Синеглазая ведьма

Сара давно решила, что это самое подходящее время побега: под защитой ночной тьмы, в тот час, когда факела уже догорают, и даже сестра Пенинна, которая спит всегда очень чутко, будет смотреть перед рассветом сладкие сны.

Сара боялась, что ей самой трудно будет бодрствовать нею ночь. Ведь дни ее были наполнены тяжелой работой и бесконечными молитвами – настоятельница лично заботилась о том, чтобы у девушки не оставалось ни секунды свободного времени. Но, на счастье, укладываясь вчера вечером на жесткий матрац, Сара поняла, что ей совершенно не хочется спать. И, даже притворившись спящей во время ночного обхода настоятельницы, которая предпочитала лично убедиться в том, что все ее воспитанницы заснули, Сара чувствовала, как нервы ее напряжены, как быстро бежит по жилам кровь.

Через час ее уже не будет в этих стенах. Она покинет, наконец, это злополучное место, столько лет служившее ей тюрьмой! Она вспомнит звуки собственного голоса, она снова сможет петь, петь свои песни океану столько, сколько захочет, и некому будет ее остановить, никто не посмеет ударить или наказать ее…

Приближался конец света. Но Сара перехитрит судьбу. Она обретет свободу вне этих ужасных стен и успеет насладиться ею, прежде чем весь мир погрузится в небытие.

Сестра Пенинна всегда спала с открытой дверью, а факел горел близко к ее келье. Ей было поручено наблюдать за послушницами, чтобы они всегда находились там, где должны находиться. Сара остановилась возле двери, внимательно вглядываясь в темноту. Сестра Пенинна мирно спала, свернувшись калачиком на своем матрасе, Сара слышала ее ровное дыхание.

Она прошла мимо кельи, стараясь двигаться как можно быстрее и бесшумнее, чтобы даже шорох одежды не выдал ее.

Епископ не ошибся насчет погоды. Было необыкновенно тепло, и девушка надела плащ, надеясь, что в нем будет незаметнее на фоне темной ночи, чем в сером платье послушницы.

Итак, часть дела сделана. Она выбралась из пристройки, где спали обитательницы монастыря, и направлялась теперь по широкому проходу в главное здание.

Небо над головой казалось далеким и бесконечным, оно было усыпано звездами, а луна как раз скрылась за облаками. Сара невольно отметила про себя, что звезды сегодня сияли каким-то странным, почти сверхъестественным светом. Но сейчас ей некогда думать об этом. Ворота были слишком близко – всего в нескольких шагах.

Девушка не могла идти – она уже бежала, подобрав подол платья и прижимая к груди узелок со своими скудными пожитками, перепрыгивая через камни, попадавшиеся на тропинке. И вот она у ворот, настало время сразиться с тяжелыми коваными створками и тремя массивными замками.

В узелке, который сжимала Сара, хранилось ее главное сокровище – огромный ключ, обычно висевший на крюке в покоях настоятельницы. Сара нащупала ключ трясущимися руками – он был тяжелым и гладким, отполированным до блеска прикосновениями множества рук.

Саре потребовалось несколько месяцев, чтобы подобрать похожий ключ и рискнуть произвести замену. Теперь на крюке висел ключ от винных подвалов монастыря. Одного пристального взгляда будет достаточно, чтобы обнаружить подмену. Но Сара понадеялась на то, что настоятельница слишком занята визитом епископа, чтобы беспокоиться сегодня о ключах.

Она нащупала первый замок, вставила ключ и повернула его. Раздался щелчок – и Сара бросила снятый с петель замок на землю.

Затем она приступила ко второму замку.

Луч призрачного желтого света вдруг упал на камни слева от нее. Резко обернувшись, Сара увидела, что дверь покинутой ею спальни для послушниц открыта и именно оттуда падает свет – свет факелов. В следующую секунду девушка услышала взволнованные голоса, называвшие ее имя.

Она быстро повернулась к воротам, охваченная паникой. Девушка прекрасно понимала, что не успеет открыть достаточно быстро оставшиеся два замка, но все же отказывалась признать поражение.

«Не может быть, – повторяла она. – Не может быть, чтобы все закончилось так быстро и так печально».

Ее охватило вдруг какое-то странное оцепенение, но страх и отчаяние придавали ей сил. Сара прижала к груди узелок и кинулась прочь с дорожки, по которой пришла к воротам, прямиком через заросший монастырский сад, отбросив, прочь ставший бесполезным ключ.

Сад был большим и красивым. Сара, пожалуй, провела здесь больше времени, чем все остальные обитатели монастыря, так что даже сейчас, охваченная паникой, она знала, куда бежать, какой путь обещает спасение.

Огни становились ярче, звуки взволнованных женских голосов приближались. Сара почти не различала слов, но была уверена, что все они зовут ее.

К задней стене! Ей надо добежать до задней стены, увитой густыми зарослями плюща и винограда. Большинство растений в этом уголке сада медленно умирали, и настоятельница решила предоставить их в этом году самим себе, чтобы потом садовник выполол высохшие растения, и остальные получили возможность расти нормально. Там, только там она сможет спрятаться.

– Сара! Сара Рун!

Они уже так близко, так близко… Сара бежала, согнувшись почти пополам, продираясь сквозь сухие сучья, спотыкаясь о торчащие из земли корни, и, конечно же, ее преследователи уже слышали ее, уже видели ее фигуру, освещенную призрачным светом звезд.

– Вон она! – закричал кто-то, и Сара быстро бросилась на землю. Ветки царапали ей лицо, но она не чувствовала боли. Приподнявшись, она сильно ударилась головой и на несколько секунд потеряла сознание.

Весь сад кишел людьми, выкрикивавшими ее имя и громко переговаривавшимися между собой. Даже других послушниц снарядили на поиски.

Сара села на корточки и подняла глаза, внимательно рассматривая высокую стену и прикидывая, сумеет ли она ее преодолеть.

– Где же, где она? – Голос настоятельницы прозвучал совсем близко. Сара закрыла глаза и набросила на лицо капюшон, стараясь не дышать. Она уже слышала приближающиеся шаги и даже треск горящего факела.

– Она не могла уйти далеко. Ворота охраняются. Сестра Дамарис позаботится об этом.

Тот, кто разговаривал с настоятельницей, явно старался изо всех сил успокоить ее, никому не хотелось навлечь на себя гнев этой властной и жестокой женщины. Сара хорошо знала по себе, что это такое.

– Своевольная, дерзкая, непослушная, проклятая девчонка, – прошипела настоятельница почти над самым ухом Сары.

Нет, сказала себе девушка, бесславный конец своих замыслов надо встретить с открытыми глазами.

Прямо перед ней падали на землю тени двух женщин. Свет факелов не мог проникнуть сквозь густую чащу кустарника, поэтому монахини не видели Сару.

– Мы найдем ее, – пообещала настоятельнице монахиня. – Она не могла уйти далеко.

Настоятельница по-прежнему бормотала что-то себе под нос. Девушка без труда представила ее лицо, искаженное яростью.

– Мне давно уже кажется, что она не стоит тех денег, которые платит за нее дед. Я слишком стара, чтобы гоняться среди ночи за неблагодарными, испорченными послушницами. Особенно в такую ночь.

Обе женщины замолчали и посмотрели на небо. Сара едва подавила в себе желание сделать то же самое, чтобы увидеть сквозь сплетающиеся над ней заросли винограда то, что видели они.

Кровавая луна, выйдя, наконец, из-за облаков, освещала все кругом неестественно красным светом. Она висела очень низко над горизонтом, искажая отбрасываемые на землю тени и придавая ночи зловещее очарование.

Сара почувствовала, что ей становится страшно.

Только теперь она поняла, почему такой странной казалась ей эта ночь, почему было тяжело дышать. Ведь воздух вокруг становился красным прямо на глазах. И как она не заметила этого сразу? Конец света приближался куда стремительнее, чем она рассчитывала. Неужели, неужели этот момент застанет ее здесь, в этом ужасном саду, за этими ужасными стенами?

Настоятельница перекрестилась. Монахиня последовала ее примеру.

– Поторопитесь, – велела настоятельница. – Мы должны поймать эту ужасную девчонку и запереть ее. Чем, скорее, тем лучше.