Как соблазнить графа

– Брак, говоришь?

Лэрд через силу засмеялся.

– Разве это не смешно? Неужели кто-то сможет убедить меня надеть этот хомут? – Он поднял брови, ожидая, что Эпсли поддержит его.

Но Эпсли воздержался от комментариев, а вместо этого пристально взглянул на Лэрда, словно он… словно он… нет, не может быть, лучший друг не мог разделять точку зрения его матери!

Но Эпсли в действительности смеялся.

Черт побери, а он ведь и правда согласен с его матерью!

– И тебе смешно оттого, что леди МакЛарен верит в меня? Уверяю, я могу быть довольно убедительным, когда в чем-то страстно убежден сам.

– Это правда, но только не в том случае, если ты окажешься в заговоре с матерью и я узнаю об этом. Тогда – извини.

– Хочешь заключить пари? – Эпсли приподнял бровь.

– Сделай доброе дело, сэкономь свои деньги и время, которое ты затратил бы на поездку в клуб «Уайт», чтобы зарегистрировать наше пари в книге клуба. Так как ты все равно проиграешь.

– В самом деле? – от удивления Эпсли приподнял обе брови. – Ты в этом уверен? – Он сложил руки на груди.

– Не имею ни малейшего сомнения. Так как, сэр, насколько я знаю, больше всего тебе нравится заключать пари на неравных условиях. Но ты подумай, что будет означать твой выигрыш. Случись мне жениться, конечно, я немного остепенюсь и стану более добропорядочным джентльменом, но моей свободе придет конец. Поэтому хочу тебя спросить: где ты найдешь себе друга, способного так же, как и ты, кутить, играть и поднимать бокалы, прославляя Бахуса?

– Кутить, да? – Эпсли почесал затылок, притворяясь, что думает о чем-то. – Думал, ты дал клятву, что остепенишься и станешь уважаемым джентльменом после твоей неудачи с леди Хенсфорт.

– Позволь мне перефразировать. Кутить и пировать в узком кругу вместе со своими близкими друзьями. В обществе я буду держаться как истинный джентльмен с хорошими манерами, который избавился от грехов своей молодости и исправился ради того, чтобы сохранить репутацию своей семьи и доброе имя МакЛаренов.

– Итак, то, чем ты сейчас занимался в саду с баронессой, называется избавлением от грехов? – Эпсли нахмурился. – Она замужем, ты знаешь?

– Да, но я слышал, что он – плохой стрелок, – Лэрд посмеялся над своей грубой шуткой. Да, лондонский сезон на этот раз начат не совсем удачно. Но только и всего. Завтра он исправится. А со временем докажет, что достоин своего титула и хорошенькой вдовы леди Хенсфорт. Он пригладил лацканы на камзоле, выпрямил спину и самоуверенно улыбнулся.

Звук каблуков на мраморном полу заставил друзей воздержаться от дальнейших комментариев.

– Снова твоя мать.

Лэрд покорно вздохнул:

– Приношу свои извинения, Эпсли. Боюсь, что тебе не удастся избежать встречи с ней.

Эпсли притворно вздрогнул, когда слова Лэрда достигли его ушей, а затем, улыбнувшись, повернулся лицом к двери:

– Леди МакЛарен, как сегодняшний вечер? – Он быстро оглянулся на Лэрда. – Ты – мой должник, ты осознаешь это? – прошептал он.

– Да, и я по-настоящему ценю твою жертву. – Усмехнувшись, граф слегка подтолкнул Эпсли вперед, прямо к графине.

Лэрд горестно вздохнул. Он стоял, прислонившись к стене в гостиной, в которой за прошедший час, пока он отсутствовал, заметно прибавилось гостей.

Леди в воздушных шелковых платьях чувствовали себя неловко рядом с джентльменами в темных камзолах. Между многочисленными группками гостей остались узкие проходы с одной лишь целью – чтобы лакеи могли продолжать разносить гостям напитки.

Лэрд посмотрел на часы и вздохнул. Черт побери, еще нет и половины двенадцатого. Довольно рано по стандартам, принятым в обществе. Он давно уже сбежал бы с этого чертового светского раута, не проходи он в его собственном городском доме.

Ему не следовало бы разрешать матери, которая только что сняла траур по отцу и брату, устраивать такой грандиозный прием здесь, на Кокспер-Стрит.

Очевидно, он сошел с ума. Почему он не убедил ее, чтобы она подождала до конца осени, а потом устроила прием в их загородном доме в МакЛарен-Холл? Но молодой граф знал, что это неосуществимое желание: его мать, графиня МакЛарен, заслужила репутацию леди, которая всегда все доводит до конца, не останавливаясь на полпути.

Бал, который она устраивала в честь возвращения МакЛарена в общество, обсуждался в свете в течение восьми недель. Пожалуй, лондонские газеты уделили этому событию столько же места в колонках светской хроники, сколько и событиям, происходившим в Парламенте. Печально, но, казалось, только он и опасался этого светского мероприятия, вовсю разрекламированного прессой.

Расстроившись, Лэрд стукнулся затылком о стену. У него не было ничего общего с этими светскими невеждами. Совсем ничего.

Ему бы сейчас быть в Ковент-Гарден или за кулисами в опере – с красивыми танцовщицами! А не здесь, тратя время на светские разговоры с молодыми леди в дорогих платьях и с сопровождающими их стариками в накрахмаленных воротниках.

Но Лэрду недавно пожалован титул графа. Он должен доказать, что достоин этого, иначе останется и долгу перед семьей.

Лэрд знал: мать очень надеялась, что в этот вечер ее единственный оставшийся в живых сын встретит женщину, которую будет сопровождать на все приемы до конца сезона. Ради матери он и пытался быть обаятельным, стараясь не выдавать печаль.

Но, что ни говори, женщинами, мало-мальски заинтересовавшими его, оказались те две, которые с охотой вызвались проводить его в сад и развеяли его печаль с таким же успехом, с каким это сделал бы стакан бренди.

Однако сегодня ночью все заканчивалось на удивление быстро. Настроение изменилось, и удовольствие от плотских утех мгновенно улетучилось. Ощущения пустоты, потерянности, вины, которые он давно уже испытывал, только обострились.

Вздохнув, Лэрд оглядел комнату, чтобы поискать какую-нибудь красотку, которая улучшила бы его настроение во время этого нескончаемого светского раута, и заметил слугу, предлагавшего гостям красное вино.

Да, это было его спасением.

Он уже собирался отодвинуться от стены, которую подпирал спиной, как вдруг перед ним появилась необычайно бледная девушка, едва не задевшая его. Странная дрожь пробежала по его телу, словно кто-то нежно пощекотал кожу.

В своем кремовом платье девушка производила поразительное впечатление, и он не мог оторвать от нее взгляда, когда она грациозно и не спеша прошла в центр гостиной, не замечаемая никем, кроме него.

Провалиться! Неужели, ему это кажется? Лэрд тряхнул головой – не наваждение ли? – и сосредоточил внимание всецело на этом нежном создании.

Очень светлые волосы девушки напоминали солнечные лучи в зимнее утро, а ее белоснежная и гладкая кожа была похожа на тончайший фарфор. Настоящий ангел во плоти.

Или, может быть, это было лишь первое впечатление? Но Лэрд очень хотел, чтобы ее образ остался у него в памяти как можно дольше, чтобы продлить удовольствие от созерцания этой прелести. Надо признать, он был поражен: эта девушка заставила трепетать и душу его, и тело.

Ему бы следовало тотчас же направиться в свою спальню, но вместо этого он сделал один неуверенный шаг в ее сторону, затем другой.

И вдруг он явился свидетелем весьма забавного зрелища.

Этот ангел вплотную приблизился к трем джентльменам, которые вели оживленную беседу, но никто из них не заметил, как она взяла бокал с красным вином из руки самого невысокого господина, затем повернулась и поставила его на поднос проходившего мимо лакея.

Довольно странный поступок – как с ее стороны, так и со стороны любого, кто способен сотворить подобное.

Но, к его удивлению, она еще раз повторила этот трюк. На сей раз она взяла бокал из рук хихикающей дебютантки, слишком поглощенной беседой, чтобы заметить, как кто-то взял хрустальный бокал у нее из рук.

Чем она, черт побери, занимается? Уму непостижимо!

Как раз в это время мимо Лэрда проходил лакей. Он остановился около хозяина на некоторое время, давая Лэрду возможность взять с серебряного подноса наполненный вином бокал.