Повелительница бурь

– Останься с ней, – коротко приказал он девушке. – Если кто-нибудь попытается сюда войти, тут же зови меня.

– Куда ты собрался?

– Я должен переговорить с ярлом.

Викинг быстро вышел.

Когда он входил в зал, обстановка там была уже намного спокойнее. У очага Мина и Ингеборг промывали теплой водой рану Бродира; в глубине Кнорри, Сигурд и Веланд не спеша ели и разговаривали, словно ничего не произошло. Заметив молодого викинга, Кнорри слегка нахмурился, но ничего не сказал.

Даг опустился на лавку, допил пиво и поднял рог, давая этим знак рабыне, а затем взглянул в водянисто-синие глаза ярла.

– Мне надо обсудить с тобой, дядя, неуважительное поведение моей рабыни.

Кнорри что-то пробурчал себе под нос.

– Ирландка вела себя совершенно непозволительно, но, принимая во внимание то, что она среди нас чужая, а рабыней стала совсем недавно…

– Ты хочешь придумать ей оправдание? – перебил его Кнорри. – Женщине? Рабыне?

Он громко фыркнул.

– Почему то, что она женщина, должно умалять ее храбрость? – спросил Даг, пытаясь подойти к делу с другой стороны. – Разве можно отрицать, что она отважно сражалась? Если бы она была мужчиной, даже рабом, ее бы воспели за такой поступок.

– Воспели бы, а потом убили. – Кнорри упрямо сжал губы.

Даг промолчал; он старался найти аргументы, которые убедили бы старика сохранить ирландке жизнь. Глядя в сторону очага, он рассеянно следил за тем, как две рабыни стирали с – пола кровь, пока Мина и Ингеборг спорили с проклинавшим всех и вся Бродиром, уговаривая его дать им возможность перенизать рану.

Даг снова повернулся к Кнорри.

– Горло Бродира не слишком серьезно повреждено; через чару дней у него останется только небольшой шрам на память.

– Если не начнется воспаление, – ледяным тоном произнес Кнорри. – Не дай Бог, если я потеряю отличного воина из-за глупости твоей рабыни, – тогда ты заплатишь мне виру.

Даг, раздумывая, провел пальцем по узору на столешнице.

– Если, ирландка будет ухаживать за Бродиром, ты можешь быть уверен, что рана не воспалится. У нее есть опыт в таких делах: она спасла мне руку и вылечила лихорадку.

В глазах Кнорри вспыхнул неподдельный интерес.

– Так, стало быть, эта женщина – целительница?

– Не могу сказать наверняка, но она умеет лечить раны.

Кнорри медленно кивнул.

– По крайней мере мы должны позволить ей вылечить Бродира, прежде чем казним ее, – раны от ножа бывают опасными.

Даг поморщился: слова Кнорри о казни ирландки ему откровенно не понравились.

– Я не хочу, чтобы ее убили, – произнес он, – потому что она помогла мне.

Кнорри осушил рог с пивом и громко рыгнул.

– Она рабыня, и у нее не было выбора. Если она и спасла твою драгоценную шкуру, ты ей ничем не обязан, потому что жизнь женщины не стоит и малой толики жизни мужчины. Если лошадь спасла тебя в битве, неужели ты будешь испытывать благодарность к животному? – Кнорри хрипло расхохотался.

Почему бы и нет? – подумал про себя Даг. Разве не могут быть связаны души животного и человека? Он спас жизнь Ульни, и она отплатила бы ему тем же, если бы была сейчас жива. Что же до женщины-ирландки, кто докажет, что ее душа не равноценна его собственной?

– Клянусь честью воина, я не могу предать ее смерти, – произнес он, твердо глядя ярлу в глаза. – Она моя собственность, не так ли? Ты не заставишь меня убить эту рабыню, если Бродир останется жив.

– Может, просто немного похлестать ее кнутом для острастки? – произнес Веланд, который до этих пор не проронил пи слова. – Это куда меньшее наказание, но и оно может удовлетворить Бродира. Главное для него – видеть ее страдания.

Даг представил стройное тело ирландки, исполосованное алыми рубцами, и душа его тут же восстала против такого издевательства.

– Боюсь, что это сразу убьет ее, – сказал он. – Рабыня – маленькая и хрупкая, она не привыкла к такому обхождению. К тому же после этого ее цена упадет.

– Ты уверен? – хмыкнул Кнорри. – Если, как сказал мне Сигурд, ты велел женщине помогать Мине по хозяйству, то как могут несколько шрамов на ее спине сделать ее непригодной к работе?

Даг почувствовал, как у него на щеках заходили желваки. Он не мог объяснить соплеменникам свое желание оградить ирландку от неприятностей, потому что это была откровенная и непростительная слабость с его стороны.

Кнорри бросил подозрительный взгляд на Дата.

– Тебя тянет к этой женщине? Может быть, ты ждешь, что она нарожает тебе детей?

Даг оцепенел. Ему не хотелось сознаваться в своих чувствах, но сейчас это могло оказаться единственным способом спасти ее.

– Она… симпатичная, – смущенно пробормотал он.

Сигурд громко расхохотался, но Кнорри не поддержал его, он лишь нахмурился и мрачно произнес:

– Если она небезразлична тебе, я готов уважить твое желание. Но не забывай, что твоя первейшая обязанность – хранить верность своим товарищам по оружию.

Даг с облегчением перевел дух. Благодарение Одину, что Кнорри питает слабость к нему и не считает нужным скрывать это. Старик никогда бы не принял во внимание чувств викинга, если бы этот викинг не был его племянником.

– Так как насчет кнута? – спросил Веланд. – Или ты решил отменить и это тоже?

– Даг прав, – вздохнул Кнорри. – Такое обращение и в самом деле может убить ее. – Он решительно махнул своей высохшей рукой. – Женщина будет лечить рану Бродира, а Даг сам придумает, как лучше наказать пленницу, чтобы сломить ее непокорность. – Ярл помолчал, глядя на племянника. – С этого момента ты должен построже присматривать за ней. И помни – ничего подобного я больше не потерплю. – Старик поднялся со своего кресла и, пошатываясь, направился к выходу из зала; по-видимому, он уже достаточно выпил и собирался лечь спать. Даг облегченно прикрыл глаза, челюсти его сжались. Теперь, по крайней мере, он сполна оплатил долг этой женщине. Сможет ли она когда-нибудь оценить, как он рисковал, спасая ее жизнь? Насмешливый голос Сигурда прервал его размышления.

– Так как же все-таки ты ее накажешь, брат? И накажешь ли вообще?

Не отвечая, Даг резко поднялся из-за стола и вслед за ярлом направился прочь из зала.

– Ты думаешь, они убьют меня? – Фиона схватила Бреаку за руку. – Всего лишь за то, что я ранила человека, который хотел меня изнасиловать? Что же тогда они за люди, эти норманны?

Бреака только пожала плечами.

– Я предупреждала тебя, что они относятся к рабам лишь немного лучше, чем к животным. По их понятиям, Бродир имел право изнасиловать тебя прямо на столе, у всех на глазах; зато, когда ударила его ножом, ты совершила тягчайшее преступление.

– Но Сигурд совершенно ясно сказал, что я принадлежу Дату!

– Может, это тебя спасет. Если он захочет сохранить тебе жизнь, ты скорее всего отделаешься только поркой.

Фиона почувствовала, как у нее ком подступает к горлу. Сколько раз она отказывалась повиноваться этому викингу – и теперь ее жизнь снова оказывается в его руках! Но захочет ли он спасти ее?

Девушка быстро встала и одернула свой балахон. Она вспомнила густой лес, начинавшийся сразу за поселком и тянувшийся в сторону пристани. Если бы только ей удалось выбраться из дома…

– Что это ты задумала? – насторожилась Бреака.

Фиона бросила на нее настороженный взгляд. Может ли она верить ей? И все же другого выхода у нее не было: если уж она решилась на побег, то ей обязательно понадобится помощь.

– Я хочу бежать. Ты поможешь мне?

Лицо Бреаки помрачнело.

– Ты сошла с ума. Думаешь, тебя не найдут и не заставят вернуться? Раба, пытавшегося убежать, викинги всегда убивают после того, как вдоволь поиздеваются над ним. Даже Даг не сможет отменить этот обычай.

– Но если я все-таки сумею? – не сдавалась Фиона. – Я знаю, как выжить в лесу: моя тетка научила меня ловить мелких животных и отыскивать съедобные ягоды.

Бреака с сомнением посмотрела на свою собеседницу.

– Может быть, какое-то время ты и продержишься, но скоро наступит зима, и ты либо умрешь от стужи, либо тебя съедят волки. Не забывай, это тебе не Ирландия. Сейчас здесь тепло, но зимы в этих краях такие суровые, каких ты даже не можешь себе представить.