Без ума от герцога

— Суть в том, что во всем виновата эта Люси Стерлинг. Если бы мне не пришлось прибегнуть к маскараду, чтобы уважить ее демократизм и плебейскую чувствительность…

— Паркертон, ты отправился туда в чужом костюме, чтобы не впутаться в дальнейший скандал. Чтобы все лондонские матроны и мамаши с дочками на выданье не подумали, что ты, герцог Паркертон, отправился к вдовушкам Стэндон с намерением жениться на одной из них.

С тех пор как Холлиндрейк посулил щедрое приданое, чтобы сбыть с рук находившихся на его попечении вдов, дом на Брук-стрит словно магнит притягивал всех лондонских охотников за состоянием и любопытных холостяков.

— Да, несколько часов назад я считал это хорошей идеей. Но это было до того, как она вошла в дом, приняла меня за простолюдина и наняла.

Джеку показалось, что у него мраморный пол закачался под ногами.

— Наняла?

Тут история брата становилась совершенно невероятной.

— Да. — Герцог потер висок, у него разболелась голова. — Я тебе уже об этом говорил.

— Расскажи еще раз, повесели меня.

— Леди Стэндон попросила меня найти ей мужа.

— Найти ей мужа?

Паркертон кивнул.

Что ж, учитывая, что Джек самый бесшабашный из Тремонтов (в свете его все еще считали Безумным Джеком), ему можно простить его реакцию.

Он захохотал.

Поскольку перед ним сидел герцог Паркертон, новейшая сваха лондонского света.

Джеймс Ламберт Сент-Мор Терстан Тремонт, девятый герцог Паркертон, не находил в своей ситуации ничего смешного.

Видит Бог, он даже не мог понять, как угодил в нее.

День начался как обычно — Ричардс тщательно выбрал ему одежду на день (камердинер сначала проконсультировался с Уинстоном, секретарем герцога, относительно планов его светлости) и разбудил его ровно в десять утра. По светским меркам, это довольно рано, но такова была одна из причуд герцога.

И, учитывая, что он происходил из семьи безумцев, никто не возражал против этой странности.

Перекусив и просмотрев утренние газеты, он отправился в «Уайтс» встретиться с Джеком и обсудить одно дело. Подобную дискуссию нельзя было вести ни в библиотеке, ни в кабинете, ни даже здесь, в главном зале. Нет, герцог всегда улаживал подобные дела в клубе «Уайтс».

И сейчас, несколько часов спустя, которые показались ему вечностью, он даже не мог припомнить, что намеревался обсудить с младшим братом.

Ах да, Арабеллу.

Джеймс тряхнул головой, решив отложить это дело. Ситуация, в которой оказалась его дочь, бледнела по сравнению с той… с той путаницей, в которой оказался он сам.

Нет, это больше чем путаница. Ситуация граничит со скандалом. Герцога можно извинить за то, что он не сразу назвал ее правильным словом, поскольку он никогда не был замешан в скандале.

Не то чтобы он не знал, что они бывают. Боже праведный, он ведь глава семейства Тремонт. А это все равно, что жить в эпицентре постоянно бушующего скандала.

Но никогда эти скандалы не возникали по его вине.

Посматривая на Джека, который все еще хохотал, Джеймс окинул брата надменным взглядом.

Но, как и все остальное в этот невероятный день, его презрение не возымело никакого действия и не прекратило взрывов хохота.

— Не вижу в этом ничего смешного, — заявил Джеймс.

— Конечно. — Джек ухитрился выпрямиться, но его губы все еще предательски дрожали. Он уцепился за лацканы сюртука, изо всех сил стараясь принять озабоченный вид.

И проиграл вчистую.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил он, снова встав у каминной полки. — Чтобы я начал составлять перечень подходящих джентльменов для леди? Думаю, это скорее территория Уинстона, чем моя. Он бумажный человек.

Джеймс закатил глаза при мысли поручить своему слишком педантичному и благопристойному секретарю составить список респектабельных лондонских холостяков.

Видит Бог, бедняга Уинстон сбежит от ужаса.

— Подобная помощь мне ни к чему. Мне нужно выпутаться из этого… этого…

— Скандала? — подсказал Джек, покачиваясь на каблуках. — Позора, бесчестья… — Он замолчал, потом щелкнул пальцами. — А! И мое любимое — синяка.

Не следует Джеку так радоваться. Но впрочем, разве он, герцог, не использовал годами эти самые слова, чтобы описать разнообразные эскапады младшего брата?

— Я предпочитаю называть это ситуацией, — поправил он.

Брат улыбнулся. Конечно. Он выкручивался из стольких скандалов и ситуаций, что семейные анналы не могли их перечислить.

— Да уж, ведь твоя ситуация всем ситуациям ситуация, не так ли?

Джеку обязательно так веселиться? Даже если ситуация заслуживает курсива и ударения?

Но, не считая того, что Джек со стороны видел в ситуации Джеймса, был в ней совершенно иной аспект.

Она. Леди Стэндон. Элинор.

Джеймс потер грудь. Вдруг ее сдавило, и застучало сердце.

Как в тот миг, когда он увидел ее.

— Согласен. Я попал в переплет, — признал Джеймс, — но пора вытащить меня оттуда.

Поскольку он не ищет женщину своей мечты. Не ищет интрижку, любовницу. И уж тем более не ищет жену.

Все это в прошлом. По крайней мере, так он говорил себе до половины второго сегодня. Он точно знал, когда увидел ее, поскольку в гостиной на каминной полке стояли часы.

И по какой-то причине казалось важным запомнить этот момент.

Джек отступил.

— Почему ты не поправил ее? Сказал бы, кто ты такой, и ушел.

Конечно, его братцу нужно сообщать маршрут спасения после того, как огонь охватил здание.

И поскольку было легко списать все на путавшиеся мысли — ведь он получил сегодня мощный удар по голове, — нашлось хорошее объяснение, почему он так не поступил, почему не повернулся на каблуках и не вышел, как ожидалось от герцога Паркертона.

Из-за нее. Эти волосы. Эти глаза. Вокруг было немало блондинок. Порой их было как нарциссов весной.

Нет, это именно из-за нее. Элинор.

Леди Стэндон, поправил он себя. Она вошла, взглянула на него, и ему показалось, что он полностью стал совершенно другим.

Он мог поклясться, что и в ее глазах вспыхнули искры, по крайней мере до того момента, пока она не заметила его сюртук, точнее, сюртук Джека, который Паркертон надел, чтобы стать незаметным.

Это уж чересчур.

И он явно не оказался таким уж незаметным для нее. Для прекрасной Элинор.

Пока она не посмотрела на него высокомерно.

На него?! На герцога Паркертона!

Он поднял глаза и увидел, что Джек смотрит на него точь-в-точь так, как их отец, герцог Паркертон. С тревогой и ответственностью.

Нет, этому не бывать. Позволить Джеку взять на себя ответственность?

Джеймс продолжил:

— Леди Стэндон… Я понятия не имел, что волосы могут быть такого цвета.

Джек округлил глаза, потом прищурился:

— Боже милостивый! Она тебя сразила?

До Джеймса не сразу дошел смысл слов брата.

От одного этого предположения Джеймс поднялся и расправил плечи, его поза была столь же внушительной, как в тот день, когда он получил герцогский титул.

— О Господи! Нет! Я не какой-нибудь глупый щенок.

Джек кивнул и недоверчиво посмотрел на брата.

— Я не влюблен в эту леди, — повторил Джеймс, хотя внутренний голос нашептывал ему, что его протест несколько чрезмерный.

— Странные дела творятся, — протянул Джек, рассматривая собственные ногти. — Ты не первый Тремонт, кто влюбился с первого взгляда.

— Влюбился?! — выпалил Джеймс и принялся мерить шагами комнату. — Подобная чепуха не для меня. Просто сегодня весь день пошел кувырком. С тех пор как я вошел в «Уайтс», началась сущая неразбериха.

— Да, я бы на твоем месте в клубе несколько дней не показывался. — Джек взглянул на свежий синяк брата. — По крайней мере, неделю. Ты же не хочешь появиться там с радугой на физиономии.

Джеймс поморщился. Черт! Больно. Лучше некоторое время никому не попадаться на глаза.

— Твоя единственная надежда, что Стью Ходжес в ближайшие дни не станет сплетничать о том, что ты стал свахой. — Губы Джека слегка подрагивали, но на этот раз у него хватило здравого смысла не рассмеяться.