Единорог и три короны

Никто не забыл, как она бросилась с ножом на какого-то пришлого человека, который вздумал задирать его, Пьера! Все это произошло на глазах всей деревни, при многочисленных свидетелях, и мирные савояры потом долго обсуждали волнующее событие. Все сошлись на том, что, если бы бродяга не бросился бежать, она бы его прикончила!

Такой характер мог отпугнуть самого отчаянного воздыхателя! Пьер должен был с сожалением признать, что порой это оборачивалось и против него. Что поделаешь с настырной девчонкой? Лучше уж рассказать ей о своих утренних злоключениях. Он уже открыл рот, как вдруг заметил, что кусты за спиной молочной сестры подозрительно зашевелились.

— Осторожно, Камилла! — выдохнул он, увидев двух вооруженных мужчин.

Девушка мгновенно обернулась и тут же поняла, отчего взволновался Пьер.

— Кто вы такие? — крикнула она незнакомцам. — Почему прячетесь?

Злобный смех был ей ответом.

В долю секунды она приняла решение: легко спрыгнула с ветки дерева на землю и бросилась к шпаге, которую бросила в густой траве. Схватив клинок, она быстро сорвала с острия предохранительный наконечник и приняла боевую стойку, готовясь отразить нападение обоих противников.

— Пьер, — крикнула она брату, — беги! Беги за Тибором!

Карлик застыл на месте, не решаясь оставить ее одну.

Незнакомцы между тем уже не прятались — встав в полный рост, они двинулись к Камилле. Оба были вооружены до зубов, и намерения их были ясны — они готовились убить девушку! Один из них производил особенно отталкивающее впечатление: кривой на левый глаз, с обрубком вместо носа, омерзительно грязный. Второй походил на судейского, был опрятно одет и явно не принадлежал к бандитам с большой дороги. Но именно от него исходила главная угроза — в глазах его, устремленных на Камиллу, сверкала ненависть, а лицо искривилось гримасой злобной радости. Он напоминал хищника, готового растерзать свою жертву, — это, несомненно, был главарь, тогда как одноглазый — всего лишь подручный.

— Пьер, во имя неба, исполняй мой приказ! — задыхаясь, произнесла Камилла.

Решительный тон девушки возымел действие, и карлик пустился бежать сломя голову, мысленно проклиная свои коротенькие ножки, не позволявшие развить нужную скорость. Подруга же его заняла позицию таким образом, чтобы помешать врагам пуститься в погоню за ним.

Впрочем, тех явно не интересовал Пьер. Камилла следила за ними, силясь обрести хладнокровие, а двое злоумышленников подходили к ней не торопясь, уверенные в успехе своего предприятия. Напряжение достигло высшего предела.

У девушки отчаянно колотилось сердце, но она старалась дышать ровно, чтобы сосредоточиться перед схваткой. Мысленно она оценила их вооружение; один держал в руках шпагу и кинжал, второй только шпагу, зато на поясе у него висел пистолет. Камилла поняла, отчего он не стреляет, — с ней хотели разделаться не привлекая внимания. В любом случае пистолет опаснее всего — против этой угрозы она бессильна.

Камилла напряглась в ожидании атаки. Бандиты заторопились, зная, что Пьер ринулся за помощью.

Она медленно отступила, прислонившись спиной к ореховому дереву — нужно лишить их возможности подобраться к ней сзади. Ей не хотелось нападать первой, ибо следовало любой ценой выиграть время. Она благословляла небо за свою рассеянность; если бы она была аккуратной ученицей, то давно бы отнесла рапиру на место по окончании урока и оказалась бы безоружной перед убийцами!

Враги бросились в атаку одновременно. Опередив их на какое-то мгновение, она отклонилась влево и вонзила шпагу в плечо человека, вооруженного кинжалом, а затем отразила удар второго бандита. Тот отпрянул, увидев, как сообщник повалился на землю с визгом свиньи, которую режут, однако тут же пришел в себя и с яростным воплем ринулся на Камиллу. Шпага его со свистом рассекала воздух.

Девушка поначалу только оборонялась, примериваясь к своему противнику и стараясь оценить его искусство. Он должен был скоро выдохнуться — при каждом замахе крякал, как лесник, но удары наносил с такой силой, что девушке пришлось взяться за эфес обеими руками, иначе она рисковала просто опрокинуться на спину.

Опередив возможности бандита, девушка перешла в наступление, Удары ее были точны, хотя ей очень мешали распущенные волосы, падавшие на глаза.

И вот противник на секунду замешкался, опустив клинок чуть ниже, чем следовало. Эта оплошность оказалась для него роковой — Камилла, сделав мгновенный выпад, поразила его в сердце. Кровь обагрила ее руку. Убийца пошатнулся, во взгляде его сверкнула ненависть, смешанная с некоторым удивлением, из груди вырвался хрип — и он ничком рухнул на землю к ногам Камиллы.

Девушка молча смотрела на безжизненное тело. У нее кружилась голова, запах крови забил ноздри, во рту пересохло. На смену страшному звону клинков пришла тягостная тишина, прерываемая лишь стонами раненою, валявшегося неподалеку.

Тибор, который примчался в сад с саблей в руках, нашел свою ученицу в состоянии почти полного оцепенения. Увидев, как она бледна, как запачкана в крови ее одежда, он решил, что она ранена. Но девушка, заметив встревоженное лицо верного венгра, уже очнулась.

— Все хорошо, — с трудом выговорила она. — Со мной все в порядке. — И тут ее прорвало: — Кто эти люди? Ты мне можешь хоть что-нибудь объяснить? Почему они хотели убить меня? Понятно, что выслеживали именно меня. На Пьера они даже внимания не обратили. Почему они явились сюда? Почему? Почему?

Казалось, она так я будет бесконечно повторять этот вопрос. Тибор мог бы ей ответить, но предпочел отложить объяснения на потом. Прежде всего следовало предупредить барона.

Когда в сад ворвалась Кларисса с вилами в руках, Тибор передал девушку на ее попечение. Ему хотелось без помех допросить раненого.

Славная савоярка всплеснула руками, увидев свою воспитанницу в крови, однако Тибор сделал успокаивающий жест, и она мягко обняла девушку за плечи.

— Пойдем-ка, — сказала добрая женщина, увлекая Камиллу к дому. — Тебе надо умыться и сменить одежду.

3

Стоя посреди двора, Камилла с ожесточением обливалась водой из ведра — у нее было ощущение, что кровь убитого ею человека не сойдет никогда и будет преследовать ее всю жизнь. Кларисса некоторое время молча наблюдала за девушкой, а затем, видя, что та не в силах остановиться, властно сказала:

— Хватит уж мокнуть. Тебе надо переодеться. И выпить чашку бульона, это пойдет тебе на пользу.

Тут она заметила венгра, который направлялся к замку, взвалив на плечо раненою. Шагавший следом Пьер крикнул, повернувшись к женщинам:

— Из него ничего не удалось вытянуть, он всего ЛИШЬ подручный. Говорит, ЧТО второй, мертвый, заплатил ему кругленькую сумму за убийство Камиллы. А больше он ничего не знает.

— Но почему? — топнула ногой Камилла. Зачем им убивать племянницу деревенского дворянина?

— Думаю, барон тебе кое-что объяснит. Тибор хочет первым поговорить с ним, но тебе велено идти в замок, как только приведешь себя в порядок и слегка передохнешь.

— Я не нуждаюсь в отдыхе, поспешно ответила девушка, — и прекрасно себя чувствую.

Но тут голова у нее закружилась, и она вспомнила, что с самого утра ничего не ела. Пожалуй, ей совсем не помешает перекусить после таких переживаний. На смену растерянности пришел гнев: она жаждала получить ответы на все вопросы. Тем не менее с удовольствием выпила предложенный Клариссой бульон с ржаными оладьями и немного успокоилась. Присущий девушке оптимизм возобладал, и она подумала не без самодовольства, что совсем неплохо справилась с делом. Один противник убит, а второй ранен — в такой ситуации, когда ее застали врасплох! С сердца словно камень упал, и она весело побежала в замок.

Андре де Бассампьеру было около шестидесяти лет. Несмотря на невысокий рост и заметное брюшко он производил внушительное впечатление. Седые волосы он зачесывая назад и подвязывал черным бархатным бантом. Он был слегка лысоват, но орлиный нос, презрительно сжатые губы и черные проницательные глаза придавали ему несколько устрашающий вид. Угловатое худое лицо поражало своей моложавостью — чувствовалось, что этот человек вел деятельный и здоровый образ жизни. Барон долгое время был товарищем по оружию короля Виктора-Амедея — тогда еще просто герцога. По к придворной карьере испытывал неодолимое отвращение, и, когда монарх перестал нуждаться в его услугах по окончании воины за испанское наследство, он удалился в свои земли, в савойскую глушь.