Во власти мечты

«Это типично для него, — подумала Мэриголд. — Он ни в чем не разбирается, включая женщин, но ему нравится видеть, обладать, он боится пропустить что-нибудь. Он еще очень молод».

Она взглянула на часы на каминной полке и, к своему ужасу, увидела, что уже четвертый час.

Приехавшие разбились на парочки и теперь сидели близко друг к другу, занятые интимной беседой. Лора и молодой человек, с которым она весь вечер танцевала, исчезли в другой комнате. Бен разливал напитки. Мэриголд подошла к нему.

— Бен, я хочу домой.

— Домой? — рассмеялся он. — Ты не можешь уйти.

— Я устала, Бен. Мне завтра работать, а работа у меня непростая.

— Что? Наряжаться в красивые платья? Это не назовешь тяжелой работой. Такое занятие понравилось бы каждой.

Мэриголд подумала о бесчисленных переодеваниях. За день ей приходилось по многу раз аккуратно надевать и снимать платья, менять прическу, макияж для каждого наряда, помнить об аксессуарах. А клиенты, которые просили продемонстрировать платья снова и снова? Разве это легкий труд?

Но, пожалуй, не стоило пытаться это объяснять.

— Мне нужно домой, Бен, — твердо повторила Мэриголд. — Я в самом деле очень устала. Может кто-нибудь поймать мне такси? Если нет, я сама это сделаю.

— Я не хочу, чтобы ты уходила! — решительно заявил Бен.

Из угла комнаты донесся смешок. Парень и девушка боролись друг с другом. Очевидно, оба выпили лишнего. Девушка вскочила и тут же упала на журнальный столик. Бен посмотрел на них, потом на Мэриголд и тихо сказал:

— Возможно, ты права. Я отвезу тебя домой.

— О, не стоит беспокоиться, — начала было Мэриголд, но он уже набрасывал накидку ей на плечи и направлялся к лифту.

— Прошу тебя, Бен, тебе нужно остаться с гостями.

— Они справятся сами. Я привез тебя сюда, я и отвезу домой. Это само собой разумеется.

Они сели в машину и поехали.

— Тебе понравилось? — спросил Бен и, прежде чем Мэриголд успела сказать хоть слово, добавил: — Конечно, нет! Я устрою другую вечеринку специально для тебя и приглашу людей, которые тебе точно понравятся.

— Откуда ты знаешь, какие люди мне нравятся?

— Я не знаю, но хочу тебе понравиться.

— Ты мне нравишься. Ты очень добрый.

Они подъехали к «Голове сарацина» и остановились.

— Я хочу быть добрым с тобой, Мэриголд. — Бен повернулся лицом к девушке и посмотрел прямо ей в глаза. — Ты невероятно красивая, ты самая красивая из всех, кого я когда-либо встречал.

— Спасибо, Бен. А теперь мне лучше уйти.

Голос и горящие глаза Бена пугали девушку.

— Не уходи, — попросил он, положив руку на ее плечо. — Я хочу поговорить с тобой. Я хочу, чтобы ты поговорила со мной. Нам нужно так много сказать друг другу. Ты так отличаешься от всех моих знакомых.

— У нас еще будет возможность поговорить, — пообещала Мэриголд, — но не сейчас.

— Почему не сейчас? — почти умолял Бен. — Ты и я… мы сейчас рядом. Да что еще, черт возьми, имеет значение? Завтра другие люди, другие дела могут встать между нами, помешать, но сейчас мы вместе.

— Извини, Бен, — начала Мэриголд, но рука Бена легла на ее плечо.

— Будь хорошей, Мэриголд, — прошептал он. — Ты очаровала меня!

Его губы уже почти коснулись ее, но Мэриголд удалось высвободиться.

— Нет, Бен, нет!

Она сама удивилась силе, с которой сумела оттолкнуть его, нащупала ручку дверцы автомобиля, открыла ее и выскочила на улицу. Бен бросился за ней, но когда он настиг девушку, она уже поворачивала ключ в замке входной двери.

— Спокойной ночи, Бен, и спасибо.

— Мэриголд, не уходи, я должен поговорить с тобой! Ты не можешь вот так уйти!

— Могу, — весело сказала Мэриголд и скользнула внутрь, плотно прикрыв дверь за собой прямо перед носом Бена.

Она поднялась вверх по лестнице и постояла несколько секунд в темноте, прислушиваясь к звукам отъезжающей машины.

Теперь она чувствовала себя в безопасности. Мэриголд улыбнулась, вспомнив, как изумился Бен, получив отпор. Он не привык к такому обращению.

Салли и Энн спали. Не желая будить их, Мэриголд не стала включать свет. Через окно с незадернутыми шторами лился лунный свет, и она разделась в этом серебристом свете. Платье скользнуло на пол, а Мэриголд, глядя на безжизненный зеленый тюль, думала, что это печальный символ сегодняшнего вечера: она ожидала слишком многого, а не получила ничего, кроме усталости и разочарования.

«Чего я хочу? Почему я так недовольна своей жизнью?» — думала девушка, но уже знала ответ. Сердце подсказывало ей его, но было больно сознаться в этом даже самой себе. В отчаянии она откинулась на подушку, глядя в окно.

— Я хочу… звезду с неба, а это невозможно, — прошептала она. Рыдания прервали ее слова.

11

Энн стояла на Пиккадилли. Еще один переполненный автобус прошел мимо. Дождь лил, не переставая, а ее зонтик подходил лишь для защиты от солнца. Кроме того, у нее совсем промокли ноги, потому что туфли давно нуждались в починке, а еще лучше было бы купить новые. Электрическая плита, которую Джарвисы разрешили-таки поставить на лестнице, оказалась дороже, чем сестры предполагали. Конечно, было приятно думать, что теперь не нужно ходить куда-то ужинать каждый вечер, но и расходы возросли. Денег на счету в банке было немного, и поэтому Салли предложила постараться жить только на заработанные средства.

— Вдруг кто-то из нас заболеет, — говорила она, — или, не дай Бог, потребуется операция. Нам не к кому обращаться, и эти деньги будут нашим неприкосновенным запасом на случай крайней необходимости.

Энн и Мэриголд согласились с сестрой, но Энн в глубине души знала, что предупреждение относилось, главным образом, к Мэриголд, а не к ней. Мэриголд все время что-нибудь покупала: платья, шляпы, туфли, дорогое нижнее белье. Несмотря на хорошие заработки, она частенько оставалась без денег к концу недели, одалживала у сестер на проезд в автобусе и при этом не вносила свою долю в семейный бюджет.

Ее обычно не бывало дома по вечерам, хотя Энн казалось, что такая жизнь не в радость Мэриголд.

Она часто бывала раздражительной, сердитой, недовольной, а иногда чувствовалось, что девушка готова расплакаться. С сестрами Мэриголд не была откровенна и домой приходила только переодеться в вечернее платье и подождать, пока за ней заедут на шикарном автомобиле. Домой она возвращалась, когда все уже давно спали, а утром, с трудом поднявшись, отказывалась от завтрака, будто один вид еды вызывал у нее дурноту. Быстро одевшись, она спешила на автобусную остановку, едва обменявшись с сестрами парой фраз.

— Что с ней происходит? — неоднократно спрашивала Энн у Салли, но та знала не больше сестры. Она только тяжело вздыхала и озабоченно смотрела вслед Мэриголд.

— Она эгоистка, — однажды сказала Энн, но потом сама себя корила за то, что осудила сестру.

Мэриголд была такая красивая, веселая, так напоминала бабочку с пестрыми сверкающими крыльями.

«А я скучная, — думала Энн о себе, бредя через тихий Мэйфер к Баркли-сквер. — Я ничего не жду от жизни и не верю, что что-нибудь произойдет».

Через несколько недель работы у герцогини ее волнение от пребывания в огромном старинном доме исчезло и началось обычное монотонное существование. Сам дом казался тихим, спокойным, каким-то тусклым и дряхлым, как его владелица. День за днем все шло своим чередом. Пожилые слуги смахивали пыль со столов и комодов, но оставляли паутину и грязь по углам. Герцогиня возмущалась и жаловалась на безумные налоги, на причуды членов своей семьи и на кошмарный современный мир. Каждый день обменивались книги в библиотеке, писались письма, читались газеты, иногда приходилось звонить по телефону. Ничего необычного и волнующего не было в этой рутине. Каждый день, с понедельника по субботу, происходило одно и то же. Эта монотонность приводила Энн в уныние. Кроме того, она поняла, что ее представления об аристократии неверны. И с этим пониманием развеялись ее юношеские мечты. В этом суетном, постоянно спешащем мире имели значение только деньги, но и они могли утратить свою ценность буквально за один вечер.