Обрученная с ветром

Нет!

Нет! Господи! Это было очевидно! Он ничего не знал об истине, он не доверял ей, никогда не доверял. Теперь, когда прошло столько времени, он все еще осуждал ее!

Она почувствовала внутреннюю дрожь. Она никогда не позволяла ему знать, как глубоко любила его. Никогда!

Она приподняла подбородок.

— Привидение? Действительно! Вытащенное из глубин ада!

— Да, леди, действительно, — тихо сказал он. — И, Роза, ты узнаешь, что пробудила демона!

Она попыталась проигнорировать его тон, попыталась не услышать ярость и месть в его голосе. Как презирала она себя в этот момент, ведь, видит Бог, после всего, что прошло, теперь она вступила в новую полосу страданий. Даже когда он говорил, она вспоминала ощущение его шепота у своего тела, прикосновение его сильных пальцев, тепло, идущее от него, сладкое колдовство его объятий.

Нет!

Она не подбежит к нему, не будет дурой. Конечно же, она не могла отбросить в сторону всякое достоинство и гордость!

— Я думала, вы мертвы! — сказала она, подняв подбородок.

— Мне очень жаль, что я разочаровал вас, — хрипло ответил он, осуждая ее этими серебристыми глазами.

— Но… Победитель драконов…

— Ну, видите ли, моя радость, меня оставили умирать. — Обращение было чем угодно, только не лаской. — Но мне повезло. Меня подобрал испанец, имеющий зуб против англичан. Надо мной трудились и избивали день и ночь и сделали меня вечно благодарным за спасение. Естественно, когда я обрел свободу… — На мгновение он замолчал и добавил с едкой горечью: — И когда я избавился от капитана, я стал пиратом, грабящим других испанцев.

Его захватили испанцы. Били. Эти слова снова вызвали боль в ее душе, но она не могла показать этого. Нет, ведь он так сильно гневался на нее.

— Это английское судно! — напомнила она, стараясь не выдать своих чувств.

— О да, я знаю, — ответил он низким хриплым голосом.

Потом он склонился над койкой. Близко к ней. Так близко. Его пальцы обхватили резное изголовье койки. Его рука рядом с ней напоминала стальную перекладину в тюремной двери.

— Но я услышал, что вы на борту, любовь моя, — мягко сказал он, заливая ее серебром своих глаз, принося новую жизнь ее телу и вызывая горячую дрожь в спине. — Не говоря о том, что это мой собственный корабль.

— Так чего же вы хотите? — воскликнула она, решив не отодвигаться больше и держаться холодно. Но она дрожала и молилась, чтобы голос не выдал ее.

— Чего я хочу? — он оттолкнул изголовье, неотрывно глядя на нее с высоко поднятой темной бровью. Губы искривились в сардонической улыбке. Внезапно в воздухе снова блеснуло серебро его клинка, кончик снова уперся в ее горло.

Она заставила себя не шевелиться. Он снова наклонился близко, улыбка изогнула губы еще больше.

— В самом деле, чего вы хотите? — повторила она холодно, не обращая внимания на шпагу, встречая его взгляд прищуренными глазами.

— Чего я хочу? — повторил он очень, очень тихо.

Клинок двинулся с удивительной точностью, срывая лоскутья, оставшиеся от ее корсажа. Роза стиснула зубы, но не дрогнула.

— Я хочу того, чего хочет каждый хороший пират! — говорил он, снова близко наклоняясь. — Добычи, богатства! Испанских реалов! Кораблей, грузов, заложников. И — мести.

Клинок нависал над ней. Она собрала всю свою гордость и гнев и оттолкнула его. Он улыбнулся, опустив клинок.

— Вы — глупец, Пирс Дефорт! — тихо сказала она, прикрывая корсаж, насколько это было возможно. — Оставайтесь им, если вам угодно. Те, кто предал вас, все еще в Англии. Если бы вы не были таким дураком, вы бы знали, что я невиновна…

— Однажды я поверил в вашу невиновность, — прервал он. — Я заплатил за эту небольшую глупость!

— Вы все еще не понимаете правды! — воскликнула она. — И все же, даже если вы и глупец, я не выдам вашу тайну. Я никому не скажу, кто вы!

— Как вы великодушны!

— Только верните меня моему отцу и…

— Леди, вы, должно быть, сошли с ума!

— Он заплатит вам! Вы только что сказали, что вам нужна добыча…

— И месть. Месть гораздо дороже моей душе!

Месть! Мстить ей! Ей захотелось пощечиной изгнать торжество из его глаз, ведь он делал такую дьявольскую ошибку. Он всегда неверно судил о ней! Он заслуживает мучений от ее рук, конечно же, не наоборот! С внезапной яростью она топнула ногой.

— Вы отпустите меня! Вы не имеете права…

— Но я имею!

Внезапно он обнял ее, притягивая к себе. И в первый раз после, казалось, вечности она ощутила трепет мышц его крепкого худого тела, снова ощутила силу, согревавшую ее в сновидениях. Ощутила ярость и напряжение, дрожащие глубоко, глубоко внутри…

— Отпустите меня! — настаивала она.

— Знаете, — сказал он вполне вежливо, хотя его хватка не стала менее свирепой, — вы всегда были своевольной. Маленькой злючкой. Ну, любовь моя, на этот раз силы воли окажется недостаточно. Возможно, со временем я отпущу вас. Но если я это сделаю, это будет не ради денег, а только потому, что я устану от своего мщения.

— Ублюдок! — прошипела она. Он кивнул.

— Верно, леди Роза. Рассчитывайте на это. Я расправлюсь с вами. И я вернусь в Англию и разберусь с остальными, обещаю вам.

— Вы не можете вернуться в Англию! Глупец! Вас повесят!

— По правде говоря, какая разница? Повесят ли меня за убийство, которого я не совершал, или за пиратство? И, поверьте, месть стоит любого риска. Знаете, были времена, когда только мысли о мщении поддерживали во мне жизнь. Однако со мщением придется немного подождать. У меня есть срочные дела. Но не бойтесь. Я вернусь.

Он отпустил ее и, повернувшись, большими шагами направился к двери.

— Черт побери, жалкий ублюдок! — крикнула она вслед, в панике повысив голос. — Вы глупец, и вы ошибаетесь! Говорю вам, отпустите меня! Вы не имеете права, никакого права…

Она замолчала, невольно ахнув, потому что он внезапно, со злобой, пересек пространство между ними. Руки крепко обхватили ее. Он поднимал ее. Внезапно она оказалась снова отброшенной на койку, и на этот раз он был сверху, навалившись и неистово уставясь на нее. Она дернулась, бешено извиваясь, чтобы освободиться, подняв руку в дикой решимости ударить его.

Но он поймал ее руку и крепко прижал ее к постели.

— Не искушай меня, Роза!

Она боролась с приступом слез, с дрожью, охватившей ее — и с побуждением сдаться. О, ощущение его пальцев! Как много ночей лежала она без сна, в муках, страдая от потери. И теперь это прикосновение!

Она с трудом проглотила ком в горле, сдерживая себя. Она не выдаст себя. Ни за что, когда его слова и сердце так озлоблены, ни за что, раз он остался в живых и так сильно презирает ее. Ни за что, ведь это она должна гневаться на него! Она не сдастся. Даже если желание сохранилось…

— Черт побери, вы не имеете права, — повторила она.

— Ошибаетесь, я имею полное право, — проревел он. Внезапно он стиснул зубы, глядя на нее. Он протянул руку, и на одно мимолетное мгновение показалось, что он дотронулся до нее с некоторой нежностью, костяшки пальцев слегка тронули ее щеки. Потом он сжал пальцы в кулак и отдернул руку. — Вы забыли, что вы — моя жена!

Замерев, она лежала и не сводила с него глаз.

— У меня никогда не было возможности забыть! — ответила она.

— А, вы считали себя вдовой, невообразимо богатой? Простите, любовь моя. Я жив.

— Дурак, ублюдок, — прошептала она.

— А, но все же еще муж!

Мгновение они оба лежали очень спокойно, глядя друг на друга. Потом, с проклятием, он оторвался от нее и встал. Он стоял к ней спиной, плечи его были широкими и прямыми, спина напряжена, руки со сжатыми кулаками опущены. Он шагнул к двери. Роза услышала, как она открылась и затем захлопнулась.

Она перекатилась на бок, сворачиваясь в клубок, чтобы успокоить резкую боль в сердце.

Да, она была его женой.

«И с самого начала я ненавидела его», — сказала она себе.

Ненавидела его.

Любила его.

Она вскочила, паника и ярость охватили ее с такой силой, что она решила сбежать с корабля, чего бы ни стоило осуществление этого подвига. Она ринулась к двери, навалилась на нее, потом тихо зарыдала, потому что он позаботился о том, чтобы дверь была забаррикадирована снаружи. Он знал, что она попытается удрать.