Зимняя роза

Ужас наполнил его, и, взвыв от беспомощной ярости и унижения, он поднял руку, чтобы швырнуть свой пистолет на землю.

Второй выстрел разорвал тишину раннего утра, и звук его эхом покатился по равнине. Фэррел издал истошный вопль. Пуля прошила ему руку, и жаркая боль запульсировала во всем теле. Прежде чем дым рассеялся, он упал на холодную, мокрую от росы лужайку и, скорчившись на земле, застонал от боли и унижения. Подняв глаза, он увидел врача, который бинтовал ему руку, и еще чей-то размытый силуэт. Он узнал своего мучителя. При виде того, как хладнокровно Кристофер Ситон пытается куском ткани остановить сочившуюся из его раны кровь, ему стало еще более стыдно.

Сквозь пелену боли Фэррел осознал, что, сделав нечестный выстрел, он проиграл гораздо больше, чем дуэль. Это был сокрушительный удар по его репутации. Больше никто не станет драться с таким трусом, и ему никогда не унять угрызений совести.

— Он ранен по собственной глупости, — донеслись до него слова Ситона, и всхлип отчаяния вырвался из его груди. А Ситон спокойно пояснил: — Если бы он не поднял пистолет, я бы не выстрелил.

— Он выстрелил до сигнала, — донесся издалека голос секунданта. — Вы могли убить его, мистер Ситон, и никто бы не сказал вам ни слова.

— Я не убиваю детей, — хмыкнул Ситон.

— Могу вас заверить, сэр, вы ни в чем не виноваты. Но вам лучше бы убраться отсюда, пока не примчался отец этого парня.

Стараясь показать, что он не нуждается в их снисхождении, Фэррел разразился потоком грязных ругательств, давая выход беспомощной ярости. К его досаде, оскорбления вызвали у Ситона лишь презрительную усмешку, и, не обращая больше внимания на Фэррела, он отвернулся и направился прочь.

Кошмар развеялся, и Фэррел вернулся в суровую реальность. Перед ним стоял полный стакан, но из опасения потерять равновесие и упасть он боялся оторвать от стола здоровую руку, чтобы взять его.

— Ты все переживаешь свое поражение? — вывели его из задумчивости слова Ирены. — Можно подумать, что твоя жизнь кончилась. Лучше бы ты оставил янки в покое, а не изображал взбесившегося петуха.

— Этот человек — лгун, и за это я вызвал его на дуэль. — Фэррел мутным взором оглядел комнату. — Я пытался защитить доброе имя, вот.

— Ха, защитить! Теперь ты инвалид, а мистер Ситон не взял назад ни единого слова из своих обвинений.

— Он возьмет! — взорвался Фэррел. — Он возьмет, или я… или я…

— Что ты? — сердито перебила его Ирена. — Подставишь под пулю вторую руку? Ты дурак, если думаешь, что можешь бороться с таким человеком, как Кристофер Ситон. В следующий раз он просто убьет тебя. — Она с отвращением всплеснула руками. — Он почти вдвое старше тебя, и иногда я думаю, что вдвое умнее. Глупо тягаться с ним, Фэррел.

— Черт тебя побери, девчонка! Ты полагаешь, что солнце встает и садится специально для твоего мистера Ситона. Прямо бог какой-то.

— Что ты несешь? — воскликнула Ирена, ошеломленная таким обвинением. — Я его даже никогда не видела. Все, что я знаю о нем, — это несколько сплетен, за достоверность которых я не ручаюсь.

— О, я тоже их слышал, — фыркнул Фэррел. — Стоит трем надменным девицам собраться вместе, и они уже вовсю судачат о янки и его кошельке. Блеск его денег отражается в их глазах, а без них он был бы не лучше любого из нас. А опыт? Ха, да у меня его не меньше.

— Ты просто дурак.

— Дурак? — Фэррел попытался выпрямиться и достойно ответить на подобное оскорбление, но громкое урчание в животе, по-видимому, изменило его планы, и он жалобно забормотал: — Оставь меня, девчонка. Ты напала на меня в час слабости и уныния.

— Ха, скажи лучше — в час пьянства, — язвительно уточнила Ирена.

Фэррел споткнулся о стул, плюхнулся на него, прикрыл глаза и откинул голову на мягкую спинку.

— Ты принимаешь сторону врага против своего родного брата, — промычал он. — Если бы отец тебя услышал…

От негодования глаза Ирены засверкали. Она подскочила к Фэррелу и схватила его за лацканы сюртука. Не обращая внимания на отвратительный запах перегара, она наклонилась к брату.

— Как ты смеешь обвинять меня? — Фэррел смущенно отвел взгляд. — Я тебе сейчас скажу, братец! — прошипела она, и слова полились из нее потоком. — Какой-то иностранец приплыл к нам на большом корабле. На третий день после появления в порту, — она дернула за ворот сюртука, чтобы подчеркнуть значимость этого факта, — он обвинил нашего отца в шулерстве. Не важно, правда это или нет, но сказал он это при всех. Теперь торговцы Мобри и Уэркингтона настроены против отца. А так как он всем должен, то боится, что его упекут в долговую тюрьму. Вот почему он теперь так усердно пытается выдать меня замуж. А благородному мистеру Ситону, уж наверное, наплевать, какие несчастья он навлек на нашу семью. Да, я считаю его виноватым, но и ты, мой дорогой братец, поступил не лучше, когда бросился на него с оскорблениями, вместо того чтобы замять скандал. С такими людьми нужно вести себя иначе.

Фэррел ошарашенно смотрел на сестру, и Ирена поняла, что он не слышал ни слова.

— Ах, что толку! — Она с отвращением отвернулась. Как еще доказать ему, что так ведут себя только дураки?

Фэррел посмотрел на налитый до краев стакан с виски и облизнул губы, сожалея, что не может попросить Ирену помочь ему.

— Может, ты и старше меня на пару лет, Ирена. — Губы стали как ватные, и он еле говорил. — Но это еще не повод, чтобы читать мне нравоучения, словно ребенку… И он тоже назвал меня… ребенком, — опустив голову, мрачно промямлил Фэррел.

Ирена расхаживала перед камином взад и вперед, пытаясь найти слова, которые дойдут до ее брата, пока не услышала слабое похрапывание. Она обернулась и увидела, что голова Фэррела упала на грудь. Вслед за первым тихим похрапыванием последовали другие, более громкие и раскатистые звуки, и Ирена с ужасом поняла, какую допустила ошибку, не проводив брата прямо в его комнату. Вот-вот приедет Сайлес Чемберс, и ее гордости будет нанесен чувствительный удар. Оставалось надеяться, что отец вернется раньше.

В следующее мгновение Ирена осознала, что ленивое постукивание копыт, доносившееся с улицы, затихло перед их дверью. Ирена напряженно ждала следующих звуков, которые подсказали бы ей, куда направился всадник. Как назло, по ступенькам застучали шаги и почти тут же раздался громкий стук в дверь.