Генерал Его Величества

В тот вечер в галерее не было привычного оживления, мы сидели притихшие и печальные, даже Темперанс Соул прикусила свой язычок, и лицо у нее стало напряженным и озабоченным. Спарки, оставив карты, тихонько о чем-то беседовали, но, казалось, сплетни уже не доставляют такой радости Виллу, как обычно.

Не переправились ли мятежники через Теймар? – я думаю, эта мысль занимала нас всех, и пока Мери, Элис и Джоанна трудились над вышивкой, а сама я вполголоса читала Дику, мой мозг продолжал лихорадочно работать, высчитывая кратчайший путь, каким могут воспользоваться враги, и прикидывая, переправятся ли они у Солташа или Ганнислейка. Джон покинул столовую сразу после того, как мы выпили за здоровье короля, сказав, что не может больше выносить этого томительного ожидания и должен съездить в Фой, чтобы разузнать, как обстоят дела. Он вернулся где-то около девяти вечера и сообщил, что город вымер, почти все жители подались на север и присоединились к армии, а те, кто остался, стоят у дверей, унылые и мрачные, и говорят, что вроде бы Гренвиль и его войска разбиты у Ньюбриджа, ниже Ган нислейка, и что Эссекс с десятью тысячами солдат направляется в Лонстон.

Помню, что услышав это, Вилл Спарк вскочил на ноги и, принялся поносить Ричарда пронзительным, визгливым голосом.

– А что я говорил все это время? – кричал он. – Когда, доходит до дела, командующий из него никакой. Проход у Ганнислейка оборонять очень просто, какова бы ни была численность противника, а Гренвиль что? Бьет отбой и отступает, даже пальцем не пошевелив, чтобы защитить Корнуолл.,

– Это же только слухи, кузен Вилл, – сказал Джон, бросив в мою сторону смущенный взгляд. – В Фой никто не мог поклясться, что это правда.

– Говорю вам, все потеряно, – не унимался Вилл. Корнуолл будет разграблен и опустошен, как и предсказывал на днях сэр Френсис Бассетт. А винить за это надо Ричарда Гренвиля.

Я увидела, что Дик глядит на него во все глаза, ловя каждое слово. Затем, потянув меня за рукав, он прошептал:

– Что он говорит? Что случилось?

– Джон Рэшли слышал, что граф Эссекс вошел со своим войском в Корнуолл, – спокойно произнесла я, – и что ему не оказали сопротивления. Нам надо подождать более достоверных сведений.

– Так значит, мой отец убит?

– Нет, Дик, никто этого не говорил. Ты хочешь, чтобы я еще почитала тебе?

– Да, пожалуйста.

И я продолжала чтение, стараясь не обращать внимания на его искусанные пальцы; я была в таком волнении, что мне самой впору было грызть ногти. За прошедшие двое суток могло случиться что угодно: Ричард мог лежать убитым на дороге, идущей из Ганнислейка, а его люди, возможно, разбежались кто куда; или его взяли в плен и в этот самый момент пытают в замке Лонстон.

Мне, конечно, не следовало позволять воображению рисовать все эти ужасы. Но хотя я и знала достаточно о стратегии Ричарда, чтобы понять, что его отступление у реки Теймар было запланировано с самого начала с тем, чтобы заманить Эссекса в Корнуолл, все же мне очень хотелось услышать в тот день, что одержана победа и мятежники вытеснены обратно в Девоншир.

В ту ночь я спала плохо, ибо состояние неизвестности – самая страшная пытка для души, а для беспомощной женщины, которая не может ничего предпринять и хоть на минуту забыться, пытка вдвойне.

Следующий день выдался такой же душный и безветренный, как и предыдущий, и когда после завтрака я спустилась вниз, то подумала, неужели я выгляжу такой же измученной, как и все остальные. Новостей по-прежнему не было. Меня поразило затишье, царившее вокруг, даже галки, которые обычно облепляли деревья на заднем дворе, улетели куда-то.

Незадолго до полудня, когда мы спустились в столовую, чтобы закусить холодным мясом, Мери, выйдя из парадной гостиной, крикнула нам:

– Какой-то всадник скачет через парк к дому.

Все разом заговорили и метнулись к окнам, а Джон, побледнев, вышел на улицу, чтобы встретить прибывшего, кто бы это ни был.

Всадник проскакал во внутренний двор – мы глядели во все глаза, не отходя от окна, – и хотя он был с головы до ног покрыт пылью, а один сапог на нем был рассечен, я сразу узнала Джо Гренвиля.

– У меня записка для госпожи Гаррис, – сказал он, спрыгивая с лошади.

Во рту у меня пересохло, и руки взмокли. Он мертв, подумала я, это точно.

– Но сражение, как же сражение? И что бунтовщики? Что же все-таки произошло?

Вопросы сыпались со всех сторон, Ник Соул нападал на него справа, Вилл Спарк слева, так что Джо даже пришлось отстранить их, чтобы пройти ко мне в холл.

– К вечеру Эссекс будет в Бодмине, – сказал он, не вдаваясь в подробности. – У нас только что была стычка с лордом Робартсом и его бригадой недалеко от Лоствитила, он теперь вынужден повернуть назад и ждать Эссекса, а мы спешно отступаем к Труро, где сэр Ричард рассчитывает набрать еще солдат. Я отстал от них, чтобы завезти письмо госпоже Гаррис.

– Эссекс в Бодмине?! – воскликнули все в ужасе, а Темперанс Соул тут же бросилась на колени и принялась молиться. Я же торопливо вскрыла записку и прочла:

«Любимая, наживка на крючке, бедная одураченная рыбка открыла рот и готова схватить ее. Сегодня вечером он будет в Бодмине, а завтра, возможно, и в Фой. Его главным советником является этот полный идиот Джек Робартс, чье поместье в Лангидроке я только что с удовольствием разграбил. Думаю, они заглотят наживку, крючок, леску и поплавок. Мы нападем на них из Труро, а Его Величество, Морис и Ральф Хоптон с востока. Король уже подошел к Та-вистоку, так что рыбка скоро окажется на берегу. Боюсь, в ближайшем будущем у вас в Менабилли будет небезопасно, поэтому лучше верни мне щенка вместе с его учителем. Джо получил указания на этот счет. Старайся как можно реже покидать свою комнату, дорогая, и ничего не бойся. Мы придем к вам на помощь, как только сможем. Передай привет твоей сестре и всем остальным.

Твой преданный слуга Ричард Гренвиль».

Я положила письмо в карман и повернулась к Джо.

– Как чувствует себя генерал? – спросила я.

– Как никогда хорошо. – Он усмехнулся. – Когда я уезжал, он как раз – по дороге в Гремпаунд – уплетал жареную свинину, пока слуга начищал его сапоги. Мы захватили десятка два свиней у лорда Робартса, стадо овец и коров голов двадцать, так что солдаты в отличном настроении. Если услышите о наших потерях у Ньюбриджа, не обращайте внимания: чем преувеличенней будут слухи, тем довольнее сэр Ричард.

Затем я подала ему знак, что хочу поговорить наедине, и он удалился со мной в гостиную.

– Так как же насчет Дика? – спросила я.

– Сэр Ричард считает, что лучше будет, если мальчик и мистер Эшли доберутся на рыбачьей лодке до Сент-Моуса. Придется договориться с кем-нибудь из парней в Полкеррисе. Им надо будет держаться поближе к берегу. После того, как они обогнут мыс Додман, плыть останется всего ничего. У меня с собой деньги, чтобы заплатить рыбакам, а заплатить надо хорошо, они ведь рискуют.

– Когда надо отправляться?

– Как можно скорее. Я прослежу за этим и провожу их до берега, а потом вернусь к сэру Ричарду и, если повезет, перехвачу наш отряд где-нибудь на пути из Гремпаунда в Труро. Беда в том, что все дороги забиты беженцами, спасающимися от армии Эссекса. Боюсь, вражеская кавалерия будет здесь очень скоро.

– Что ж, значит, времени терять нельзя. Я попрошу мистера Джона Рэшли дойти с вами до Полкерриса; возможно, он знает там кого-нибудь из рыбаков, кому можно довериться.

Я позвала Джона и торопливо пересказала ему наш план, после чего он сразу же отправился с Джо Гренвилем в Полкеррис, а я попросила передать Герберту Эшли, что хочу с ним поговорить. Учитель пришел ко мне, побледневший от страха, так как понаслушался сплетен о том, что войска Гренвиля разбиты и бегут от бунтовщиков, следующих за ними по пятам, и что война бесповоротно проиграна. Он немного успокоился, когда я сообщила ему, что они с Диком должны немедленно уехать из Менабилли, причем, поедут морем, и тут же побежал собирать вещи, пообещав, что через час все будет готово. Теперь мне предстояло поговорить с моей маленькой тенью. Ребенок стоял у одной из боковых дверей, глядя в сад. Я поманила его к себе.