Чертовка

– Белли права, любимый, – ответила Алетта. – Тебе не стоит бояться за меня. Я не могу противиться своей любви к тебе… никогда от себя такого не ожидала. – Алетта бросила взгляд на дочь. – Как получилось, Изабелла, что ты была в этом вопросе мудрее меня?

Неужели ты полюбила своего мужа? И узнав, что такое любовь, заметила мою любовь к Рольфу прежде, чем я сама догадалась?

« Полюбила Хью?»Произнести эти слова вслух означало для Белли допустить подобную мысль в сознание.

Она никогда прежде не размышляла об этом, но теперь, казалось, у нее больше не было выбора. Действительно ли она полюбила Хью? Она определенно скучала по нему, и не только из-за того, что он доставлял ей наслаждение в постели. Она хотела снова лежать рядом с ним и обсуждать чудесные планы на будущее. Она хотела снова ехать с ним бок о бок по землям Лэнгстона. Она соскучилась по долгим вечерним прогулкам. Она, черт побери, соскучилась даже по ожесточенным спорам с ним!

– Может быть, я действительно люблю Хью, – сказала она задумчиво, – если то чувство, которое я к нему испытываю, и есть любовь. – Внезапно она разозлилась:

– Но не вздумайте ничего говорить ему об этом! Если я и люблю его, то скажу сама ему об этом в нужное время, но ни минутой раньше! Я убью любого, кто выдаст мою тайну!

– Твоя тайна в надежных руках, падчерица, – не без насмешки ответил Рольф.

– Я думаю, что у сенешаля должен быть свой собственный дом, – заявила Белли. – Я поговорю с моим супругом, когда он вернется домой. – Она подняла кубок и провозгласила:

– Выпьем за мою мать и за моего отчима! – И улыбнувшись, добавила:

– Желаю вам долгих лет жизни и много-много детей!

Они выпили, и Алетта сказала:

– А не пора ли тебе самой завести детей, Изабелла?

– Я еще слишком молода, чтобы стать матерью, – легкомысленно ответила Изабелла.

– Я была моложе тебя. Мне было всего пятнадцать лет, когда ты родилась, – возразила Алетта. – А тебе уже исполнилось шестнадцать.

Изабелла засмеялась:

– С моего шестнадцатого дня рождения не прошло и месяца, мадам. Кроме того, вы стремились стать матерью, чтобы избавиться от домогательств вашего супруга.

Мне же, напротив, весьма по душе, что муж проявляет ко мне внимание. Сказать по правде, я жду не дождусь, когда же он вернется! – Изабелла взяла с блюда кусок жареной крольчатины и жадно впилась в него зубами.

Алетта не знала, стоит ли побранить дочку за такую бестактность, или нет, но Рольф только усмехнулся.

– Я точно знаю, что она сейчас чувствует, дорогая, – прошептал он на ухо Алетте. – Я тоже жду не дождусь, когда же ты снова вернешься в мою постель. Когда должен родиться наш ребенок?

– Не раньше декабря, – ответила Алетта, стараясь сдержать улыбку.

– А ребенку не повредит, если мы с тобой слегка позабавимся, милая? – Рольф нежно поцеловал ей мочку уха. – М-м-м-м, восхитительно! Гораздо нежнее, чем этот кролик.

Изабелла расхохоталась:

– Возьмите еды и вина, папочка Рольф. Я вижу, вы с мамой не в состоянии вести себя прилично за столом. Идите в спальню и утолите сначала другой голод. Думаю, до этого еда придется вам не по вкусу.

Рольф встал из-за стола и поднял Алетту.

– Миледи, благодарю вас за тонкость чувств и тактичность.

Взяв со стола пустую чашу, он наполнил ее крольчатиной, хлебом и сыром. Потом вручил Алетте маленький кувшин с вином и повел ее в свою спальню. Белли осталась сидеть в одиночестве за большим столом. Внезапно на нее снизошло удивительное умиротворение. Только одного сейчас ей не хватало. Хью. Он, конечно, скоро вернется домой, и тогда они насладятся друг другом. Любит ли она его? Изабелла теперь точно знала, что любит, но пока он не признается ей в том же, она не откроет ему свою слабость.

Глава 7

Пока Хью отсутствовал, построили клетки для птиц, которых он собирался привезти с собой от деда. Камни, хранившиеся на нижнем этаже замка, перенесли во внутренний двор и, скрепив известковым раствором, сложили фундамент для постройки. Само помещение сделали из хорошо высушенных досок, щели залепили глиной, собранной на речном берегу, чтобы внутрь не проникал холодный ветер. Завершала постройку соломенная кровля. Пол был каменный. Стены покрыли побелкой. Два окна расположились высоко над уровнем пола. Тяжелая дубовая дверца, окованная железом и снабженная прочным железным засовом, была достаточно велика, чтобы сокольничий мог свободно войти в клетки.

Единственная комната этой постройки была полутемной, два окна пропускали ровно столько света, чтобы птицы привыкли к солнечным лучам. Каменный пол присыпали крупным песком, который следовало ежедневно выметать и насыпать новый. Комната была достаточно высокой и широкой, чтобы птицы могли совершать короткие полеты.

Установили насесты разных размеров, предназначенные для птиц различных пород. Некоторые насесты были высокими и далеко отстояли от стен. Другие лишь едва приподнимались над полом. На стенах развесили пучки ароматных трав, тщательно проверив, чтобы среди них не было ядовитых, на тот случай, если птицам вздумается есть их.

Снаружи перед строением расставили невысокие каменные тумбы. Сюда птиц будут выносить, чтобы они постепенно привыкали к большому миру. Обучение птиц требует от сокольничего большой осторожности и еще большего терпения.

Привилегия владеть ловчими птицами принадлежала только знатным людям. Обычно сначала ловили диких птиц.

Иногда брали птенцов из гнезда. Птиц постарше, которые уже научились летать, ловили сетями. Однако дед Хью Фоконье, Седрик Мерлинсон, в отличие от других сокольничих сам разводил ловчих птиц. С детства привыкшие к человеку, его птицы становились прекрасными, послушными охотниками. Самки были крупнее и агрессивнее, самцы – помельче. Самцы ценились не так высоко, как самки, и редко использовались при охоте. Их держали для получения здорового потомства.

– Мы редко беседовали о птицах, – обратилась к Рольфу Изабелла. – Какой породы птиц привезет Хью?

Этот разговор происходил через два дня после краткого визита и поспешного отъезда ее брата. Прибыл гонец с известием, что Хью Фоконье должен сегодня вернуться в Лэнгстон.

– Породы есть только две, – ответил Рольф. – Длиннокрылые соколы и короткокрылые. Но у них очень много разновидностей. Дед Хью выращивает всех, какие есть.

– А что означает разница в длине крыльев? – поинтересовалась Белли, спеша разузнать как можно больше, чтобы не предстать невежественной в глазах мужа. Придворные дамы, среди которых воспитывался Хью, несомненно знали о ловчих птицах больше, чем она.

– Длиннокрылые птицы охотятся на открытом пространстве, в полях, над болотами и над водой. Короткокрылые лучше приспособлены для лесной охоты. Длиннокрылому соколу неудобно летать среди деревьев, – объяснил Рольф, улыбнувшись своей падчерице. – Не бойтесь расспросить Хью о птицах. Он будет очень рад вашей заинтересованности.

– Он пообещал подарить мне кречета, – сказала Белли.

– С моей точки зрения, для дамы больше подошел бы ястреб-перепелятник, – рассудил Рольф. – Если ваша мать тоже захочет ловчую птицу, я сам выберу для нее подарок.

Возможно, это отвлечет ее от мыслей о беременности.

Изабелла вспыхнула и отвернулась. Ее смущало, что ее мать ждет ребенка, а она остается бездетной. Каким образом Алетте удалось так быстро забеременеть, при том что Белли, более молодая и наверняка более плодовитая, до сих пор не доказала, что достойна своего мужа? Что же с ней не так?

– Как вы думаете, Хью научит меня соколиной охоте? спросила Изабелла. – У меня никогда не было ловчей птицы.

– Конечно, научит, – заверил ее Рольф. – Он захочет, чтобы вы стали хорошей охотницей. Белли. Ведь вы будете помогать ему, когда он станет показывать своих соколов знатным людям, которые приедут к нему купить охотничьих птиц.

Изабелла неожиданно рассмеялась.

– Бедный Рольф, – насмешливо произнесла она. – Вам придется целые дни напролет возиться с лэнгстонским хозяйством, пока мы с Хью будем прохлаждаться на охоте. Думаю, мы попросим вас присоединиться к нам, если дела в поместье будут идти хорошо.