Дочери Рима

— Ты наверняка слышал о том, какое горе недавно постигло мою сестру Корнелию? — с этими словами Марцелла подлила Луцию в кубок вина и добавила заговорщическим тоном: — Знаешь, она бы по достоинству оценила твои соболезнования.

— Конечно. Бедняга Пизон. Он был таким жутким занудой. Твоей сестре непременно нужно снова замуж. У Отона немало сторонников, которые охотно взяли бы ее в жены.

— Корнелия не желает даже слышать имя Отона. А если слышит, то всякий раз плюется, — сообщила Марцелла и поставила на место кувшин с вином. — Она скорее раздерет себе ногтями горло, чем выйдет замуж за кого-то их Отоновых прихвостней.

— О, какой драматизм! — не без иронии воскликнул Луций, крутя в холеных руках ножку винного кубка. Хотя он постоянно бывал в разъездах, каким-то уму непостижимым образом он находил время, чтобы следить за собой. Неудивительно, что он постоянно пилил Марцеллу за неизменные пятна чернил на пальцах.

— Значит, теперь ты служишь Веспасиану, — сказала Марцелла и позвала рабов убрать посуду и принести фрукты. — Он такой же, как и его зануда сын?

— Я не знаком с Домицианом, но его отец — весьма неглупый человек. Кстати, легионеры были не прочь присягнуть ему на верность и назвать своим императором.

— О, великая Фортуна, только не четыре императора! — вздохнула Марцелла. — Тут хватает бед и с тремя. Почему же он отказался?

— Веспасиан считает, что лучше быть живым губернатором в Иудее, чем мертвым императором в Риме.

— Что ж, он действительно умен. Но его сын редкостный надоеда.

— Я не могу винить его в том, что он восхищается тобой, моя дорогая. У него превосходный вкус.

Марцелла устало улыбнулась комплименту. Ей было прекрасно известно, что мужу нравятся женщины, похожие на мальчиков, причем, чем моложе и миниатюрнее, тем лучше. Большинство римских мужей были бы рады иметь доступ к такой роскошной груди, как моя, но только не Луций. Не то, чтобы он не хотел ее в постели, но тем не менее…

— О, боги, как я устал, — зевнул он, потягиваясь. — Я с самого рассвета просидел в приемной у Отона, ожидая аудиенции.

— Но сегодня ночью конечно же ты останешься у нас, — улыбнулась Марцелла и встала из-за ткацкого станка. — Я приготовила для тебя опочивальню.

Она проводила мужа наверх и приказала рабам разобрать постель.

— Спасибо, дорогая, — поблагодарил Луций и отвернулся. Марцелла положила руку ему на плечо.

— Это все слова, которые ты приготовил для меня, Луций? — спросила она и легонько сжала его плечо. — В конце концов тебя не было так долго. Я скучала по тебе.

Луций обернулся, всем своим видом показывая, что не ожидал от нее таких слов. Марцелла жестом велела рабам уйти и закрыть дверь. Ее муж улыбнулся и, пожав плечами, приспустил бретельку ее платья.

— Кстати, — произнесла Марцелла после вежливого совокупления, во время которого она изображала большую, чем обычно, страсть. — Я недавно говорила с императором Отоном, и он сказал, что мог бы дать тебе пост в Риме. Разве это не чудесно?

— Представить себе не могу, как это могло прийти ему в голову, — ответил Луций, натягивая на себя покрывало. — У Отона и без того нет недостатка в фаворитах, которых он желал бы вознаградить в первую очередь.

— Я одна из его фавориток, Луций. Он обещал оказать мне любезность, — произнесла Марцелла, нежно прижимаясь щекой к плечу мужа. Она видела, как это делала Лоллия, когда хотела добиться чего-то от мужчины. — Ты всегда говорил, что хочешь получить пост в Риме. Мы могли бы наконец обзавестись собственным домом. Я бы уже в этом же месяце подыскала для нас уютное гнездышко.

— Мне все равно, — зевнул Луций. — У меня мало денег.

— Луций, я замужем за тобой вот уже четыре года, — заговорила Марцелла, пытаясь придать голосу нежность. — Разве не пора нам иметь собственный дом? Я больше не могу жить у родственников.

— Уверен, они готовы потерпеть твое присутствие, — Луций закинул руки за голову, чем вынудил жену убрать голову с его плеча. — Отон не даст мне поста в Риме до тех пор, пока не выяснится судьба Вителлия, так что какой смысл тратиться на дом? Да и зачем торопиться? Не думаю, что я пробуду в Риме не дольше, чем несколько недель.

— Но если бы мы обзавелись крышей над головой, у нас наконец появилось бы место, которое мы могли бы назвать своим! Пусть даже самое скромное жилье…

— Я сказал «нет», Марцелла.

— Луций, я больше не могу здесь жить! — Марцелла привстала в постели. — Ты не представляешь себе, какая ужасная женщина моя золовка! Она сует нос в мои вещи, роется в моих свитках! Она разбавляет водой мое вино! Она высаживает жуткие цветы! Она…

— Тебе нужно считаться с ней, — ответил Луций и снова зевнул. — Разбуди меня к обеду, хорошо?

— Можешь просыпаться прямо сейчас, Луций Элий Ламия. — Марцелла потрясла мужа за плечо, и он открыл глаза. — Послушай меня, я пытаюсь быть хорошей женой. Ты ведь хочешь, чтобы кто-то следил за тем, чтобы твоя тога всегда была накрахмалена, хочешь, чтобы тебе помогали подниматься по служебной лестнице? Так дай мне возможность иметь собственный дом, и я сделаю для тебя все. Я умная женщина, и это пойдет тебе на пользу. Почему же ты не хочешь воспользоваться мной?

— Потом, — устало махнул рукой Луций. — Когда все успокоится.

— Ты повторяешь эти слова вот уже четыре года. Так ты не хочешь дать мне дом? Я никак не пойму — ты настолько скуп или тебе неприятно мое общество?

— Иногда, — отозвался Луций и перевернулся на другой бок.

— В этом мнении ты можешь оказаться в меньшинстве, — произнесла Марцелла, обращаясь к спине мужа. В эти моменты ею владело отчаянное желание вцепиться обеими руками супругу в горло и его задушить. — Если у тебя, Луций, нет чувств, чтобы по достоинству оценить меня, то у многих других мужчин эти чувства есть. Включая императора Отона.

— Значит, вот как ты вырвала у него это обещание? — Луций посмотрел через плечо. — Надеюсь, в знак благодарности ты получила от него и какие-нибудь приличные драгоценности. Есть у него такая привычка. Он вечно дарит чужим женам побрякушки и тут же о них забывает. Не думай, что ты чем-то отличаешься от остальных.

— Верно, — прошипела Марцелла, выскакивая из постели. Ей казалось, будто ее кожа горит и от нее сейчас воспламенятся простыни. — Лучше бы у меня вместо мужа был слизень, Луций. Я развожусь с тобой!

— Твой брат тебе этого не позволит, — ответил Луций, не открывая глаз. — Он считает меня весьма полезным человеком. Мои связи, которыми я обзавелся в Иудее в этом году, очень даже помогают ему в сенате.

— Тогда я попрошу разрешения на развод у императора!

— Отлично. И он тут же отдаст тебя замуж за одного из своих любимчиков. Вот только бы знать за кого? — Луций снова зевнул. — Дай мне поспать, хорошо?

Казалось, волосы на ее голове превратились в клубок ядовитых змей. Марцелла по-детски сорвала с мужа покрывало и в сердцах швырнула его на пол. Луций взвизгнул, а она, пронзив его полным ненависти взглядом, не говоря ни слова, схватила со стула платье и выбежала из комнаты.

— Марцелла, — обратилась к ней вышедшая в атрий Туллия. — Рабы сказали мне, что приехал твой муж. Как радостно видеть его здесь после столь долгого отсутствия! Мы устроим званый ужин в его честь…

— Устраивай, — отозвалась Марцелла, со злостью затягивая на платье пояс. — Я приготовлю для него яд.

Туллия не слушала ее и продолжала трещать.

— …я уверена, что он немало поиздержался в дороге. Думаю, тебе следует попросить Лоллию, чтобы та уговорила своего деда одолжить ему денег…

— Стоит ли? Дед Лоллии предпочитает получать выгоду от своих заемщиков. А чем он обязан Луцию?

— Но ведь он оказал честь такому выдающемуся…

— Туллия, Луций — всего лишь обычный бездельник. Он живет за счет родственников жены, пытается переложить свои долги на других…

— Не хочу слышать твоих несправедливых слов о столь славном человеке…

— Конечно же ты прекрасно ладишь с Луцием, потому что вы с ним одинаковые дармоеды. Я считаю, что было бы лучше, если бы вы прыгнули в Тибр! Туда вам обоим дорога.