В сладком плену

— Не хочешь ли рассказать мне об этом?

— Мама иногда приходила в отчаяние, пытаясь устроить судьбу моих сестер, — издалека начала Реба. — Не помогали даже папины деньги.

— Но почему?

— Обе сестры похожи на отца. А у него лицо как морда его собственной лошади. — Каролина опешила от столь грубого сравнения, но Реба только улыбнулась. — Из всех сестер я получилась самой красивой, поэтому мать, у которой много энергии и нет воображения, не заметила, что я унаследовала отцовский ум.

Реба, конечно, имела в виду, что ум позволил ему стать одним из самых преуспевающих торговцев в Англии.

— Мать подпрыгнула бы от радости, сумей она выдать старшую дочь за какого-нибудь столетнего рыцаря, чтобы ее называли леди Джейн. Однако ничего не вышло, и она согласилась на нетитулованного, зато богатого вдовца, которому Джейн была совершенно безразлична. Он женился ради торговых привилегий, данных ему моим отцом. Нелл не так безобразна, как Джейн, и потому мама лелеяла надежду выдать ее за младшего сына какого-нибудь баронета. Но и для средней сестры не нашлось знатного жениха.

— Возможно, она слишком нетерпелива, — пробормотала Каролина. Ей казалось, что на свете полно младших сыновей, готовых ради хорошего приданого жениться на ком угодно.

— Возможно. Мама до сих пор мечтает, как будет танцевать с графами. Видя, что ее сети долго пустуют, она подсунула сестру тому, кого папа счел «хорошим уловом», — племяннику богатого судовладельца из Плимута. В приданое Нелл принесла ему новый корабль! По словам отца, когда его дядя умрет, они будут владеть самым крупным торговым флотом на юге Англии.

Каролина вспомнила о своих родителях. Там были ревность, гнев, даже месть, но к ним не примешивались соображения выгоды. Хотя Петиция тоже настроена на «подходящие» браки для своих дочерей, а те оказались более мужественными или привлекательными, чем Джейн с Нелл, и выбрали Мэрридж-Триз.

— Маме осталось в последний раз бросить кости, — сказала Реба. — До сих пор она держала меня подальше от чужих глаз, а теперь будет искать мне какого-нибудь младшего отпрыска из дворянского рода. Но со мной это не пройдет. Я лучше своих некрасивых сестер, лучше своей безмозглой матушки. У меня есть собственный вкус и ум отца; я добьюсь большего, чем все они!

— Значит, ты намерена выбирать сама?

— Я уже выбрала, — хитро улыбнулась Реба.

— Человека, с которым ты жила этой весной? И никто не знает о нем?

— Знает Джордж, который случайно увидел нас, когда мы входили в дом, но я его предупредила: если он кому-нибудь проболтается, то я скажу, что он мне помогал. Джордж сразу побледнел от страха, — беззаботно добавила Реба.

Видимо, не зря!

— Ты собираешься бежать с ним? — спросила Каролина.

— Да, только его здесь нет, — нахмурилась Реба. — А мама поспешит выдать меня замуж, «покуда цвет моей юности не увял», как она любит выражаться.

Не представляя, как в семнадцать лет может «увянуть цвет юности», Каролина все-таки спросила:

— Почему же она не сделала этого раньше?

— Матушка придерживается строгого порядка: ее дочери будут выданы замуж в той последовательности, в какой появились на свет. Сначала Джейн, потом Нелл и теперь я.

— Может, твой любимый скоро вернется? — спросила Каролина, возвращаясь к увлекательному разговору.

— Тут есть сложности, — вздохнула Реба. — Нам придется ждать, пока умрет его жена.

Каролина от удивления открыла рот, но, спохватившись, молча уставилась на подругу.

— Маркиз Солтингем четыре долгих года женат на больной женщине, которая никак не отправится на тот свет! — вырвалось у Ребы. — По совету доктора он увез ее в Италию, где они теперь и живут. Такая досада!

Прошло немало времени, прежде чем Каролина снова обрела дар речи:

— Он тебе пишет?

— Нет, это слишком опасно. Он говорит, что нельзя допускать никаких скандалов, поскольку у него есть лишь титул, а все деньги принадлежат ей.

— Твоя мать знает?

— Конечно, нет. Иначе бы она немедленно выдала меня за первого более-менее подходящего жениха. Для нее маркиз — женатый человек, который просто развлекается со мной, — удрученно произнесла Реба.

— Но ведь она должна понимать, что это будет отличная партия. — Каролина чувствовала, что, возможно, мать Ребы права. — Если бы ты поговорила с ней…

— Она глупа и никого не слушает. — В глазах Ребы появилась тревога. — Я доверила тебе свою тайну, поклянись, что не выдашь меня. О, закрой же наконец окно, Кэрол, снег летит внутрь.

— Разумеется, я никому не скажу, — ответила Каролина, быстро застегивая занавеску. Правда, интересно смотреть на окрестности, но теперь лучше всего полумрак, она наверняка выглядит потрясенной откровениями подруги. — А если у тебя ничего не получится? Если пребывание в Италии излечит маркизу? Что тогда?

— Все пойдет как надо, — раздраженно сказала Реба. — Она не может держаться вечно. Мне нужно лишь немного времени!

Почему Реба так уверена, что за долгое отсутствие маркиз не увлечется какой-нибудь итальянской графиней?

— А он уже просил тебя выйти за него замуж, когда будет свободным? — неохотно спросила Каролина.

— Почти. Он сказал, что если бы не был женат… О нет, не скажу, что он тогда сделал! — Реба засмеялась и взглянула на Каролину. — Во всяком случае, он дал мне понять, что женится, как только она умрет. Я тебя шокирую?

На самом деле маркиз тогда пробормотал: «О, если б только я не был женат…» — и сразу отнес ее в постель. Но Реба сохранила в памяти только желаемое.

— Я велела ему возвращаться свободным и просить моей руки. Вот чего я жду!

Правда, от ее внимания ускользнуло самое главное: когда она поднимала с пола рубашку, на лице маркиза появилось испуганное выражение, и он быстро дернул за шнурок звонка и приказал закладывать карету. «Тебе надо возвращаться в школу, ведь нельзя допустить скандала». Перед самым уходом Ребы он с грустной улыбкой подарил ей рубиновую булавку на память.

— Но как ты объяснишь появление этой булавки? — тревожно осведомилась Каролина.

— Никто ее не увидит. Она все время будет в муфте или в нижнем белье.

Открыв занавеску, чтобы получше рассмотреть подарок, Каролина решила, что маркиз дешево оценил Ребу, если этот ничтожный сувенир имел для нее такое значение!

— И как же вы познакомились? — спросила она. Ведь даже самые удачливые купцы не имеют обыкновения пить чай с маркизами.

Реба с удовольствием принялась рассказывать:

— Тетушка Белла повезла меня в пансион миссис Честертон, собираясь ненадолго остановиться в Лондоне, чтобы повидать Джорджа, оставить ему всякие указания, а потом мчаться домой и ехать с Вилли в Бат. По дороге нас застал ливень, но тетя Белла не хотела останавливаться, чтобы переждать непогоду, даже назвала меня неблагодарной, когда я это предложила. Робин Тирелл, маркиз Солтингем, ехал тем же путем из Лондона в свое имение и тоже очень спешил. Мы встретились с ним на самом узком месте дороги, и при попытке разъехаться наша карета перевернулась. Тетя Белла сильно ударилась головой о землю, а я упала на островок мягкой чистой травы.

Из другой кареты выскочил джентльмен в сером атласном костюме и побежал ко мне. Обшлага камзола были из темного бархата, грудь расшита серебряной тесьмой, рубашка с серебряными кружевами, на голове огромный черный парик. О, ты бы видела его, Кэрол!

Каролина представила себе этого щеголя и сразу отбросила все мысли о том, что ее незнакомец мог быть маркизом Солтингемом. Почему-то ей стало легче. Видимо, она страшно переживала бы за Ребу, которую угораздило связаться с таким деспотом.

— Хотя я ничуть не пострадала, но признаваться в этом не собиралась. Тогда бы он сразу обратил внимание на тетушку!

Поэтому я упала в обморок, и маркиз донес меня до экипажа.

— А тетушка?

— О, тетя Белла стонала, держась за голову. Наш спаситель очень встревожился, отвез нас на ближайший постоялый двор и привел доктора, который уложил тетушку в постель, а мне велел последовать ее примеру. Но едва он ушел, я заявила, что обед и немного вина сразу восстановят мои силы. Мы пообедали в отдельном кабинете.