Тайные желания джентльмена

Она повернулась и, прищурив глаза, посмотрела в его удалявшуюся спину. Он отлично знал, кто она такая, и только делал вид, что не знает. Высокомерный, напыщенный сноб! Как он смеет так пренебрежительно обращаться с ней?

- Приятно было снова увидеть тебя, Филипп! - крикнула она ему вслед сладким, как мед, голоском. - Обязательно передай от меня привет Лоренсу.

Он даже не оглянулся. Конечно, он притворился, что не знает ее. Этого требовало хорошее воспитание. Но еще до того, как она подняла голову и он увидел ее лицо, до него донесся запах ванили и корицы, и он понял, что это она. Сохраняя достоинство благовоспитанного постороннего человека, он помог ей собрать вещи, делая вид, что они никогда прежде не встречались, и довел этот фарс до конца, уйдя с места происшествия естественной неторопливой походкой. Однако Филиппу казалось при этом, будто его только что ударили кулаком, и он с трудом удержал равновесие.

Мария Мартингейл.

Он и не знал, что она в Лондоне. По правде говоря, он слишком редко вспоминал о ней, чтобы интересоваться ее местонахождением. Если бы у него была склонность к подобным бесполезным размышлениям, он мог бы представить ее себе женой какого-нибудь доверчивого бедолаги - не аристократа, конечно, потому что, если бы она поднялась так высоко, он бы об этом услышал. Нет. Он мог бы представить ее себе замужем за каким-нибудь процветающим коммерсантом средних лет, проживающей где-нибудь в Хакни или Клапаме. Но он не заметил на ее пальце обручального кольца, что его, откровенно говоря, удивило.

Возможно, она была теперь чьей-нибудь содержанкой. Филипп поразмыслил над таким вариантом, пересекая Чарлз-стрит и выходя на Беркли-сквер, но достигнув пункта своего назначения, отеля «Томас», он был вынужден отказаться от идеи представить себе Марию в роли куртизанки. Хотя ее красота могла бы сослужить ей хорошую службу, если бы она выбрала для себя такое занятие, но он с трудом представлял себе Марию в этой роли. Нет, Мария была кокеткой, которая дразнила и приманивала, но берегла честь для замужества, причем было предостаточно мужчин, которые были бы рады закончить свои мучения, предложив ей обручальное кольцо. Его брат, например, был наверняка готов жениться на ней. Этот болван так бы и сделал, если бы не вмешался Филипп.

К счастью, критической ситуации в виде «свадьбы с побегом» удалось избежать, причем это была одна из многочисленных критических ситуаций, связанных с братом. Филипп не ожидал, что когда-нибудь вновь увидит эту девушку. Ни в районе Мейфэра, ни тем более на улице перед входом в его резиденцию.

Он неожиданно остановился перед входом в отель «Томас», вызвав удивленный взгляд у ливрейного швейцара, который придерживал для него дверь. Интересно, что делала Мария Мартингейл в Мейфэре, стоя в задумчивости возле ступенек, ведущих к входу в его дом?

Он представил себе ее: огромные светло-карие глаза на лице, напоминающем формой сердечко, пряди белокурых волос, выглядывающие из-под соломенной шляпки-канотье, нежные алые губки, раскрывшиеся от удивления.

- От удивления? Как бы не так, - пробормотал он и, войдя в отель, пересек вестибюль, направляясь к чайной комнате. - У этой маленькой интриганки имеется какая-то цель!

О том, что его брат вернулся из Америки и проживает вместе с ним на Халф-Мун-стрит, писали все газеты. Наверное, она прочитала об этом, а также о предстоящей помолвке Лоренса с американской богатой наследницей Синтией Даттон. Поэтому она теперь слоняется возле его дома, выжидая случай увидеться с его братом. Но с какой целью?

Не может же она надеяться вновь возродить романтические отношения с Лоренсом по прошествии двенадцати лет? Он чуть помедлил перед входом в чайную комнату, обдумывая этот вопрос, потом стряхнул пылинку с темно-синего костюма и поправил серебристо-серый жилет. Может быть, она это делает просто из любопытства? Или, возможно, пришла, чтобы попросить денег, хотя это была бы безнадежная трата времени, потому что он уже заплатил ей достаточно, и она должна бы понимать, что больше он не даст ей ни пенса. А на Лоренса, хотя он значительно добрее брата, надеяться нечего, потому что у него денег, как всегда, нет.

Заглянув сквозь раскрытую дверь в чайную комнату, Филипп заметил, что его брат прибыл раньше, чем он. Лоренс никогда не являлся вовремя, и его пунктуальность на сей раз, несомненно, объяснялась тем, что напротив него сидели миловидная шатенка мисс Даттон и ее матушка. Мисс Даттон явно оказывала умиротворяющее воздействие на его своенравного младшего брата, и Филипп очень надеялся, что эта тенденция сохранится и далее.

Он проверил, находится ли идеально завязанный узел его светло-голубого шейного платка точно между жестко накрахмаленными уголками воротника сорочки, и, прежде чем войти в чайную комнату, случайно бросил взгляд на свой лацкан… И остановился как вкопанный.

- Черт бы побрал эту женщину, - пробормотал он, сердито глядя на то, что совсем недавно было непорочно белой камелией в его петлице, а теперь превратилось благодаря стараниям Марии Мартингейл в нечто мятое, искромсанное и грязное.

Раздосадованный этим обстоятельством, он повернул назад, снова пересек вестибюль и вышел из здания. Когда он, остановившись перед продавщицей цветов, стал выбирать подходящую бутоньерку, до него донеслась волна цветочного запаха.

В голову пришли непрошеные воспоминания прошлого. Прекрасный августовский день в розарии Кейн-Холла. Мария, которой тогда было семнадцать лет, собирает букет, Лоренс ей помогает, а сам он сидит неподалеку на скамье, просматривая отчеты земельных агентов. Это было двенадцать лет назад, но Филипп хорошо помнил, как эта парочка стояла возле беседки слишком близко друг от друга, чтобы это можно было назвать приличным, и Лоренс игриво украшал ее волосы бутонами роз, заставляя ее смеяться. Ему следовало бы уже тогда задуматься, не слишком ли далеко зашли отношения между ними, но он понимал лишь, что ее грудной смех отвлекал его от проверки расходов по поместьям.

- С вами все в порядке, господин?

Вопрос молоденькой цветочницы вернул его из прошлого, и он со вздохом вынул из корзинки девушки белую гвоздику. Бросив двухпенсовую монетку в ее ладонь, он снова зашагал к отелю.

Успев по пути выбросить поврежденный цветок камелии и заменить его гвоздикой, он отдал шляпу и перчатки лакею и прогнал из головы все ненужные воспоминания о Марии Мартингейл. Если в ее намерения входит испортить отношения Лоренса и мисс Даттон, то у нее ничего не выйдет, потому что он будет рядом и предотвратит такой поворот событий.

Брат заметил его первым.

- Наконец-то! - воскликнул он и встал, чтобы встретить приближающегося к столу Филиппа. - Где ты был? Ты опоздал на двадцать минут!

- На двадцать минут? - Удивленный Филипп достал часы из жилетного кармана, уверенный, что его братец преувеличивает, но обнаружил, что Лоренс прав. Он опоздал на двадцать две минуты.

- Приношу глубочайшие извинения, - сказал он, обратившись к дамам, и уселся на свободный стул рядом с братом. - Мне пришлось задержаться.

- Земля перестала вращаться! - весело заявил Лоренс. - Мой брат, - добавил он заговорщическим тоном, чуть наклонившись к дамам через стол, - надежен, как «Бритиш рейлз». Он никогда не опаздывает. Так что отсутствие пунктуальности с его стороны на сей раз, должно быть, означает, что произошла какая-нибудь катастрофа. Поставки на верфях идут не по графику? Забастовали докеры? Или отец Синтии решил все-таки не делать нам заказ на постройку трансатлантических лайнеров?

- Не валяй дурака, - сказал Филипп и, поправив манжеты, кивнул официанту, который застыл в ожидании с серебряным чайником в руке. - Как я уже говорил, меня задержали, причем, уверяю вас, это не была катастрофа.

- Но, насколько я тебя знаю, Филипп, это обязательно касалось бизнеса.

- А может быть, и нет, - вставила свое слово мисс Даттон. - Возможно, твой брат встретил очаровательную молодую леди и задержался с ней дольше, чем следовало.