Добродетельная женщина

— Негодяй! — Она рванулась, было вперед, как будто собиралась прыгнуть на Делакорта и выцарапать ему глаза, но Коул ласково положил ладонь на ее плечо.

Дэвид отступил на шаг и с мольбой взглянул на Коула.

— Ты видишь? Она ненормальная! Бестия! Я не позволю ей… — он презрительно кивнул головой в сторону девушки, — оскорблять мое достоинство.

Руки Коула, напрягшись, сжались в увесистые нехристианские кулаки.

— Угомонись, Дэвид, прошу тебя! На мой взгляд, ты оскорбляешь себя собственными же признаниями. Или ты уходишь вместе с Дженет, или мы сейчас подеремся.

По лицу Дэвида пробежала тень замешательства. Он послушно опустил руки и, к удивлению Коула, вышел из комнаты. Сестра поспешила за ним.

Когда дверь за ними закрылась, Коул мысленно выругался и, подойдя к маленькому столику под окном, дрожащими руками налил два бокала вина.

Вернувшись к девушке, он подал ей бокал.

— Выпейте, дитя мое, — мягко сказал он, — или, если хотите, я налью вам капельку бренди. Девушка царственно расправила плечи.

— Спасибо, — сухо произнесла она, — но я не нуждаюсь в успокоительном.

Коул промолчал, жестом указав на кресло. Девушка нехотя села, аккуратно расправив юбку на коленях. Коул подошел к камину и принялся с остервенением ворошить угли кочергой.

Черт бы побрал Дэвида!

«Нет, нет! Прости меня, Господи, за такие слова, но этот парень вечно влипает в истории!» Коул боялся, что на сей раз его непутевый родственник не сумеет выбраться сухим из воды.

Леди Сесилия Маркем-Сэндс была ему незнакома. Впрочем, Коул мало интересовался английской знатью: зачем забивать голову подобными пустяками? Как ученый и скромный служитель церкви, он ограничивался только теми вещами, которые были ему понятны.

Но то, что случилось сейчас… Даже Коул предвидел большой скандал в свете и молил Бога, чтобы тот помог ему хоть как-то смягчить ситуацию.

Он с громким лязгом сунул кочергу обратно в подставку и сел напротив леди Сесилии.

— Видите ли, — мягко начал он, — лорд Делакорт — мой хороший друг, хоть со стороны это выглядит по-другому.

— Он мне об этом сказал, — отозвалась девушка, насмешливо фыркнув.

Коул медленно протянул ей руку.

— Но, прежде всего я священник, поэтому можете не сомневаться: я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам помочь. Вы мне верите?

Леди Сесилия с подозрением взглянула на него, еще раз тихо фыркнула и осторожно вложила ему в ладонь длинные тонкие пальцы.

Коул слегка встревожился. Несмотря на теплую весеннюю погоду, рука девушки была холодна как лед. Это, вероятно, от потрясения. Как только он увидел ее в гостиной — такую бледную, дрожащую и невероятно одинокую, то сразу же подбросил в камин еще поленьев, но это ее не согрело.

Он осторожно сжал ее пальцы.

— Моя дорогая, скажите, кто за вас отвечает? Яркие голубые глаза девушки сердито сверкнули.

— Вообще-то я всегда отвечаю за себя сама, сэр. Коул мысленно улыбнулся.

— Я имел в виду, леди Сесилия, есть ли у вас семья? Отец?

Девушка понимающе сощурилась.

— Мужчина, который меня опекает? Вы это хотите знать? — Она невесело усмехнулась. — Отвечаю: нет. Мой отец умер год назад. У меня есть только старший брат, Харри, лорд Сэндс. Но обычно я больше забочусь о нем, чем он обо мне.

Коул облегченно вздохнул. Это хорошо: по крайней мере, хоть кто-то есть!

— Тогда нам надо связаться с ним, мисс Маркем, — спокойно произнес он. — Дело довольно серьезное.

— Серьезное? — повторила леди Сесилия дрожащим голосом, вырывая свою руку из руки Коула. — Можете не говорить мне об этом, сэр! Ваш друг жестоко оскорбил меня, и мой брат, прекрасно зная это, разрешил ему самым нахальным образом увезти меня из Ньюмаркета.

Коул опустил плечи и задумчиво потер пальцем нос. Да, плохо дело…

— Но почему же, мисс, ваш брат допустил такое?

— Может быть, потому, что он бесхарактерный болван? — ощетинилась леди Сесилия, но быстро утратила боевой пыл. — Простите, — тихо сказала она, прижимая кончики пальцев к виску, как будто у нее разболелась голова. — На самом деле это не так. Просто Харри не знал, что полагается делать в таких случаях.

— И что же, по-вашему, полагается делать?

— Знаете ли, не каждый день молодому человеку приходится наблюдать, как его сестру лапает пьяный распутник. А когда Делакорт, вспылив, обвинил Харри в попытке заманить его в ловушку…

— Заманить в ловушку? — резко перебил Коул. — О чем это вы?

Леди Сесилия надменно вскинула голову.

— У вашего друга Делакорта непомерное самомнение — ему кажется, что двое полунищих сирот способны насильно отвести его под венец, прельстившись его богатством. Меня еще никогда в жизни так не оскорбляли! — Она в сердцах сжала кулаки. — Мы с братом приехали развлечься, посмотреть скачки, и вдруг на меня нападает какой-то неизвестный наглец.

Коул медленно отхлебнул хереса, собираясь с духом, чтобы задать щекотливый вопрос.

— Простите, мисс, — наконец выдавил он, — но я вынужден спросить у вас: что вы делали в конюшнях Ньюмаркета? Да еще в таком виде? Насколько я понял, вы были там… — Он сделал строгое лицо. — Мне трудно говорить вам такие вещи, но конюшни ипподрома не место для молодой дамы — и одетой, и раздетой. Леди Сесилия сокрушенно покачала головой.

— Это все из-за Харри. Долги. Наше поместье…— Она в нерешительности подняла на Коула огромные голубые глаза, но тот смотрел на нее в упор, побуждая говорить дальше. Он пока что ничего не понимал и опасался, что добиваться правды придется ценой женских слез.

Леди Сесилия, вздохнув, начала снова:

— Видите ли, мистер Амхерст, мой брат еще очень молод. К тому же страшно невезуч, хоть в этом и нет его вины. — Она энергично тряхнула копной огненных кудрей. — Так уж повелось в нашей семье. А мы с Харри несовершеннолетние.

— Несовершеннолетние? — Коул окончательно приуныл.

— К сожалению, да… Мне только что исполнилось восемнадцать, а моему брату еще нет двадцати одного. Наш опекун, дядя Регги, очень суров с Харри. Впрочем, часто его суровость оправданна. На этот раз Харри проигрался в карты этому ужасному мистеру Уолдрону и не находил себе места от отчаяния. Надо было как-то заработать, и я сделала то, что умела…

Коул в ужасе охнул.

— О Боже!

Леди Сесилия вдруг от души расхохоталась.

— Нет-нет, мистер Амхерст, это совсем не то, что вы думаете! Дело в том, что наша лошадь, Сэндс-Сеттинг-Стар, победила в пятом заезде. — Девушка подалась вперед. — Папа сам вырастил ее в Холли-Хилле, нашем поместье, — оно неподалеку от Аппер-Брэйфилда. Эта лошадка — единственная удача, которая встретилась моему отцу на жизненном пути. Она быстра, как молния. Выигрыш покрыл бы весь долг Харри, и этот подлец Уолдрон не пошел бы к дяде Регги, как грозился.

Коул, нагнувшись, уперся локтями в колени.

— Признаюсь, леди Сесилия, вы меня заинтриговали. Пожалуйста, продолжайте.

Девушка принялась нервно теребить юбку своего дорожного платья.

— Дело в том, сэр, что вчера вечером бедняга Джед, папин жокей, поужинал скумбрией в одной затрапезной гостинице Боттишема.

— Боттишема? — удивился Коул.

— Да. В отдаленных деревнях и жилье, и еда гораздо дешевле. Я говорила Джеду, чтобы он заказал пирог с бараниной, как мы с Харри, но перед скачками он ест, как воробышек, и…

Коул резко выпрямился. Он уже понял, о чем собирается поведать его собеседница.

— Итак, жокей отравился? А ваш брат не сумел найти другого и обратился к вам? Вы такого же маленького роста… — Коул замолчал.

Леди Сесилия смущенно потупилась.

— Верно… но я отличная наездница, сэр. Сейчас у нас в Холли-Хилле не хватает прислуги, и я помогаю Джеду. Он говорит, что у меня получается почти так же хорошо, как у него. К тому же мы с ним одной комплекции. — Она внезапно подняла голову, откинув с лица золотистые локоны. Глаза ее наконец просветлели. — И мы пришли первыми! Никто даже не понял, что это не Джед привел нашу лошадку к финишу.