет?

Раньше чем Гедеон успел ответить, на всех троих набросился Гудж:

— Будь прокляты ваши жадные глотки, ты, уродливый подонок, ты опять накормил Люси крабами с панцирем? Я говорил тебе, что от них у него газы! Как он, бедолага, жалуется и как его несет, ужас!

Лир разразился хохотом, Гедеон растянул рот от уха до уха, и даже Прю не смогла сдержать улыбки. Бедный Гудж! Он до того обожал своего тощего борова, что в какие-то моменты терял здравый смысл.

— Гудж, я видел его как раз сегодня утром, когда мы тащили первую тачку с грузом. Он перелопачивал рылом песок, — ласково сказала Прю. — По-моему, тебе придется построить забор вдоль всего берега, если ты не желаешь чтобы Люси набивал себя крабами. Он просто дуреет от них.

Гудж отошел, а за ним поплелся и Лир, оставив Прю наедине с Гедеоном. Она по-прежнему сидела на жестком песке, роя в нем голыми пятками борозды, обхватив руками колени и уставившись вдаль, туда, где, по ее мнению, находился Бат.

Некоторое время они молчали, потом Гедеон спросил:

— Лир сказал тебе, что завтрашним утром мы уходим в Бат?

— Сказал, сэр.

— Он сказал тебе, что и ты пойдешь в Бат?

— Да… сэр. — Она не подняла головы. Если он хочет, чтобы она с полным вниманием беседовала с ним, ему надо подойти и присесть рядом, чтобы быть с ней на одном уровне. Она не намерена смотреть снизу вверх на какого-то мужчину.

— Хэскелл! Ты становишься дерзким. Подняв плечи, Прю втянула побольше воздуха и медленно выдохнула, потом заговорила:

— Да, сэр. По-моему, так оно и есть. Боже милостивый, подумала она, услышав его невнятное ворчание. Спустя какое-то время он спросил:

— Что мне с тобой делать?

Не в силах удержаться, она взглянула на него, надеясь выразить в широко открытых глазах все, что было у нее на душе.

— Отвезти меня домой, сэр. Вы обещали. Сезон закончился. Лир уходит. Портсмут — на вашем пути в Бат. — По крайней мере, она надеялась, что на пути.

— Посмотрим, Хэскелл. Посмотрим.

Ей показалось, что она услышала вздох. И потом он ушел, оставив ее на берегу. А она по-прежнему смотрела вдаль, туда, где, как ей представлялось, находился ее дом, и по-прежнему не понимала, почему в последнее время у него так часто меняется настроение.

Значит, он не хочет отвезти ее домой. Или отвезет? — терзалась догадками Прю на палубе готовой к отплытию «Полли». Она пыталась жаловаться Прайду и вбить ему в голову, что ей позарез надо вернуться домой. Но брат попал под влияние Гедеона.

— Он благополучно отправит тебя домой, Прюди, как только сможет. Кэп справедливый человек. Я хочу разузнать, не возьмет ли он меня как постоянного члена команды. Потому что лучше работать у него, чем клерком в амбаре или на корабле у человека, о котором я знаю, чего он стоит.

Ну и черт с ним! Пока что не к спеху! Она использует его ослиное упрямство в собственных целях. Если Гедеон потащит ее в Бат против ее воли, она воспользуется возможностью и купит самое лучшее платье, какое позволит размер ее доли.

Возможно, что-нибудь из сиреневого шелка. Или, если шелковое будет стоить слишком дорого, тогда из хлопка. Светлое, с косынкой цвета свежей травы. И, наверно, пару туфель с пряжками.

Плечи у Прю поникли. Как она может? Все деньги, какие у нее будут, нужны для бабушки. Когда она вернется домой, больше не будет Хэскелла и Ная, чтобы пополнять корзинку для рукоделия.

Правда, с другой стороны, если бы ей удалось удвоить свои деньги за игорным столом, тогда вроде бы можно позволить себе хотя бы одно-единственное платье. И еще осталось бы достаточно денег, чтобы заботиться о бабушке, пока Прайд найдет способ заработать им на жизнь.

Гедеон стоял в дверях наполненного дымом трактира, лицо его выражало отвращение. Он не помнил, чтобы здесь бывало так шумно. Как может человек, привыкший дышать чистым соленым воздухом, выносить такой смрад?

Пожалуй, он зайдет и пропустит один, а может, и два стаканчика и, прежде чем уйти, выставит выпивку своей команде. Потом придет навестить Летти. Ведь надо же что-то сделать чтобы избавиться от постоянной похоти, которая, как чума, мучает его с тех пор, как он первый раз увидел эту девчонку купавшейся в пруду.

Она ушла раньше вместе с другими, и это почему-то удивило Гедеона. По правде говоря, он полагал, что она будет плакать. Он почему-то был уверен, что она найдет какой-нибудь предлог, чтобы не идти вечером пьянствовать, распутничать и играть в компании своих дружков.

И это укрепило его убежденность в ее порочности — невинные девицы так себя не ведут. И если раньше он склонен был толковать свое сомнение в ее пользу, то, увидев Хэскелла, шагавшего в город плечом к плечу с Беном и Томасом, он получил доказательство, в котором нуждался. Она просто ослепила его, сделала из него дурака.