Безрассудство

— До своего смертного часа я не забуду тот день! — откликнулся Кларингтон. — Я думал, она погибла. Выскочила на самую середину улицы, чтобы спасти мерзкого щенка, которому понадобилось сунуться под колеса. Пес перебежал дорогу и остался целехонек, а вот Фебе не повезло.

— И так всегда, — покачал головой Энтони. — Она с детства была безрассудной. Но в тот раз она оказалась на волосок от гибели. Доктора считали, что Феба никогда больше не сможет ходить.

— И они сообщили об этом самой Фебе? — сухо осведомился Габриэль.

Кларингтон кивнул:

— Конечно, они предупредили Фебу. Соблюдать осторожность, никаких усилий, ни малейшего напряжения. Они сказали, что она останется инвалидом на всю жизнь и должна побольше отдыхать.

Габриэль только усмехнулся:

— Но ваша неугомонная Феба и ухом не повела?

— Через три месяца после несчастья я заглянул к ней в комнату: она уже стояла на ногах, цепляясь за край кровати. Никто не мог переубедить ее, — сказал Энтони.

— И все-таки вы должны были лучше заботиться о ней, — мрачно повторил Габриэль. — Черт побери, Оуксли, вы хоть понимаете, что Килбурн похитил ее, чтобы принудить выйти за него замуж и завладеть вашим состоянием? Если б эта уловка удалась, жизнь ее была бы погублена безвозвратно.

— Теперь вы знаете, какие чувства при этом испытываешь, — приподнял брови Энтони.

Габриэль пристально посмотрел на него.

— Я бы убил его, — пробормотал Кларингтон, все еще не опомнившийся от мысли о грозившем Фебе несчастье. — Одному Богу известно, как ужасно сознавать, что не можешь защитить свою собственную дочь.

Габриэль не знал, что ему ответить. Со всей отчетливостью он понял, что восемь лет назад, в ту ночь, когда он пытался похитить Мередит, Кларингтон и его сын, несомненно, переживали те же чувства — гнев, страх и обиду, которые теперь испытывал он сам.

Впервые он взглянул на все с их точки зрения. И вынужден был признать, что, оказавшись на их месте, он поступил бы точно так же, как они поступили с ним. В самом деле, почему Кларингтоны не должны были видеть в нем охотника за приданым Мередит? В их глазах он был тогда таким же злодеем, как Килбурн.

— Я понимаю вас, сэр, — наконец произнес Габриэль.

Кларингтон встретился с ним взглядом. На миг в проницательных глазах старого графа вспыхнуло ответное понимание и что-то похожее на уважение.

— Похоже, вы наконец поняли, что я чувствовал тогда, сэр. — Кларингтон удовлетворенно кивнул. — Теперь я готов поверить, что вы и в самом деле способны позаботиться о моей дочери.

— Должен признаться, мои чувства к ней несколько омрачаются опасением, что в один прекрасный день она своими безрассудными порывами сведет меня с ума, — ответил Габриэль.

— Со мной ей это почти удалось, — улыбнулся Кларингтон. — Так что я с удовольствием переложу всю ответственность на ваши плечи, сэр, и пожелаю вам удачи.

— Спасибо. — Габриэль перевел взгляд на Энтони. — Мне нужны секунданты.

— Вы вызвали Килбурна на дуэль?

— Да.

— Феба моя сестра. Право первого выстрела за мной.

Габриэль усмехнулся:

— Вы уже раз исполняли свой братский долг по отношению к старшей сестре. Фебой займусь я.

Энтони все еще колебался:

— Не знаю, могу ли я вам позволить…

— В конце концов, я ее будущий муж. Защищать ее честь — мое право! — решительно произнес Габриэль.

— Хорошо, в таком случае я буду вашим секундантом, — согласился Энтони. — Поэтому займусь поиском второго секунданта. Но ведите себя осторожнее. Если вы убьете Килбурна, вам придется покинуть Англию, и Феба, чего доброго, последует за вами.

— Я не намерен снова покидать Англию, — ответил Габриэль. — Я оставлю Килбурна в живших. И только.

Энтони снова пристально посмотрел на него. Уголок его рта сочувственно приподнялся.

— Вы поступите с ним как тогда со мной?

— Ну уж нет, — сказал Габриэль, — я всажу в него пулю. Больше ему никогда не захочется похищать молодых леди.

Через три часа Энтони вернулся в клуб, чтобы дать Габриэлю отчет о предстоящей дуэли.

— Вам не повезло, — с порога заявил он, — Килбурн удрал из Лондона.

— Проклятие! — В ярости Габриэль с размаху ударил кулаком по деревянной ручке кресла. — Вы уверены?

— По словам дворецкого, хозяин отправился на север, и никто не знает, когда он вернется. Очевидно, не скоро. Слугам приказано закрыть его лондонский дом и разойтись. Всему Лондону уже известно, что он остался без пенса, неудачно вложив все свои деньги в какие-то предприятия.

— Ад и все дьяволы!

— Возможно, это даже к лучшему. — Энтони устроился в ближайшем кресле. — Все уже позади. Килбурн убрался с дороги, никакой дуэли не будет. Я, признаться, рад этому.

— А я нет.

— Поверьте, вы даже не подозреваете, как вам повезло, — усмехнулся Энтони. — Если бы Феба узнала, что вы собираетесь защищать ее честь на дуэли, она разъярилась бы. Вам, наверное, еще не приходилось иметь дело с разъяренной Фебой. Удовольствие, смею заметить, не из приятных.

Габриэль поглядел на него, думая, что они с Энтони, кажется, уже неплохо понимают друг друга, поскольку оба одинаково тревожатся за Фебу.

— Спасибо, что согласились быть моим секундантом. Остается только сожалеть, что вам не придется быть им на деле.

— Как я уже сказал, все позади. Килбурн проглотил свое унижение. И довольно об этом.

— Что ж, ничего не поделаешь… — Габриэль, помолчав, добавил:

— Я понимаю теперь, что вы пережили восемь лет назад, Оуксли.

— Да, вы все поняли. И представьте, Уальд, мне нравится Троубридж. И Мередит, судя по всему, очень счастлива с ним. Но если б тогда я знал вас так, как сейчас, то не стал бы преследовать той ночью. Я спокойно доверил бы вашим заботам любую из моих сестер.

— Потому что теперь я богат? — приподнял брови Габриэль.

— Нет, — возразил Энтони, — совсем по другой причине. И ваши деньги здесь ни при чем.

Какое-то время оба помолчали, потом Габриэль улыбнулся.

— Позвольте мне вам кое в чем признаться, Оуксли. Я до самой смерти буду благодарить вас за то, что вы тогда настигли нас. Мы с Мередит едва не совершили роковую ошибку. Мне нужна именно Феба.

— Вы уверены?

— Абсолютно уверен.

На следующий день в три часа пополудни Феба томилась в своей комнате, ожидая, пока ее призовут в библиотеку. Все родные после вчерашних событий были так подавлены, что можно было подумать, в доме кто-то умер.

Феба понимала, что происходит. Мама с утра успела шепнуть, что Габриэль собирается сделать ей предложение и Кларингтон примет его. Было ясно, что семья уже ничего не имеет против Габриэля.

Феба была рада, что все наконец признали Габриэля. Но как разобраться со своими собственными противоречивыми чувствами? Какая-то часть ее существа ликовала при мысли, что она станет женой любимого человека. Она должна воспользоваться счастливым случаем: ведь она хотела Габриэля, как никого и ничего в жизни.

Но с другой стороны, как отделаться от нахлынувшего беспокойства? Она вовсе не была уверена, что Габриэль по-настоящему любит ее. Быть может, он делает это предложение, только желая защитить ее от беды, подобной той, что стряслась с ней накануне.

Или он женится на ней из рыцарских побуждений?

Да, она нравилась ему, этого нельзя было отрицать. Он недвусмысленно дал понять, что физически она привлекает его. В конце концов, у них есть общие интересы.

Но о любви речи не было.

Феба посмотрела на часы. Уже почти половина четвертого. Что они там обсуждают уже полчаса, хотела бы она знать.

Поднявшись на ноги, она принялась расхаживать по комнате. Это смешно. Разве женщина не вправе присутствовать, когда решается ее судьба?

Она должна покорно ждать в своей комнате, пока мужчины решат за нее столь важное дело, как ее брак! Мужчины, которые в подобных делах ничего не смыслят!

Они не понимают даже того, что она вовсе не хочет, чтобы Габриэль женился на ней только из рыцарских побуждений.