Ожерелье для возлюбленной

– Надеюсь, это не значит, что ты больше никогда не полюбишь?

– Именно так я и думаю.

– Но как же Мэри Роуз? Ты хоть немножко влюблен в нее?

– Мне нравится эта девушка. Я не женился бы, если бы это было не так. Прелестная юная женщина с хорошим характером и прекрасной родословной, о чем еще мечтать?

Глаза Итана округлились.

– Нужно ли напоминать тебе, мой милый друг, что мы говорим о женщине, а не о лошадях?

Корд отвернулся, следя за рыжеволосой красавицей в другом конце зала.

– Ты правильно делаешь, игнорируя ее. Не знаю, смог ли я быть таким великодушным.

Рейф усмехнулся:

– Поверь, мой друг, сие не так уж трудно. Эта женщина больше ничего не значит для меня – абсолютно ничего.

Но его взгляд невольно проследовал туда, в другую сторону зала, и поймал яркий блеск ее волос, забранных в узел на макушке. И страх жаром обдал его. Он хотел пройти через зал, вцепиться ей в горло и сжимать его до тех пор, пока она не перестанет дышать. Это чувство, которое было неведомо ему до того дня, когда он в последний раз видел ее, – пять лет назад.

Воспоминания всплыли с пугающей ясностью… Недельное пребывание в загородном имении его друга Оливера Рэндалла. Волнение, которое он испытывал, зная, что Даниэла, ее мать и тетя будут среди приглашенных. Олли Рэндалл был третьим сыном маркиза Каверли, фамильное владение которого Вудхевен отличалось непревзойденным великолепием.

Визит проходил чудесно, по крайней мере для Рейфа. Долгое ленивое времяпрепровождение рядом с Даниэлой, вечера с танцами и возможностью улучить минутку и побыть с ней наедине. За два дня до конца недели Рейф натолкнулся на записку. Он узнал руку Даниэлы. Послание было адресовано Оливеру, видимо, прочитано им и небрежно брошено. В нем Дэни приглашала Олли прийти к ней в спальню ночью.

«Я должна увидеть вас, Оливер. Только вы можете спасти меня от ужасной ошибки, которую я намерена совершить. Пожалуйста, приходите ко мне в спальню в полночь. Я буду ждать…

Ваша Даниэла».

Рейф не знал, что и думать, он разрывался между сомнением и гневом. Они любили друг друга, и он верил, что она предана ему.

Прошло всего несколько минут после полуночи, когда Рейф постучал, затем нажал на ручку двери. Когда дверь отворилась, он увидел своего друга в постели рядом с Даниэлой. Оливер, абсолютно голый, лежал рядом с женщиной, которую Рейф любил.

Он все еще помнил тот приступ тошноты, который подкатил к горлу, и безмерное отчаяние от ее предательства.

И сейчас, стоило ему подумать об этом, он ощутил его снова. Когда музыка достигла крещендо, Рейф посмотрел на оркестрантов, решив отогнать прочь воспоминания и забыть то, что было пять лет назад.

Он провел следующий час, танцуя с женами своих друзей, а потом кружился в вальсе с Мэри Роуз. Далее последовали короткие выступления организаторов бала. Когда он услышал Флору Дюваль-Чемберлен, то понял, почему Да-ниэла пришла сюда. По крайней мере это хоть как-то объясняло ее появление.

Возможно, были и другие мотивы, он никогда не узнает, какие именно. Когда выступления закончились и танцы тоже, Рейф снова посмотрел в другой конец зала.

Но Даниэла Дюваль ушла. Ее нигде не было видно.

Глава 2

– Ты заметила, как он смотрел на нее? – спросила Виктория Истон, она же графиня Брант, сидя на бархатной софе в Голубой гостиной лондонского особняка, где она жила вместе с мужем и десятимесячным сыном. Ее светловолосая элегантная сестра Клер Персивал Чезвик и ее лучшая подруга Грейс Шарп, маркиза Белфорд, расположились в нескольких шагах от нее.

– Да, там явно что-то не так, – согласилась Грейс. – А какой огонь в его глазах! Я давно не видела подобного выражения на его лице.

– Возможно, он просто разозлился из-за ее прихода, – возразила Клер. – Я бы многое отдала, чтобы посмотреть на это собственными глазами.

Тори просила принести чай, дворецкий еще не появился, хотя она слышала, как он катит тележку по мраморному полу коридора по ту сторону двери.

– Вот и пеняй на себя. Ты не пошла, потому что хотела остаться дома с Перси, и вы занимались куда более интересными вещами, чем посещение благотворительного бала.

Клер рассмеялась. Она была самой младшей в кругу этих женщин и даже после того как вышла замуж, сумела сохранить наивность.

– Мы провели чудесный вечер. Перси такой романтик! Но мне очень хотелось бы взглянуть на эту роковую женщину.

– Мне так жаль Рейфа, – вздохнула Грейс. – Он, должно быть, действительно любил ее. Хотя он и старался скрыть это, но был вне себя. Подумать только, после стольких лет!

– Да, Рейф редко теряет самообладание, – согласилась Тори. Она покачала хорошенькой головкой. – Страшно вспомнить, что она сделала с ним. Я удивляюсь, как ей удалось так одурачить его? Рейф обычно хорошо разбирается в людях.

– А что она все-таки сделала? – спросила Клер, подвигаясь поближе вместе со своим стулом.

– Как рассказывал Корд, Даниэла пригласила друга Рейфа к себе в постель, причем Рейф и другие гости были в это время внизу, в холле. Он застал их, и это был конец отношений. Помолвка была, разумеется, расторгнута. Все это получило широкую огласку. И эта скандальная история преследует его с тех пор.

Грейс старательно разглаживала складку на юбке своего платья из абрикосового муслина с завышенной талией, как требовала мода тех лет.

– Даниэла Дюваль – вот та причина, из-за которой Рейф решил жениться без любви, – заявила Грейс. Неделю назад ее маленькому сыну Эндрю Итану исполнилось шесть месяцев, несмотря на это, Грейс снова обрела великолепную форму, и ее фигурка, как и прежде, отличалась грациозностью.

В гостиную после предварительного стука и разрешения хозяйки вошел Тиммонс, невысокий полноватый дворецкий. Он подкатил чайный столик к софе и незаметно вышел из комнаты.

– Еще не все потеряно, – сказала Виктория, обращаясь к Грейс, и наклонилась, чтобы налить чай в три прелестные чашки с золотой каймой. – Ты ведь дала Рейфу ожерелье, значит, еще есть надежда. Пусть маленькая, но есть.

Рейф участвовал в спасении жизни Грейс и ее маленького сына. Она хотела, чтобы ее друг нашел свое счастье, как она обрела его с Итаном и потому подарила герцогу это необыкновенное ожерелье. Ожерелье невесты, старинная вещь, сделанная в тринадцатом веке для невесты лорда Фаллона. Говорили, что оно обладает сверхъестественной силой – может принести огромную радость или ужасную трагедию. Это зависело оттого, было ли чистым сердце его владельца или владелицы.

– Я думаю, ты права, – согласилась Грейс. – Ожерелье у Рейфа, поэтому у него есть шанс стать счастливым.

Клер методично гладила тонкую ручку чашки.

– Что, если все, что случилось с тобой и Тори, было чистым совпадением и никак не связано с ожерельем? Ведь такое могло случиться, правда?

Тори вздохнула. Ее сестра, возможно, права.

– Все может быть. Но… – Но Тори не могла не думать о том времени, когда ожерелье принадлежало ей, о прекрасном мужчине, за которого она вышла замуж, и их прелестном маленьком сынишке Джереми Корделле, который сейчас мирно спал в своей кроватке в детской.

Она не могла выбросить из головы тот факт, что, когда она отдала ожерелье Грейс, та встретила Итана и спасла от ужаса, который едва не погубил его. И теперь у Грейс тоже прекрасные муж и сын.

И потом был еще ее отчим Майлз Уайтинг, барон Харвуд, ужасный человек, который какое-то время владел ожерельем, а сейчас лежит в могиле.

Виктория вздрогнула, стараясь отбросить неприятную мысль.

– Мы все знаем, у Рейфа доброе сердце. И можем только надеяться, что ожерелье поможет ему обрести счастье.

Клер подняла глаза от замысловатого рисунка на чашке, который задумчиво изучала.

– Может, герцог влюбится в Мэри Роуз? Это был бы отличный выход.

Тори переглянулась с Грейс, стараясь сдержать улыбку, когда у Грейс округлились глаза.