Вихрь любви

— Люди говорят, что вы то исчезаете, то появляетесь. Ваш отец вдруг уезжает в Лондон и привозит вас обратно. Всем это кажется странным. Огонь, который все видели издалека… перемены в вашем отце… А теперь вы хотите заняться мужским делом… Люди говорят, это чудачество…

— Да не обращай ты внимания на эти разговоры, Ханна! Ведь никто не знает, что недавно умерла мама. Пусть себе болтают… А что касается меня, — Нона вскинула голову, — я им докажу, что хозяйка тоже может быть хозяином!

— Нет, в этом доме происходит что-то странное! — проворчала Ханна, сильно хлопнув ладонью по сдобному тесту.

На следующее утро Нона помогала Ханне накрывать большой стол в кухне. Они резали огромный кусок запеченной филейной говядины и готовили бутерброды.

Когда стол был готов, Нона сбегала наверх и через несколько минут вернулась в вязаном крючком костюме теплого коричневого цвета, оттеняющем ее темные волосы и смуглую кожу.

— Разве можно в таком виде появляться на грязном иоле! — воскликнула Ханна, грохнув на стол стопку тарелок.

— А почему нет? Если я учусь управлять фермой, так что, я должна выглядеть кое-как? Я все-таки женщина!

Ханна покачала головой, а Нона, выйдя из дому, свистнула молодой овчарке по кличке Софи, дрессировкой которой она занималась последнее время.

Прямо держа голову, в струящейся юбке с Софи, бегущей за ней по пятам, Нона смело подошла к группе мужчин, собравшихся вокруг аукциониста. До нее донеслись обрывки разговора.

— Какую цену вы предлагаете? Вы, сэр… только взгляните на породу… таких прекрасных овец можно купить лишь в Уэльсе!

Все были поглощены торговлей, аукцион шел своим чередом. Результаты его были легко предсказуемы. Нона глазами поискала отца и встала рядом с ним. Когда толпа мужчин перешла к следующему загону, она заметила на себе любопытные взгляды и услышала тихий шепот. Ханна оказалась права. Ее появление действительно вызвало недоумение фермеров. Она решила не обращать на это внимания и подозвала Софи к ноге.

Когда она услышала голос аукциониста, ее охватило беспокойство.

— Итак, продолжим! Какую цену мне предлагают?

Шумный аукцион продолжался, все остальное было забыто.

Однако на торгах в Пенгорране в этот день произошло еще одно событие. В разгар торгов из задних рядов толпы раздался молодой, уверенный голос. Мужчины обернулись и уставились на Мэттью Риса, предложившего свою цену.

— Мэттью Рис! — зашептались фермеры. — Ну и дела!

Кое-кто вспомнил старые торги, когда молодой человек только что появился в здешних краях. Тогда Гриффит Талларн пришел в неописуемое бешенство при виде его и отказался продавать Мэттью выставленное на торги поле. После того случая Мэттью не появлялся на торгах в Пенгорране вплоть до сегодняшнего дня! Мужчины переглядывались, ожидая очередной вспышки, вражды. Даже аукционист потерял боевой запал. Смущенный, он стоял, забыв о публике, не зная, принимать ли ему цену, назначенную Мэттью. Но тот снова повторил свое предложение, и теперь толпа уставилась на притихшего и неподвижного Гриффита Талларна.

— Отец! — Нона нервно сжала ему руку. — Отец!

Гриффит Талларн взглянул на аукциониста и твердым голосом произнес:

— Продолжайте торги! Нечего останавливаться!

Фермеры с облегчением вздохнули и удивленно переглянулись.

Нона пребывала в смятении. Очевидно, вражда кончилась, но знает ли об этом Мэттью? С чего бы он вдруг появился именно сегодня?

Перебить цену Мэттью никто не решился, торг почти закончился, и Нона вернулась домой, чтобы помочь Ханне.

В домашней суете у нее не было времени подумать об утреннем событии. Разговоры за столом в основном шли об овцах и доходах от них. Однако снова и снова все вспоминали о появлении Мэттью. Утром вся округа только и будет трезвонить о нем! Но где же он сам? Нона осмотрела длинный стол, потом вышла за дверь, где следующая группа приглашенных дожидалась своей очереди. Мэттью среди них не было. Неужели он ушел домой?

Она оглянулась. Сегодня на помощь приглашены две деревенские девушки, и, пожалуй, она может ненадолго отлучиться.

Нона поспешила в поле и там увидела одинокую фигуру Мэттью у одного из загонов. Она подбежала к нему:

— Почему ты не пришел? Ты же знаешь, в день торгов у нас всегда угощают гостей!

Парень улыбнулся и взял ее за руку:

— Нона! Ты вернулась! Говорят, тебя видели с отцом, но я не поверил, пока сам не убедился сегодня в этом!

— Сейчас мне некогда объяснять! Нужно помогать Ханне! Пойдем со мной!

Мэттью покачал головой:

— Нет! Я войду в ваш дом, только когда твой отец сам пригласит меня! Я не могу забыть прошлое, его постоянные оскорбления…

Нона покраснела.

— Но ты же пришел сюда на торги!

Мэттью нахмурился:

— Да. Гвион принес мне письмо от твоего отца. Коротенькую записочку, где он извиняется и признается, что ненависть к Рисам была вызвана какой-то ошибкой. Твой отец выяснил, что, оказывается, он тогда был не прав. Больше он ничего не объяснил, только написал, что теперь с враждой покончено. Поэтому я и рискнул прийти на торги. Я уже много лет не покупал овец. Но в дом я не пойду! Нона мы сможем увидеться снова?

Девушка пристально посмотрела на него:

— Возможно… когда-нибудь. А теперь мне пора. Я нужна Ханне!

Она свистнула Софи, и они вместе побежали на ферму.

Постепенно жизнь Ноны на ферме изменилась к лучшему. Она стала часто бывать по рыночным дням в Эйбере, начала общаться с женами фермеров и даже завоевала уважение их мужей за умелое участие в торгах.

Однажды в ноябре, когда холодные щупальца тумана захватили Эйбер, она шла по мощеной мостовой к магазину тканей, чтобы купить Ханне фланель для нижних юбок. Вдруг кто-то окликнул ее. Нона обернулась и лицом к лицу столкнулась с Бенджи и молодой цыганкой.

— Бенджи! Вот уж не думала снова встретиться с тобой!

Цыганка с корзиной на плече оглядела Нону.

— Нона, знакомься — это Риченда. Мы весной собираемся пожениться! — сообщил Бенджи Ноне.

Нона приветливо улыбнулась:

— Это просто замечательно! Рада за вас. Вы обвенчаетесь в церкви?

Бенджи покачал головой:

— На рассвете мы перепрыгнем через ракитник! Таков наш обычай.

— Ах, как бы мне хотелось… — Нона осеклась. Бесполезно. Она не сможет пойти на их свадьбу. Но она все же наполовину цыганка, и ее всегда будет тянуть к развлечениям людей, чья кровь течет в ее жилах!

— Биби… в порядке?

— Да, Биби в порядке, но она уже слишком стара, ей все время нездоровится, так что деревянные гвозди и цветы она больше не продает.

А ведь она оказалась права, Бенджи! Моя мама была цыганкой… знаменитой танцовщицей, выступавшей на сцене в Лондоне!

Бенджи широко раскрыл глаза.

— Биби всегда права, — произнес он после небольшой паузы. — Она все знает, ей все известно.

Нона обратила внимание на красные цветы в корзине цыганки. Она часто видела, как цыганки из табора делают их из тонких деревянных стружек, а потом раскрашивают в экзотические цвета.

— Можно мне купить эти цветы? — спросила она Риченду. Та тотчас же собрала букет.

Однако Бенджи так крепко схватил ее за руку, что Риченда вскрикнула.

— Не продавай! — строго произнес он. — Отдай все, что есть у тебя в корзине!

Риченда подчинилась и протянула Ноне красные, легкие, как перышко, цветы. Нона быстро отстегнула небольшую брошку — голубой эмалированный бантик — и протянула Риченде. Та взяла брошку.

— Мой свадебный подарок! — произнесла Нона. — Надеюсь, он принесет вам счастье!

Она смотрела, как удаляются от нее эти красивые чужаки, выделяющиеся среди толпы своей горделивой осанкой. Она завидовала их счастью. Потом вспомнила о своей матери, чья кончина так огорчила ее, и с трудом сдержала слезы.

Бенджи с Ричендой говорили, что поженятся весной. В теплый февральский день, забравшись в овраг, чтобы нарвать первые распустившиеся примулы, Нона подумала о них. Они еще не поженились, ведь ракитник еще не расцвел!