Украденные ночи (Полночный вальс)

При таком положении дел не было ничего предосудительного в том, что мадам Деклуе воспользовалась присутствием у себя в гостях старинной приятельницы мадам Тон-Тон с племянницей и присмотрела Амалию в жены своему единственному сыну — Жюльену.

Сначала Амалия отказалась, сославшись на то, что привыкла к одиночеству, к положению компаньонки при старой тете и иного не желает. Кроме того, она так сильно была привязана к Этьену, так беззаветно его любила, что просто представить себе не могла на его месте другого мужчину.

Столь прямодушные аргументы не только не тронули сердце тети Тон-Тон, но рассердили ее. Она заявила, что Амалия не должна жить одним прошлым, закопав себя в могилу раньше времени, и что ей не следует преувеличивать свою роль в судьбе бедной тетушки — о мадам Тон-Тон вполне могут позаботиться пятеро детей и пятнадцать внуков. И надо быть круглой идиоткой, чтобы упустить столь выгодную с любой точки зрения партию. Став женой Жюльена Деклуе, Амалия обретет уважение и богатство: драгоценности, лучшие наряды из Парижа, собственный выезд, путешествия по всему миру, поездки в милую Францию, с которой все еще сохранялись родственные связи. Зимой она сможет жить в городском особняке, расположенном в самом престижном и живописном районе Нового Орлеана, куда не стыдно пригласить известных и влиятельных людей, сможет бывать в опере, присутствовать на роскошных балах и торжественных раутах. Весной и осенью приятно жить в поместье «Дивная роща» на берегу реки Теш неподалеку от Сан-Мартинвиля. От летнего зноя лучше всего прятаться на острове Дернир, расположенном в заливе неподалеку от курортного побережья Луизианы, где у семейства Деклуе собственная вилла, овеваемая мягким морским бризом. Если такая перспектива не привлекает Амалию, то стоит подумать о муже и будущих детях. О чем еще может мечтать девушка двадцати четырех лет без средств? Хочется уважения, внимания, нежности? Но и это не заказано: Жюльен Деклуе — завидный жених, один из самых привлекательных молодых людей Нового Орлеана, воспитанный и любезный.

«Такого легко полюбить», — подумала Амалия при их первой встрече. До свадьбы они виделись дважды, и оба раза, как этого требовал обычай, в присутствии родственников. Даже официальное предложение Жюльен сделал под неусыпным оком мадам Тон-Тон. Приняв его, Амалия удостоилась нежного поцелуя в лоб. Однако темные искрящиеся глаза жениха обещали многое, и Амалия успокоилась, решив, что на смену мрачной полосе в ее жизни пришли наконец счастье и удача.

Свадьба — праздник для гостей и мука для молодых. Амалия нервничала в ожидании пяти дней уединения, которые по обычаю следовали сразу за торжествами. Но ее страхи оказались напрасными. Жюльен с деликатностью и пониманием отнесся к ее переживаниям, предложив провести эти дни так, чтобы ближе познакомиться, лучше узнать друг друга, но без вынужденной близости. Они спали раздельно в смежных комнатах. Амалия была бесконечно благодарна мужу за эту отсрочку и за чуткость. Какие возвышенные надежды она возлагала на этот брак!

Однако прежде чем начать семейную жизнь, молодожены должны были по традиции нанести визиты родственникам, живущим в верховье и низовье реки, на побережье залива и на островах. Жюльен настоял на том, чтобы обновить гардероб Амалии, тактично отвергнув платья, приобретенные ею к свадьбе. Конечно, она слишком долго носила траур, чтобы следить за изменчивой модой.

Надо сказать, что муж Амалии обладал отменным вкусом. Он сопровождал ее в поездках по портнихам, помогал отбирать ткани, выказывая недюжинные познания в области цвета, фактуры, качества, с удовольствием рассматривал вместе с женой модные журналы, фасоны на присланных из Парижа куклах, давал дельные советы. Но и это не все. Жюльен повел жену в лучшее ателье головных уборов за чепцами, шляпами и шляпками, вуалями и накидками, чтобы защитить кожу лица от солнца и дождя. Затем они отправились к галантерейщику за перчатками из тончайшей кожи и шелка, к башмачнику за бальными, выходными и комнатными туфлями, к ювелиру за украшениями, которые могли бы достойно завершить эти многочисленные туалеты. Никогда еще об Амалии так не заботились, никогда так не баловали, никогда не были с ней так внимательны и предупредительны.

Потом настала ночь, когда Амалия проснулась и обнаружила, что Жюльен стоит рядом с постелью. Неожиданно для себя она ощутила трепет и прилив необыкновенной нежности, когда он опустился возле нее. Его поцелуи были пылкими и нежными, легкие прикосновения туманили разум, изысканные ласки возбуждали в ней неведомое ранее желание. Страх прошел, Амалия готова была стать его женой, хотела этого, стремилась к этому. Жюльен бережно снял с нее ночную рубашку, покрыл ласковыми поцелуями ее лицо, шею, грудь и… И все!

Он отодвинулся от нее и замер, уставившись в темноту. Сначала Амалия не поняла, что произошло, испугалась, что по своей неопытности сделала что-то не то, не так, чем-то оттолкнула мужа, обидела его. Она потянулась к Жюльену, неловко пытаясь возбудить его желание, но он медленно отвел от себя ее руку и положил рядом. Кончилось тем, что он разрыдался, как ребенок, заглушая всхлипывания, захлебываясь своим горем, смысл которого Амалия не могла понять. Еще дважды Жюльен пытался овладеть ею: один раз на пароходе, когда они возвращались после необходимых визитов к родственникам, а другой — после того, как поселились в «Дивной роще», чтобы провести там весну, однако результат оказался прежним.

Амалия отвернулась от окна. Запустив гребень в перепутавшиеся волосы, она поежилась: в комнате было сыро и прохладно. «Не помешало бы погреться у камина, — подумала она, протягивая руку к шнурку звонка, но, вспомнив о возможном наводнении, решила не сидеть сложа руки в доме. — Надо чем-то помочь, иначе вода может затопить „Рощу“. — Недавно она открыла для себя, что занятия по хозяйству отвлекают от мрачных дум и жалости к самой себе.

Не то чтобы она сожалела о своем поспешном замужестве — Жюльен был хорошим компаньоном, когда хотел этого и когда оставался на плантации, а не уезжал развлекаться в Сан-Мартинвиль, возвращаясь порой за полночь. Конечно, найдется немало женщин, которые считали великой глупостью возлагать слишком большие надежды на физический союз мужчины и женщины; по их убеждению, надо только радоваться, если кому-то удается избежать этой обузы. Такого рода суждения она не раз слышала в доме тетки от приезжавших к ней на вечерний чай пожилых дам, которые, забывая о присутствии в комнате незамужней девушки, говорили вслух о подобных вещах.

Амалия не разделяла эти взгляды. Порой ее охватывало непреодолимое желание оказаться в чьих-то объятиях, ощущать мужскую силу, способную одолеть ее сопротивление.

Она любила своего мужа, очень любила. Порой у нее возникало дерзкое желание защитить его своей любовью. Но от кого? У Жюльена было столько восхитительных качеств: умение понять, что-то тактично не заметить; щедрость; стремление комплиментом, добрым словом ободрить человека, поддержать. Многие молодые женщины, вероятно, завидовали Амалии, что у нее такой славный муж: высокий красивый брюнет с аристократическими манерами. И все же бывали минуты, когда его грациозность, его манеры раздражали ее, а очаровательная улыбка казалась оскорбительной насмешкой. Тогда Амалии хотелось закричать, сделать что-то вызывающе-дикое: ударить, оскорбить, что выведет его из себя, заставит сбросить маску невозмутимого безразличия, привлечет внимание к ней и рассеет наконец комплекс ее женской неполноценности, от которого она так страдала.

А что Жюльен испытывал к ней? Амалия не была уверена, но сильно опасалась, что его влюбленность заключалась лишь в заботе о ее удобствах.

«Не наши ли отношения с мужем обсуждались только что в гостиной Мами?! — ужаснулась Амалия. — Этим можно объяснить внезапное смущение Мами и те странные взгляды, которые бросал в ее сторону Роберт Фарнум. Хотя понять его нетрудно. Наверное, не каждый день встретишь такое: девственная жена при живом муже. Подобную невидаль стоит рассмотреть повнимательнее, чтобы понять, почему молодой муж не желает спать со своей женой».