Соблазненная Горцем

Сквозь приоткрытую дверь гостиной прокрадывался золотистый свет. Изобел заглянула в комнату. Тристан сидел у огня, наполовину скрытый высокой спинкой кресла Патрика.

Какая-то часть ее существа желала ворваться в комнату и прогнать чужака с места главы клана. Но другая ее часть утратила способность двигаться и даже дышать. Да провались все к дьяволу! В свете огня точеный профиль Тристана так и притягивал взгляд. Интересно, о чем он думает? Он смотрит на языки пламени так, словно пытается найти там разгадку самых сокровенных тайн жизни.

Ее тайн.

— Что ты здесь делаешь?

Изобел резко повернулась и сердито уставилась на Джона.

— Я тебя напугал?

Недоуменно нахмурившись, Джон покосился на дверь гостиной. Заметив Тристана, он отпрянул, посмотрел на сестру, а потом снова перевел взгляд на дверь.

— Что ж, — задумчиво протянул он, придя к какому-то заключению (скорее всего неверному, решила про себя Изобел). — Может, войдем внутрь?

Изобел нерешительно застыла. Ей не хотелось видеть, как Тристан смеется над ее унижением. Но позволить Джону одному вести беседу с Макгрегором она боялась: мало ли какие вопросы станет задавать мальчику горец. Не оставалось ничего другого, кроме как последовать за братом.

Она разгладила ладонями юбки и расправила плечи.

— Мы зайдем всего на минутку.

Джон кивнул, шагнул вперед и исчез за дверью прежде, чем Изобел успела собраться с духом.

Проклятие! С усилием переставляя ноги, Изобел заставила себя подойти к двери. При ее появлении Тристан поднялся с кресла. Наверняка он заметил, что она стояла под дверью и подглядывала, — возглас Джона выдал ее с головой. Но горец приветствовал ее без тени издевки. На самом деле он выглядел немного растерянным, будто раздумывал над решением сложной задачи, а появление Фергюссонов застало его врасплох.

— Мы пришли проведать вас, — сообщил Джон, избавив Изобел от объяснений. — У вас все в порядке?

— Да. — Тристан улыбнулся, и у Изобел подогнулись колени. — Я как раз думал, что мне очень нравится эта комната. Она напомнила мне другую, где также царили покой и безмятежность.

— Правда? — заинтересовался Джон, занимая кресло рядом с горцем. — Вы говорите о комнате в вашем замке?

— Нет, в другом месте. Я давно там не был.

— А в вашем замке много людей?

— Да, даже слишком. Иногда это удручает. — Тристан перевел взгляд на Изобел, которая все еще стояла в дверях. — Я занял ваше кресло, мисс Фергюсеон?

Изобел моргнула, пытаясь прогнать навязчивые воспоминания о беседе в саду. Там Тристан смотрел на нее по-другому, далеко не так почтительно, в глазах его пылала страсть.

— Вы сидите в кресле Патрика, — сухо бросила она.

— Патрик не будет возражать, — вмешался Джон, коротко взглянув на сестру, прежде чем снова повернуться к гостю: — А как выглядит ваш замок, мистер Макгрегор?

Ох, как бы ей хотелось отвесить ему оплеуху! Но вместо этого Изобел опустилась в ближайшее кресло и принялась слушать рассказ Тристана о его проклятом клане. Беседа казалась слишком доверительной, слишком уютной. Один из Макгрегоров сидел в любимой комнате Изобел, перед ее очагом, и тихо говорил с ее братом словно с другом. Но какой он, к черту, друг? Фергюссонам и Макгрегорам никогда не стать друзьями. Джон был слишком мал, чтобы помнить, что произошло; в доме почти не говорили о смерти отца, разве что когда Алексу случалось слишком много выпить. Надо будет предостеречь Джона, чтобы держался подальше от Тристана. А пока ей следует быть настороже. У Изобел слипались глаза, но она упорно боролась со сном.

— … И хотя Мэгги, сестра моего отца, не ест мяса, думаю, стряпня мисс Фергюссон заставила бы ее изменить своим привычкам.

Тристан улыбнулся Изобел, сидевшей в другом конце комнаты.

— А кто же делает за вас всю работу, пока вы в отъезде?

Макгрегор немного помедлил и ответил:

— Мой брат Роб и отец.

— И чем вы заняты весь день?

Открыв глаза, Изобел ждала ответа.

— Мне… не приходится трудиться так много, как вам здесь. В Кэмлохлине немало сильных мужчин.

— Значит, без вас там никто не скучает?

Впервые за вечер приглядевшись к Тристану внимательнее, Изобел заметила, как тот натянуто улыбнулся и медленно кивнул:

— Меня еще долго никто не хватится. Вдобавок моя родня знает, что следующей весной я покину замок навсегда.

— Почему вы решили уехать? — спросила Изобел, охваченная смутной тревогой за семью.

Тристан неопределенно пожал плечами:

— Потому что там мне не место.

Изобел хотелось спросить отчего, но в комнату вошли Патрик и Камерон. При виде Тристана, занявшего его кресло, Патрик остановился. Горец хотел было подняться, но старший из Фергюссонов остановил его.

— Отправляйся в постель, Джон, — мягко распорядился он, потом сел и обратился к сестре: — Принеси, пожалуйста, теплого меда, Бел.

— Хорошо.

Изобел встала и вышла из комнаты. Вскоре она вернулась с подносом, на котором стояли четыре кружки. Когда Патрик и Кам взяли себе по кружке, она протянула поднос Тристану. Горец с подозрением посмотрел на напиток. Тогда Изобел взяла мед из рук старшего брата и подала гостю.

Патрик усмехнулся, уткнувшись в кружку. Изобел твердым шагом направилась к своему креслу, бормоча про себя проклятия.

— Моя сестра послала бы меня к дьяволу, если б я попросил принести мне питье, — признался Тристан, сделав глоток.

— Возможно, потому, — ядовито прошипела Изобел, с досадой замечая, что ее гнев только забавляет Макгрегора, — что ваш отец и брат делают за вас всю работу.

Она не взглянула на Тристана, чтобы убедиться, достигли ли ее слова желаемого эффекта. Изобел повернулась к Камерону, но, встретив его осуждающий взгляд, тотчас пожалела о своих опрометчивых словах.

Черт побери, она устала и не желала быть любезной с человеком, который боялся взять еду из ее рук. Обиженная на братьев за то, что те слишком терпеливы с Макгрегором, она уютно свернулась в кресле. Закрыв глаза, Изобел услышала сквозь полудрему, как Патрик предлагает Тристану сыграть партию в шахматы. Ей следовало остановить брата. Она знала: Тристан — змей с раздвоенным языком, сын дьявола с глазами цвета заката и сильными ловкими руками, готовыми схватить жертву, пока его губы шепчут о запретном желании.

— Она всегда храпит во сне? — обратился Тристан к Патрику, передвинув ладью на две клетки вправо.

Он сотни раз играл дома в шахматы и почти всегда выигрывал, но на этот раз дело шло к проигрышу. Тристан никак не мог сосредоточиться на игре, когда рядом в кресле спала Изобел. Пышная коса упала ей на колени, пухлые губы приоткрылись. Тристана терзало безрассудное желание подойти к ней, бережно взять на руки и отнести в постель.

— Это вас отвлекает? — поинтересовался Патрик, взяв слона противника.

— Нет, скорее…

Какого черта? Он едва не проговорился. Что это? Наваждение? Неужели острый язычок Изобел настолько его обезоружил?

— Я… я хотел сказать…

Проклятие! Каждый раз, когда речь заходила об Изобел, на Тристана нападало косноязычие, и это начинало его пугать.

— Не бойтесь меня оскорбить, Макгрегор. Мне не нужна победа, полученная нечестным путем.

С этими словами Патрик поднялся и подошел к сестре.

— Пойдем в постель, милая, — прошептал он, ласково поднимая сестру.

Он сделал знак Камерону, молча наблюдавшему за игрой, приблизиться и помочь.

Изобел покачнулась, ее сонный взгляд скользнул по лицу Тристана и метнулся к Патрику.

— Не доверяй ему, — пробормотала она, припав к широкой груди брата.

Патрик что-то шепнул сестре и передал ее Камерону. Изобел улыбнулась:

— И не позволяй ему тебя целовать.

Братья замерли. Потом медленно повернулись, впившись глазами в горца. Взгляд одного был черным как ночь, другой смотрел испуганно и настороженно.

Тристан встал, опираясь на палку. Патрик дождался, пока Кам выведет Изобел из гостиной, а потом шагнул к шахматному столику.