Волшебный туман

Сломанная рука кузнеца Лайама заживала медленно. Эйлин Бреслин делала ему припарки, а Том Генди рассказывал свои сказки у очага.

А в Голуэе Титус Хаммерсмит жаловался на сырую ирландскую погоду и бесновался по поводу того, что Фианна снова захватила продовольственный обоз, на этот раз прямо у него из-под носа, с корабля в гавани Голуэя. Команда сидела взаперти в трюме до тех пор, пока грабители-ирландцы не перегрузили муку и мясо и не отплыли в северном направлении в своих быстрых, неуловимых лодках.

В Клонмуре же семьи, живущие в округе, начали приезжать на рассвете и требовать свою долю добычи от последнего набега. Весли стоял во дворе вместе с Томом Генди и Кэтлин, которые следили за раздачей.

Внезапно со стены донесся предупредительный свист Куррана. За воротами раздался стук копыт. Как муравьи, чей муравейник растоптан ногой великана, люди Клонмура расхватали продукты и разбежались, чтобы спрятать их. Во двор въехал Логан Рафферти, сопровождаемый четырьмя дородными слугами.

Несмотря на холодную погоду, Мэгин скинула свою шаль и с легким покачиванием бедер проплыла мимо него, притворяясь, что любуется новой вязаной накидкой Эйлин Бреслин. Сделав вид, что она совсем не интересует его, Рафферти спешился. Его большое, упитанное тело было ярким контрастом тому положению, в котором находились люди Клонмура.

Весли постоянно удивлялся, почему никто никогда не спросил об этом Рафферти, никто не удивлялся, что он процветает в то время, когда остальные голодают.

— Все еще оказываете гостеприимство врагу, я вижу, — сказал Логан. — У меня новое предложение, как заставить мою жену вернуться.

Мэгин тихо шла через двор, прислушиваясь.

— Как? — спросила Кэтлин.

— Отдай мне англичанина.

—Что?

— Я возьму Хокинса вместо приданого. — Весли продвинулся вперед.

— Ну, какая кровожадность… — начал он.

— Это так просто, — продолжал Рафферти, игнорируя его. — Мэгин может вернуться к ночи туда, где ей следует быть.

— Это противоречит правилам ведения войны, — вмешался Том Генди.

— Ведения войны? — Густые брови Рафферти удивленно сошлись на переносице. — Какое отношение имеет наш вопрос к правилам ведения войны?

Весли сосредоточил внимание на большом ирландце. Боже мой, Рафферти действительно ничего не знает о Фианне! И, судя по замкнутому выражению лица Кэтлин, она не хочет, чтобы он знал.

— Мы живем в военное время, — пояснила она. — Именно это имел в виду Том.

— Это еще одна причина для того, чтобы захватчик оказался в моих руках, — настаивал Логан.

Весли решил, что ему лучше бы оказаться в руках сатаны. Тем не менее, он посочувствовал Кэтлин, когда увидел ее побледневшее и напряженное лицо. В растерянности она переводила взгляд с Мэгин на Логана и снова на свою сестру.

Неожиданная идея пришла в голову Весли. Прежде чем он успел четко сформулировать ее для себя, он уже стоял прямо перед Рафферти.

— Предлагаю заключить пари. Если выиграете вы, я пойду с вами и Мэгин тоже. А если выиграю я…

— У вас нет права выбора спорить или нет, — вмешался Том, подтягивая свои штаны.

— И я не собираюсь менять свои требования, — подтвердил Логан.

— А если выиграю я, — продолжил Весли, — то потребую приз от Кэтлин.

— Какой приз? — шагнула вперед Кэтлин. Он широко улыбнулся.

— Что-нибудь такое, что в пределах твоих возможностей.

— Но…

— Помолчи, — остановил ее Том. — Возможно, англичанин поможет разрешить нам эту проблему.

— Таковы ваши ставки, — обратился Рафферти к Весли. — А какова игра?

— Конное состязание, — объявил Весли. Логан откинул назад голову и загоготал, к нему присоединились его слуги. — Конное соревнование, говоришь? Согласен.

— Нет, — вмешалась Кэтлин.

— Ты думаешь, я не выиграю у этих тесных штанов? — грубо спросил Логан.

— Я глава Макбрайдов, и говорю «нет».

— Я предложил честный спор, — мягко убеждал Весли. Ему хотелось дотронуться до нее, положить ее голову к себе на плечо, поцелуем стереть напряжение с ее лица.

— У вас нет права предлагать себя вместо ставки, — отпарировала она. — Вы принадлежите мне.

Он расплылся в улыбке. — Тогда у тебя больше причин молиться за то, чтобы я выиграл, моя дорогая.

Она густо покраснела, когда вокруг них раздался одобрительный смех. Весли отвел ее в сторону, чтобы другие не услышали их. — Подумай, это возможность поставить Рафферти на место.

— Никто не может поставить Логана на место, особенно на лошади. Его мать клянется, что он пронзительно завопил, требуя лошадь, как только появился на свет. Никто не может обогнать его, никто, кроме… — она прикусила губу.

— Никто, кроме Кэтлин Макбрайд, — закончил он за нее.

Она ковырнула твердую землю босой ногой. — Я никогда не побеждала Логана в соревновании.

— Потому что не могла? Или не хотела?

Ее молчание дало красноречивый ответ. Он хорошо понимал эту женщину, крушение ее надежд и деликатные, взвешенные действия.

— Разреши мне выиграть у него вместо тебя, Кэтлин.

— Его лошадь лучше любой, на которую сядете вы.

— Не совсем так.

— Что вы, черт возьми, имеете в виду? Наши пони не могут обогнать его кобылу. Мы держим их из-за выносливости, а не скорости.

— Я поскачу на черном жеребце.

—Что?

— Я сказал, что поскачу на черном жеребце.

— Нет, — она отступила назад, ее взгляд стал жестким. — Никто никогда не поскачет на черном жеребце. Никто, кроме меня.

— Это единственный способ, — убеждал ее Весли. — Черный жеребец мой единственный шанс.

— Но он мой, он… — Она замолчала, в ее глазах сверкнула боль, как непролитые слезы. Он бы очень хотел знать, как конь оказался здесь, и почему он так много значит для нее. Однако сейчас было не время вести важные для его сердца разговоры.

— Я должен скакать на жеребце, — настойчиво повторил он.

— Я даже не знаю, умеете ли вы ездить верхом. Весли вспомнил сражение у Вустера, победу над войском парламента, достигнутую за счет нанесения серии молниеносных ударов. Вместе с воспоминаниями к нему пришла уверенность.

— Я умею ездить верхом, — просто сказал он.

— Жеребец убьет вас, — порыв ветра бросил ей на лицо копну золотистых волос.

— А какое для тебя имеет значение, Кэтлин, если станет одним англичанином меньше?

— Прекрасная мысль. — Она позвала через плечо: — Бригитта! Выведи жеребца и оседлай его!

Рори громко спорил с Рафферти.

— Мы не можем разрешить ему соревноваться. Он воспользуется возможностью и сбежит.

— Если жеребец не сбросит его на первом же повороте, я догоню и верну его обратно, — пообещал Логан.

Чванливая самонадеянность Рафферти была на руку Весли. Ирландский лорд был уверен в себе, слишком уверен. Весли знал, как использовать чрезмерную самонадеянность.

Однако, когда появился взнузданный и оседланный жеребец с горящими глазами, в Весли впервые закралось сомнение. Животное было таким же диким, как обрушивающиеся со всей силой на скалы Коннемары волны прибоя. Его длинные стройные ноги танцевали на твердой, утоптанной земле двора. Ветер трепал его гриву, ноздри раздувались. Конь беспокойно поводил головой, пока не увидел Кэтлин.

Весли протянул руки к уздечке. Жеребец отдернул голову и боком отступил в сторону.

— Иди сюда, мой хороший, — ласково приговаривал Весли. — Все в порядке. Сейчас поедем. — Жеребец стоял смирно, с притворной покорностью опустив голову, готовый взвиться в любую минуту. Не отрывая взгляда от напряженной холки лошади, Весли взялся за седло. Старая хорошо смазанная кожа скрипнула в напряженной тишине. Весли поставил ногу в стремя. Не успел он перенести через жеребца вторую ногу, как тот резко сдвинулся в сторону, оставив Весли лежать на земле.

— Вот как ты ведешь себя. — Весли сжал зубы, сдерживая нарастающую боль.

Он предпринял новую попытку, на этот раз учитывая рывок лошади, приземлился прямо в седло и слегка сжал ногами бока лошади. Жеребец взял с места в карьер, его четыре копыта одновременно оттолкнулись от земли, а спина выгнулась дугой. Весли почувствовал, что летит в холодное серое небо, как камень, выпущенный из катапульты.