Всем сердцем ваша

Он ничего не сказал. Надев сюртук, он сложил на груди руки и принял снисходительный вид. Казалось, все происходящее его очень забавляло.

— А он-то тут при чем?

Лорел вздохнула — уловка, чтобы выиграть еще минуту на то, чтобы собраться с мыслями.

— Вчера вечером он говорил со мной о довольно пугающих вещах: о политических переменах и развитии науки и о том, как все это вместе приведет наше общество в новый век… реформ. — Термин не очень подходил, но она решилась использовать его, чтобы увидеть, как Эйдан отреагирует.

Он изучающе смотрел на нее в течение длившейся неприятно долго минуты.

— И какое отношение это имеет ко мне?

Она взмахнула руками.

— Как я сказала, вы его друг. Вот я и подумала, возможно… ну… что вы разделяете его взгляды.

— А есть что-то плохое в этом?

Вопрос привел ее в негодование, ведь ее беспокоило будущее Виктории.

— Это зависит от его намерений, не так ли? — Ей было страшно.

— Довольно справедливо… на данный момент. Но если планы Фица окажутся далеко не благородными, что вы-то с этим будете делать?

О Боже. Он добрался до сути этого дела, и опять у нее не было ответа, по крайней мере такого, который можно открыто высказать. Она намеревалась сообщить Виктории о скрытой угрозе, которую представляет лорд Манстер или кто-то другой, с кем он связан. Ведь им, помоги ей Бог… мог быть Эйдан.

Она надеялась, что он тут не замешан.

Девушка набралась храбрости и решила рискнуть:

— А вы знаете, что мог иметь в виду лорд Манстер? Возможно, он принимает участие в деятельности или связан с личностями, которые могли бы навредить королеве. Вы, должно быть, помните, что моя мать служила у матери ее величества, так что понятно, что я волнуюсь.

— Беспокоитесь за королеву?

— Да! — Лорел широко улыбнулась. — Именно так. Она так молода и…

— Имеет большую, чем необходимо, поддержку кабинета преданных министров, всего парламента с деятельными пэрами и членами парламента, и в ее дворце полно слуг и охраны. А вы чувствуете, что королева нуждается именно в вашей защите?

Ею снисходительный смех рассердил ее. Если бы только он знал правду!

— Значит, вы не успокоите меня относительно вашего друга?

Неожиданно что-то изменилось, на его лице не осталось и следа улыбки.

— Я не могу.

Это тихое признание поразило ее: она ожидала, что он просто станет отрицать ее обвинения. В его следующих словах она услышала искренность.

— Он временами тоже тревожит меня. Мне хочется верить, что это всего лишь хвастовство и разочарование, и только, но недавно… — Он замолчал и смотрел в окно на пешеходов и магазины, мимо которых они проезжали. — Он уже не так откровенен со мной, как раньше. — Эйдан почти все время сидел, отвернувшись от нее, но Лорел видела, как напрягались на его шее мышцы. — И это дает мне основание думать, что он, может быть, что-то скрывает. А если это так, я не смогу помочь ему.

— А вы часто делаете это? — тихо спросила она. Ей было нетрудно представить его, утонченного, остроумного, физически здорового, оказывающим помощь неуклюжему, вечно пьяному графу Манстеру. Странно, ходили слухи, что Эйдан часто участвовал в его кутежах, но Лорел еще не приходилось видеть его нетрезвым.

— Я пытаюсь. — От его тихого ответа у нее потеплело на сердце. И в горе и в радости он старался быть верным другом лорда Манстера, и ей хотелось погладить его, обнять и прижаться щекой к его плечу.

Он резко повернулся и остановил на ней суровый взгляд.

— Если вы будете проводить время в обществе Фица, а он играет с огнем, то не приходится сомневаться, что вы тоже обожжетесь. А я, может быть, не смогу помочь ни одному из вас.

Обескураженная, она посмотрела в окно, когда карета замедлила ход. Величественные особняки стояли по краям огромной лужайки.

— Где мы?

— Это Куин-сквер. Вас ждут на ленч у Беатрисы, не правда ли?

— Откуда вы знаете?

— Вчера после спектакля, когда мужчины собрались на рюмку бренди в гостиной Фица, он хвастался всем, кто хотел его слушать, что сегодня вы будете вместе с ним на этом ленче.

Снова в его тоне звучало осуждение. Было очевидно: его раздражает, что она снова будет с графом Манстером. Возможно, он даже ревновал ее. При этой мысли она подавила улыбку и сказала:

— У меня ленч с лордом и леди Девонли. Я не сочла возможным спрашивать, кто еще в списке гостей.

Она замолчала, не желая спрашивать, чтобы не подумали, что ее это интересует. Но не сдержалась.

— А вы приглашены?

— Да.

Ее настроение поднялось, как полуденное солнце, распространяя тепло, что очевидно было видно по ее лицу, и она почувствовала, как запылали ее щеки.

— Однако я отослал им мои сожаления, — продолжал он. — У меня есть дело в другом месте.

— О! — Ее настроение упало. Она постаралась скрыть свое разочарование и в последний раз сделала попытку разобраться в сегодняшних событиях.

— Так вы не скажете мне, почему сегодня ездили в чужой одежде в пользующееся дурной славой место?

— Нет. — Он плотнее сжал губы.

Потом приподнялся, собираясь стукнуть в потолок, давая кучеру сигнал сойти с козел и открыть для нее дверцу. Она, останавливая его, схватила за запястье:

— Подождите.

— Да? — прошептал он вопросительно.

И снова ее сердце забилось спокойнее, недалеко не в привычном ритме.

— Я… я… э… то есть не можем ли мы сначала вернуться на Милсом-стрит?

Когда он с недоумением поднял брови, она объяснила:

— За марципанами и миндальными слойками.

Глава 14

На следующий день после посещения банка, когда Эйдан официально стал вкладчиком проекта павильона для избранных, он отправился в своем кабриолете к холмам невдалеке от Бата, чтобы осмотреть место будущего строительства.

Рядом с ним сидел Фиц, а позади двойняшки Льюис-Паркер, Эмили и Эдвина, которых сопровождал их брат Сэнфорд, прыщавый капризный семнадцатилетний юноша. Он поглядывал на Эйдана, словно прикидывая, как лучше всего избавиться от своего назойливого титулованного старшего кузена.

Их родители ехали где-то впереди, в длинной веренице экипажей, направлявшихся за город. Лорел, как было известно Эйдану, находилась в фаэтоне Мелинды, отстававшем на две кареты от кабриолета.

Он делал все, чтобы не оглядываться слишком часто. Вчера она ехала за ним, выследила обычные места встречи агентов и помешала ему обследовать склад, который мог оказаться веским доказательством финансового мошенничества и убийства.

Он имел полное право уехать, оставив ее в одиночестве, а что он сделал? Он покорился ее выразительному взгляду, умолявшему его вернуться на Милсом-стрит за какими-то проклятыми марципанами. Упаси Боже, чтобы Лорел Сандерсон не довела его и министерство до полного краха.

Позднее в тот вечер он вернулся на Броуд-Куэй и оглядывался каждые несколько минут, чтобы убедиться, что никто не преследует его. И снова, переодевшись рабочим и спрятав кинжал за голенищем сапога, он ходил по верфям, разглядывал строения и расспрашивал людей.

— Ищу работу, — говорил он докерам. — Слыхал, новому владельцу нужны грузчики?

Один из них схватил Эйдана за руку и оценил его способность поднять груз, ощупывая его бицепсы. Затем он потребовал устроить матч по армрестлингу, который окончился ничьей. Пожав плечом, как бы подтверждая, что Эйдан прошел проверку, докер сказал ему:

— Ничего не слышал о новых хозяевах, которые ищут дураков, приятель. Попробуй в «Пибоди».

— А это что такое? — выводя докера из кабачка, указал Эйдан на стоявшее напротив здание склада, деревянные стены и провалившаяся крыша которого весьма подходили к определению, данному Анри де Веру, — «руины».

Неужели это могло быть собственностью, из-за которой сцепились лорд Харкорт и Роджер Бэбкок? Докер отступил назад.

— Держись подальше от этого места, парень. Больно уж странные вещи там происходят.

— Какие же?