За порогом мечты

– Вот потому-то я его и не заказал, – усмехнулся мистер Каверли.

– Наверно, в Индии вы привыкли пить шампанское во всех случаях жизни? – в свою очередь запустила в него шпильку Эбби. – На завтрак, на обед и вместо полоскания рта? Моей сестре вы, кажется, рассказали о множестве тамошних странных обычаев! А вы не боитесь, что Селина сверится с молодым Оливером, и он опровергнет ваши сведения? Как вы тогда станете выглядеть в глазах моей доверчивой сестры?

– Ну что вы, зачем вы наговариваете на парня! Оливер непременно поддержит мою версию любых событий.

– Какой вы гадкий! Зачем вы посмеялись над моей Селиной? Теперь она всерьез думает, будто в Индии слоны преследуют тигров по пальмам и лианам, а индийский йог пришивал вам руку, оторванную в схватке с бешеным носорогом!

– Ничего подобного я не говорил. Однако, учитывая, что у вашей сестры… гм!.. романтический взгляд на вещи, я только попытался дать ее изголодавшемуся по романтике уму немного пищи. Так, чтобы немножко встряхнуть ее, знаете ли.

– А сколько таких сказок вы мне наплели?

– Ни одной! – Он покачал головой. – Я ведь говорил вам уже, что не собираюсь водить вас за нос ни в чем. Вы бы моим сказкам все равно не поверили…

Эбби сперва рассмеялась беззаботно, но в следующий момент вдруг заметила в его светлых глазах удивительно серьезное выражение… До сих пор она считала, что он лишь лениво флиртует с нею, но теперь в его улыбке были настоящая грусть и горьковатая смешинка. И у Эбби в груди тоже что-то вздрогнуло, она уже готова была сказать себе: «Этого не может быть!» – но уже в следующую минуту мистер Каверли произнес очередную, крайне глумливую и неделикатную фразу, которая сразу же разрушила это хрупкое ощущение, которое мелькнуло у Эбби в сердце…

Правда, далее его поведение было безупречным, но в его манере не осталось ничего от облика влюбленного, так что вспыхнувшее было возбуждение Эбби быстро угасло. Она просто думала, что Каверли – прекрасный кавалер и что мысли у них очень близки, почти родственные души; ей не приходилось растолковывать, что она имела в виду, сказав то-то и то-то, или сдерживать свой язык из боязни его шокировать. Он заботился о ее удобстве, но ненавязчиво, обыденно: накидывал шаль на плечи без прижиманий и покровительственности; ведя к экипажу, не слишком сжимал ее ручку, хоть и не выпускал ее совсем. Так что когда Майлз, абсолютно житейским тоном, спросил ее, не хочет ли она составить ему компанию съездить в Веллс посмотреть собор, она ответила легко:

– О, с удовольствием! Посмотреть на конных рыцарей, они меня всегда, помнится, пугали!

– Что еще за рыцари? – с подозрением вопросил он.

– Там сделаны такие механические приспособления внутри фигур… Нет, я не буду вам рассказывать – увидите сами! А кто еще с нами поедет?

– Понятия не имею. Впрочем, можно взять с собой Фанни и юного Грейшотта.

Эбби усмехнулась:

– Вы можете еще и Лавинию пригласить.

– Э, нет! Оливер будет возражать. И потом, в экипаже на пятерых не хватит места!

– Тогда она может поехать вместо меня. Или миссис Грейшотт…

– Может быть, вы еще кого-нибудь предложите взять вместо себя? – осведомился мистер Каверли.

– Ну, леди Виверхэм, например! – с невинными глазками ляпнула Эбби.

– Нет уж, если мне позволено самому выбирать для вас замену, я возьму подругу вашей сестры, эту верную наперсницу – как там ее звать? Мисс Буттерброд? Нет, кажется, мисс Баккенбард? Как там ее фамилия? Она похожа на сильно вытянутого в длину кролика.

– Это мисс Баттербанк, – упавшим голосом сказала Эбби. – Одиозное созданьице, вроде вас!..

– Что вы, я гораздо более одиозен! И если вы соблаговолите высказать еще несколько ваших глубоких мыслей, я вам это, пожалуй, докажу…

– Нет-нет, я вам верю! – торопливо воскликнула Эбби и увидела, как в полутьме салопа кареты он улыбается.

Однако он продолжил довольно жестким тоном:

– Итак, вы поедете, мэм, или нет?

– Да, сэр, – сардонически вздохнула Эбби, – если только вы в последний момент не вздумаете взять вместо меня мисс Баттербанк…

Выводя ее из экипажа, Каверли с каменным лицом отвечал:

– Видите ли, я с удовольствием пригласил бы мисс Баттербанк, но, поскольку я пригласил вас первой, теперь уже ничего не поделаешь!

– Я проткнута шпильками, как святой Себастьян – стрелами! – простонала Эбби, капитулируя.

Глава 10

Их визит в театр породил неминуемые пересуды передовой общественности Бата. Никто, кроме суровой миссис Раскум, не увидел в этом ничего непристойного, однако новости о том, что мистер Каверли обхаживает мисс Абигайль Вендовер, облетели местное общество с изумительной скоростью. Раздувать слухи тут было нечего, поскольку обожатели у Эбби имелись и без Каверли, но тут было очевидно, что девушка явно поощряет джентльмена…

– Она пошла на спектакль одна с джентльменом! – возбужденно шептала миссис Энкрам. – Когда леди Темплтон рассказала мне об этом, я просто не поверила своим ушам – уж леди Темплтон я не могла не поверить… Ах, как бы я хотела сама поглядеть на них в ложе!

– Попомните мои слова – дело закончится перед алтарем! – авторитетно заявила леди Виверхэм. – Ну что ж, я им желаю счастья – чего же еще?

– Да, нежданный оборот! – с тонкой знающей змеиной улыбкой процедила миссис Раскум. – Впрочем, мне мисс Вендовер всегда казалась смелой, даже слишком смелой !

Конечно, Эбби понимала, что стала в театре объектом всеобщего любопытства.

А через пару дней Селина от одной своей знакомой уже услышала нетерпеливый вопрос, собирается ли Эбби принять сделанное ей предложение.

– Боже мой, никогда еще в жизни я не попадала в такую двусмысленную ситуацию! – объявила Селина. – Как неловко! Я, конечно, ее сразу осадила! Ты – и мистер Каверли! Нет, я готова была просто рассмеяться ей в лицо! Как она могла посметь даже предполагать такое – притом, что Каверли совершенно не может и рядом стоять с тобой по происхождению и по всему, хоть он и приятен в беседе, – хотя я знала с самого начала, что так будет… Дорогая, я просто умоляю и близко не подпускать к себе мистера Каверли, а то вот что начинают думать люди!

– Много шума из ничего! – стараясь изобразить на лице презрение, отвечала Эбби. – Хотелось бы думать, что ты ее хорошенько срезала! Вот уж о чем мне меньше всего надо заботиться, так это что скажет какая-нибудь из этих кумушек!

Словно недостаточно было этого, дальнейшее раздражение Эбби попытался вызвать мистер Питер Дунстон, который сообщил Эбби, будто его престарелая мать была просто шокирована поступком Эбби:

– Знаете, моя мама немножко старомодна, и мне с трудом удалось ее заверить, что я не разделяю ее негодования. Ведь вы не можете поступить неправильно, мисс Абигайль, я так ей и сказал. И если бы только я относился к доброму имени вашей семьи хоть вполовину так же наплевательски, как мистер Каверли, я сам бы пригласил вас на спектакль со мною вдвоем! Но я отношусь не наплевательски!

Эти экивоки так взбесили Эбби, что, если бы в ту минуту Майлз Каверли предложил бы ей ехать в Веллс вдвоем и там плясать голыми при луне у стен аббатства, Эбби не колеблясь согласилась бы – из чувства противоречия. Однако, не ведая о состоянии ее души, мистер Каверли не сделал ей столь смелого предложения. Но уже в Веллсе двое молодых вскоре ушли далеко в сторону, и Майлз, в сущности, остался с Эбби абсолютно наедине большую часть дня, о чем батские сплетницы, к мстительному сожалению Эбби, ничего не могли знать… Но эта печаль была быстро забыта, когда она показывала Майлзу любимый собор и он мог оценить его красоту молча, без дополнительных комментариев и вопросов с ее стороны. Эбби умиленно думала, что в лице Каверли нашла настоящего друга, гораздо более близкого по духу, чем все остальные, и его причудливые достоинства явно перевешивали все его причудливые недостатки. Она могла простить ему его цинизм, холодность его сердца, которая позволяла ему глядеть на житейские вопросы, доводящие других до исступления, с такой странной отчужденностью, что иногда он казался просто бесчеловечным… Конечно, двадцать лет изгнания не могли пройти бесследно – неудивительно, что он сделался таким черствым. Эбби ясно понимала, что в течение этих двадцати лет добродетельность и целомудрие вряд ли сопровождали его поступки, но в конечном счете это ее не касалось. Точно так же ее вовсе не интересовало, сколько у него было в жизни любовниц или каким порокам он предавался. Пусть прошлое таит в себе его тайны, а ей пусть достанется удовольствие от его настоящего…