Брак поневоле (Невеста поневоле)

– Хорошо. Я рада, что кому-то война принесла пользу, – горько заметила леди Лэмберн.

– Вдобавок, князя Хедвига – ты помнишь его, дорогая, – не было в стране. Фон Хелм сказал мне, что он путешествовал по Востоку, когда разразилась война. Только после Ватерлоо он смог вернуться в свою страну, которой во время его отсутствия управляла его мать.

– Но она англичанка, – удивилась леди Лэмберн. – Как же Наполеон допустил, чтобы англичанка правила страной, которую он завоевал?

– Очевидно, княгиня очаровала его. Рассказы о слабости Наполеона к хорошеньким женщинам отнюдь не преувеличены. Он позволил княгине остаться, поместив, естественно, во главе государства своего ставленника, который также был очарован нашей дорогой княгиней. Это позволило ей и ее стране получить целый ряд концессий, чего были лишены менее удачливые княжества.

– Я рада, что все сложилось так хорошо для них, – сказала леди Лэмберн. – Элейн всегда была настоящим другом. Но скажи, какое все это имеет отношение к нам?

– Самое прямое, – ответил сэр Гораций, – потому что фон Хелм прибыл в Англию с поручением найти меня и узнать, согласится ли моя дочь – наша дочь – принять предложение руки его высочества князя Мелденштейнского Хедвига.

За этими словами сэра Горация на мгновение воцарилась абсолютная тишина, а затем слабым голосом, едва слышно Камилла спросила:

– Ты имеешь в виду, папа, что он хочет жениться на мне?

– Это именно то, чего он желает, – ответил сэр Гораций, – и едва ли мне нужно говорить, что означало это предложение в момент моего самого глубокого отчаяния. Мелденштейн всегда был моим вторым домом. Совсем молодым человеком впервые я приехал туда третьим секретарем в Британской дипломатической миссии – это был мой первый дипломатический пост. Князь и его прекрасная супруга были воплощением доброты. Меня посылали в Рим, в Париж, а затем снова в Мелденштейн, но уже в качестве посланника. Это было самое счастливое время в моей жизни.

– Но я никогда не встречалась с князем, – попыталась протестовать Камилла.

– Он приезжает в Англию? – спросила леди Лэмберн.

Сэр Гораций почувствовал себя неуютно.

– Вы должны понять, мои дорогие, – ответил он, – что в данный момент его высочество никак не может покинуть свою страну, проведя всю войну за ее пределами. Ему очень многое необходимо сделать, он должен встречаться со своими подданными. Их преданность ему и, я уверен, обожание нисколько не уменьшились. В то же время, как объяснил фон Хелм, князь не может отправиться в новое путешествие так скоро после своего возвращения. Именно поэтому фон Хелм приехал сам. Премьер-министр! Вы должны понять, это действительно большая честь, что человек такого положения приехал лично, чтобы выполнить просьбу своего монарха и сделать предложение от его имени.

Камилла поднялась со скамеечки, подошла к камину и встала около него, глядя на незажженный очаг.

– Ты принял предложение, папа? – тихо спросила она.

И снова сэр Гораций почувствовал себя не в своей тарелке.

– Естественно, я не ухватился за предложение, предварительно не обсудив его, – ответил он. – Но у премьер-министра все было заранее подготовлено. Он посвятил меня во все подробности брачного контракта. Рассказать вам, каковы они?

Камилла ничего не ответила, поэтому сэр Гораций продолжал, глядя на жену:

– Его высочество готов назначить своей невесте сто тысяч фунтов в день бракосочетания. Поскольку он понимает, что подготовка приданого для невесты потребует специальных серьезных расходов, премьер-министр был уполномочен вручить мне немедленно десять тысяч фунтов.

– Десять тысяч фунтов, – слабым голосом повторила леди Лэмберн. – О Гораций, какая огромная сумма!

– Именно такой щедрости и можно было ожидать от Мелденштейна, – восторженно проговорил сэр Гораций, но его глаза следили за дочерью, которая стояла к нему спиной и, будто в поисках опоры, ухватилась за мраморную каминную доску.

Какое-то мгновение в комнате стояла тишина. Затем сэр Гораций произнес уже другим тоном:

– Ты довольна, Камилла?

– Он никогда не видел меня, – ответила она, – как же он может хотеть жениться на мне?

– Там, где речь идет о членах королевской семьи, такие вещи всегда устраиваются подобным образом, – ответил сэр Гораций.

– Наверное… два человека, которых это касается, встречаются… прежде чем… все будет решено?

– Не всегда, – ответил сэр Гораций. – Как тебе известно, принц-регент не встречался с принцессой Каролиной Брауншвейгской, пока она не пересекла Ла-Манш.

– И это, конечно, был очень неудачный брак, – быстро отозвалась Камилла.

– Конечно, здесь не может быть никакого сравнения, – проговорил сэр Гораций, который понял свою ошибку – Мать князя Хедвига, англичанка по происхождению и твоя крестная мать, долгие годы была нашим хорошим другом. Все, что я слышал о его высочестве, говорит о том, что это очаровательный молодой человек.

– Сколько ему лет? – поинтересовалась Камилла.

– Тридцать восемь или тридцать девять, – ответил сэр Гораций неуверенно, будто каждое слово давалось ему с трудом.

– Почему же он не женился раньше? – спросила Камилла.

– Я уже объяснял это. – В голосе сэра Горация прозвучала нотка раздражения. – Он был на Востоке. И едва ли можно было ожидать, что он женится там. Теперь он возвратился, и его женитьба встретит всеобщее одобрение в Мелденштейне.

– Поэтому требуется найти невесту, – тихо проговорила Камилла. – Любая бы подошла, зачем же выбирать меня?

– Камилла, мне не нравится твой тон, – резко возразил сэр Гораций. – Нам была оказана величайшая честь. Одна и та же семья правит в Мелденштейне почти тысячу лет, и по традиции, сложившейся на протяжении трех поколений, правящий князь берет в жены английскую девушку. Это способствует установлению очень тесных связей между нашими странами. В действительности, нет ни одного государства, кроме Мелденштейна, где я пожелал бы тебе царствовать.

Камилла повернулась к отцу. По ее щекам разливалась бледность, а огромные потемневшие и испуганные глаза казались слишком большими для ее маленького лица.

– Я не хочу нигде царствовать, – страстно заговорила она. – Я не подхожу для такой жизни, и тебе, папа, это хорошо известно. Что знаю я о придворной жизни? Вы с мамой не такие. Ты, папа, всегда занимал важные дипломатические посты, вращался в обществе королей и королев, принцев и их семей. А я другая. С тех пор как стала взрослой, я все время тихо живу здесь. Единственный раз я ненадолго съездила в Лондон и чувствовала себя там потерянной и ничтожной. Я не смогу войти в королевскую семью, я буду там не на месте, и вы станете стесняться моего невежества.

Сэр Гораций встал со своего места.

– Камилла, ты не должна так говорить. – Он подошел к дочери и обнял ее за плечи. – Дорогая моя, ты очень красива. Где бы ты ни оказалась, мужчины будут отдавать дань твоей красоте, примут тебя как, без сомнения, самую прекрасную представительницу своего пола. Ты будешь счастлива в Мелденштейне, я уверен в этом. Его двор не подчиняется такому строгому протоколу, как двор Габсбургов в Вене или королевский двор в Испании, где достаточно просто вздохнуть, чтобы нарушить этикет. Люди в Мелденштейне простые и счастливые, начиная от князя и кончая самым незнатным из его подданных.

– Но откуда ты знаешь, что я буду счастлива с человеком, которого я никогда не видела, который старше меня на двадцать лет, которому я могу не понравиться, точно так же, как он мне, когда он, наконец, снизойдет до знакомства со мной? – спросила Камилла.

Сэр Гораций пристально посмотрел на дочь. Затем он убрал руки с ее плеч, и его лицо посуровело.

– Очень хорошо, – холодно произнес он. – Я вижу, что ошибся. Я думал, что тебя обрадуют перемены в нашей жизни. Я надеялся, ты почувствуешь, что быть правящей княгиней в таком месте, как Мелденштейн, – в одном из прекраснейших в мире небольших государств, – лучше, чем медленно умирать от голода в этом разваливающемся доме. Я был неправ.